Юрий Коротков - Седой
Лена закрыла дверь.
— Не обращай внимания, — усмехнулась она. — Раз в неделю он бунтует. По субботам после обеда… Сейчас она с ним управится. Это у нее здорово выходит.
— Зачем мы сюда пришли? — спросил Иванов.
— Ее тоже можно понять, — миролюбиво сказала Лена. — Она меня в Швейцарию от тебя увезла, а тут опять ты… Мы не проживем пока без них, Олег, — серьезно добавила она.
— Мне ее подачки не нужны.
— Хватит воевать, а? Давай просто жить… Днем работать, вечером заниматься? Ты не поступишь…
— Значит, поступлю через год.
— Ну да, а мне что делать? — Лена потерлась носом о его плечо и жалобно глянула снизу вверх. — Видеться будем по выходным? А для чего я замуж выходила?
— Я денег у нее не возьму.
— Деньги возьму я. В конце концов, это наши семейные дела… Пойдем, кончилось уже.
Они вернулись в комнату. Игорь Николаевич, поникший, сидел в кресле, на столике стояла бутылка коньяка, рюмка.
— Вся беда в том, что мы быстро забываем, какими были сами, — устало говорил он.
— Ну, как все мужики — за бутылкой на обобщения тянет, — улыбнулась Людмила Александровна, — Пьяница ты мой, — она погладила мужа по редкой шевелюре.
Игорь Николаевич, морщась, потер левую сторону груди, снова потянулся за коньяком, но Людмила Александровна убрала бутылку.
— Ну, хватит, хватит… Накричался, сердце болит? Лена, чашки забыла, конечно? Пойдем, поможешь…
Игорь Николаевич сидел, опустив голову. Глянул на Иванова, невесело виновато усмехнулся…
Иванов вошел в подъезд дома Александра, кивнул вахтерше и направился к лифту.
— Вы к кому?
— К Завьяловым.
— А-а… Это… минуточку, — приподнялась вахтерша. — Просил не пускать Андрей Никитич… отец, то есть…
Иванов вернулся к ней.
— Почему?
— Может, оно и правда… Чего напоминать лишний раз. Вера Алексеевна только оправилась…
…В зыбком свете прожектора возникали из черной космической пустоты вешки по краям дороги. Далеко впереди, куда не доставал прожектор, стеной стояла полярная ночь. Временами казалось, что вездеход проедет освещенное пространство и с разбегу уткнется в нее или провалится в пустоту, но снова появлялась пара вешек — вездеход сам торил себе путь в черной бездне.
Сзади в кабине стояли ящики с продуктами, лежали посылки и мешок с письмами. Александр курил в правом сиденье. Иванов за рычагами управления не отрываясь следил за дорогой.
— Или литераторша у вас была дура, или ты дурак: прочитал и не понял, — сказал Александр. — Не непротивление злу, а непротивление злу насилием! Потому что любое насилие — тоже зло. Тебя ударили — ты ударил, тебя унизили — ты унизил, тебя предали — ты предал. И стал таким же, как они. Одним из них.
— Но ведь я прав, — упрямо сказал Иванов. — А они — нет!
Александр усмехнулся.
— Хочешь, расскажу тебе сказку?.. Старая китайская сказка. Не помню, то ли слышал, то ли прочитал где-то, помню только, что несколько дней обалдевший ходил… Так вот: в одну маленькую горную страну повадился дракон. Прилетал, разорял, грабил, забирал самых красивых женщин — в общем, житья от паразита не было. И каждый год какой-нибудь богатырь брал меч и уходил в горы сражаться с драконом. И никто не возвращался. Тогда собрались мудрецы, три дня думали и нашли выход. Выбрали самого здорового младенца, отняли у матери и стали всей страной растить чудо-богатыря. И мальчик с малых лет знал свое предназначение, тренировался, качал мускулы. Ни в чем не знал отказа, любое его желание было законом. А когда ему исполнилось двадцать лет, кузнецы отковали огромный меч, и вся страна проводила его в горы на великую битву. Нашел он в горах дракона — и одним ударом снес ему голову. Даже обидно: битвы не получилось. А перед тем как спуститься вниз с радостной вестью, он наклонился попить из ручья — и с ужасом увидел в воде, как вытягивается у него лицо и лезут из пасти клыки, сквозь одежду прорастает чешуя, а за спиной распахиваются огромные крылья… Вот такая сказка.
Иванов долго молчал, глядя на ровную снежную дорогу. Если бы не мелькающие время от времени вешки, могло показаться, что вездеход стоит на месте, гремя гусеницами и покачиваясь.
— А что же делать? — угрюмо спросил он. — Вот они прут, хозяева жизни — всё для них, что силой не возьмут, то купят. Если я с ними дерусь — значит, я становлюсь одним из них. А если отступаю — они дальше идут. Так что делать-то?
— Вот и я мучился, не мог понять, где выход, — сказал Александр. — А выход-то простой. Что бы ни случилось, как бы больно ни было — только не пустить зло в свою душу. Понимаешь? Даже если они завоюют весь мир, пока существует твоя душа, куда им хода нет — зло еще не победило!
Иванов снова надолго замолчал, думал, упрямо наклонив голову. Александр улыбался, поглядывая на него. Хотел сказать еще что-то, но Иванов вдруг с досадой ударил по тормозам:
— Приехали!
Лобовое стекло залепил снег, будто набросили мокрую марлю, вдоль бортов гулко завыл ветер.
— Ну надо же — именно сегодня, — расстроенно сказал Александр. — В баню опоздали.
Он поднял трубку рации.
— «Бастион»! «Бастион»! Я — «Ласточка»!
— Слушаю — «Бастион»! — сквозь скрип и треск помех откликнулся дежурный по части.
— Пурга!
— «Ласточка», где находитесь?
— Примерно посредине.
— Идите на ощупь… Завьялов!
— Я.
— Каждый час на связь!
— Понял, — Александр повесил трубку, кивнул Иванову: — Давай — метров пятьдесят.
Вездеход вслепую пополз вперед. Александр обвязал себя за пояс капроновым тросом, закрепленным за скобу в кабине.
— Хватит, — он надел шерстяную маску на лицо, поднял капюшон и выскользнул из кабины. Навалившись грудью на ветер, не видя протянутых вперед рук за плотной пеленой снега, он на ощупь нашарил правую вешку.
Иванов ждал в кабине, глядя в слепое окно.
Александр нашел левую вешку, вернулся к вездеходу, смахнул снег со стекла и поманил за собой. Иванов тронулся за ним. Через некоторое время Александр поднял руки и снова нырнул в пургу.
И снова он искал вешки, а Иванов ждал в кабине…
В очередной раз Александр исчез надолго. Иванов нервничал, потом начал сигналить. Гудок гас в густой снежной пелене. Александр внезапно распахнул дверцу и поднялся в вездеход. Откинул залепленный снегом капюшон, снял маску.
— Все, — сказал он. — Нету.
— Как нету?
— Может, медведь повалил. Может, в сторону ушли.
— Назад сдать? — спросил Иванов.
— Куда — назад? Туда? Туда? — Александр включил рацию — «Бастион»!
