Ирина Велембовская - Дела семейные (сборник)
– Да какие деньги, Коля!.. Приди хоть на полчаса. Ведь надо же как-то посоветоваться. Я тебя как человека прошу!..
– Ладно, – сказал Николай Егорович.
Он приехал минут через сорок. На нем был очень приличный финский плащ и красивое кашне. И все в Ане заклокотало от обиды: он нарочно вырядился, чтобы над ней посмеяться. И вместо того, чтобы советоваться «как с человеком» и чтобы просить о помощи, Аня опять начала «выяснять отношения».
Если бы не лежащая на столе телеграмма, Николай Егорович мог бы подумать, что она выдумала причину, чтобы его сюда заманить. Он молча и хмуро слушал, что она говорила.
– Некультурная ты женщина, – сказал он тихо. – Все ведь от этого.
Тогда Аня закричала:
– Я уж знаю, что ты теперь культурную себе нашел! Поздравляю тебя, Коленька! Только если бы она была культурная…
Николай Егорович встал. Лицо его сморщилось и побледнело.
– Что тебе надо? Меня от одного твоего вида мутит… Мать вон у тебя скончалась, а ты ругаешься и губы намазала. Зачем ты меня позвала?..
Это уже было несправедливо: она губы намазала еще до того, как принесли телеграмму. А что же, спрашивается, ей теперь и делать, как не мазать, раз он ее бросил? Ей не сто лет, чтобы она чумичкой сидела. И будет краситься, и одеваться будет!..
– Вот тебе деньги, – сказал Николай Егорович и положил на стол пятьдесят рублей. – Я хотел Юре отправить. Попозже пошлю.
Аня нашла в себе силы сказать:
– Вещи свои забери.
– Да мне они теперь не нужны, – сказал Николай Егорович.
Он вышел, тихо прикрыв дверь. До Ани донеслось шипение лифта. Она сидела и думала, что Юра давно ей не писал, а с отчимом, наверное, переписывается регулярно. Сумел парня полностью на свою сторону переманить.
– Не хочу жить!.. – вслух сказала Аня. – Не хочу!..
Но жить было как-то нужно. Хотя бы для того, чтобы похоронить как следует мать, распорядиться ее домом. Аня оделась, снова вышла на улицу и пошла к почте – дать Юре телеграмму, что умерла бабушка.
«Только на похороны его и вызываем, – подумала она. – А я вот умру, так чужие люди его вызывать будут…»
От мыслей этих стало страшно. Это только сказать легко: не хочу жить! А каково лежать-то?.. Сколько вон на кладбище покинутых могил, провалились, и песком венок засыпан. А когда Аня подумала, что столько она для людей старалась, так хотела быть хорошей и за все за это ей не будет никакого внимания, то у нее слезы опять полились из глаз, и она испортила три бланка, прежде чем смогла нацарапать телеграмму.
На другой день она уже опять была в деревне. В это лето уже в третий раз.
Клавдея, соседка, рассказывала, что мать нашли вечерком возле рощи. Сидит у куста, а рядом стоят ягоды.
– Ох, и тяжела! Насилу на телегу подняли.
Аня отдала Клавдее рубль, который та потратила на телеграмму, и, полная страха, отворила дверь в дом.
– Мама!.. – сказала она тихо. – Что же ты сделала? Зачем ты меня оставила?.. Одна я, мама!..
Кто же мог знать, что всего неделя пройдет и Аня встретит Тихона?8
Уезжая из деревни, Тихон спросил Анин рабочий телефон и обещал, что позвонит. Ждать Ане пришлось порядочно. А она после всего, что случилось, места себе не находила: неужели провел время – и в сторону?.. Самолюбие до того ее мучило, что вдруг ни с того ни с сего она бледнела и дрожали руки.
Наконец Тихон позвонил. Голос его показался Ане холодным, но она отнесла это за счет плохой слышимости, да и разговаривать по телефону с производства – это не из своей квартиры.
Тихон назначил ей свидание и дал какой-то адрес в Черкизове, куда она должна была тем же вечером явиться. Сказал, что бояться нечего, что квартира чужая, кореш ему ключ оставил, и никто там им не помешает.
– Чего я в чужой квартире делать буду? – стараясь держаться независимо, спросила Аня. – Приходи сам ко мне.
– Это успеется, – сказал Тихон.
Аня пока еще головы не потеряла и потому опять допустила некоторые подозрения: не поступит ли на этот раз с ней Тихон как-нибудь плохо? Не окажется ли в этой черкизовской квартире еще каких-нибудь неизвестных мужчин?.. Ведь такие страсти иногда рассказывают! И, конечно же, ей было очень обидно, что не он ее ищет, а она должна куда-то ехать его разыскивать.
И все-таки Аня отправилась. Но не взяла с собой денег, вынула из ушей серьги, намылила палец и стащила обручальное кольцо, купленное Николаем Егоровичем. Осторожность подсказывала ей, что надо бы и пальто надеть похуже. Но хотелось быть красивой.
С большим трудом Аня нашла дом, где ее ждал Тихон: все какие-то закоулки да подворотни. Улица вся разъезжена: стоят краны, ревут самосвалы, идет снос. Тут же рядом бьют сваи под новые дома, и не знаешь, как подойти к старым.
Когда Аня поднималась по темной лестнице, то подгибались ноги: опять мучил страх. Здесь заорешь, так никто и не услышит, такой шум стоит на улице. Она позвонила негромко, но дверь сразу же открылась.
Это была большая коммунальная квартира, но никого из жильцов видно не было.
– Ты что же здесь, правда, один? – спросила Аня.
– А кого же тебе еще надо? – Тихон улыбнулся и прямо у порога обнял ее.
Он сразу доказал Ане, что очень по ней соскучился. Обласканная и зацелованная, она и думать забыла об опасениях, что кто-то ее здесь обидит. Она почувствовала себя двадцатилетней, свободной, нерастраченной, как будто никогда не было у нее ничего – ни Марика Шубкина, ни сына Юры, ни Николая Егоровича с его изменой.
– Тишечка мой!.. – нежно сказала Аня.
Он погладил ее по руке.
– У тебя вроде кольцо было?
– Зачем я теперь буду его носить? Оно от того мужа. А ты мой будешь совсем, тогда другое надену.
Тихон помолчал.
– А верно ли, что у тебя мужа нет?
– Да ну тебя! – целуя его, прошептала Аня.
А сама думала: «Могло быть и так. Разве бы я при Коле сюда не пришла? Если бы попался такой, как Тихон?..»
Казалось, теперь он ей поверил. И обещал, что в следующий раз сам к ней придет. Аня когда представила, что в следующий раз, в ее собственной квартире, им еще лучше будет, то у нее голова закружилась. Первая их встреча с Тихоном в лесу так ее не закабалила, как сегодняшнее свидание, хотя там, в лесу, вокруг них все было так прекрасно, зелено, свободно, а здесь, в этой чужой пустой квартире, было и не очень уютно, и не очень чисто. Аня ушла отсюда полностью влюбленная, омолодившаяся, потерявшая голову. И старалась не думать даже о том, что ее Тихон все-таки человек странный: вроде бы она ему нравится, но ничего он ей о себе не говорит, ничего не обещает.
На следующей неделе он пришел к ней сам. Аня, как в былые дни, навела образцовый порядок, сняла чехлы с мебели, выгладила гардины. Но одеться решила в то платье, в котором была в прошлую встречу: она верила в приметы.
