Екатерина Вильмонт - Здравствуй, груздь!
– Федяка, привет! Как жизнь? Поздравляю! Мы тобой гордимся, брат! – обрушил на него свой могучий темперамент Толик.
– Привет, старина, только что о тебе думал! Как вы там?
– Да мы нормально, целы пока, но главное, Федяка, мы тут тобой гордимся!
– По какому поводу? – рассмеялся Федор.
– Повод достойный! Вчера смотрели первую серию!
– Постой, какую серию?
– «Битва за любовь»!
– Где смотрели?
– Слушай, что ты придуриваешься? По ящику у нас показывают! А у вас разве нет?
– У нас? Нет, только вчера на кассетах увидел.
– Да не может быть! Слушай, а кассеты где взял?
– Мне… девушка одна купила. – Он собирался сказать «жена», но язык не повернулся.
– Все по девушкам, по девушкам? Жениться пора!
– Так я, собственно…
– Старик, мы тут все тащимся, такой клевый фильмец, такие артисты! А главное – написано «По мотивам романа Федора Головина!» – Я горжусь, старик! Жалко, что твоя мама не дожила! А как там Дуся?
В голосе Толика прозвучала нежность. Он когда-то со всей силой своего бешеного темперамента влюбился в Дуську, и это был ураган. Дуся тогда испугалась именно урагана. И вышла замуж за Пашку. А Толик с горя уехал в Израиль. Теперь у него было уже четверо детей. А Дуська через полтора года ушла от Пашки, мыкалась одна несколько лет, а потом, к счастью, встретила Ивана. Но Федор никогда не знал, любила она Толика или нет. Во всяком случае, вспоминала она его всегда с большой нежностью.
– Слушай, старик, пришли нам кассеты, а?
– За минуту до твоего звонка, Толян, я как раз собирался ехать за кассетами для тебя.
– Федор, ты человек! Приезжай к нам в гости, мы найдем тебе хорошую девушку, у тебя тут много поклонниц!
– Может, и приеду, но со своей девушкой.
– Вот здорово, давай, Федяка! Мы тут такую встречу организуем, закачаешься!
– Могу себе представить! Закачаюсь уж точно!
Толик громко расхохотался:
– Ладно, Федяка, бывай. И передай привет Дусе, если она меня еще помнит!
– Такое не забывается! Пока, браток!
От разговора со старым другом осталось удивительно приятное чувство. В отличие от Дуськи, на Федора Толик всегда действовал успокаивающе. И он решил немедленно поехать в видеосалон, о котором говорила Мака.
Гепариновая мазь помогла, и через три дня Ангелина вышла на работу. Ее немного задело, что Головин не позвонил справиться о ее здоровье, а впрочем, ее давно уже не удивляли поступки мужчин. У них какая-то своя, непонятная женщинам логика. И вообще, это к лучшему. Небось увидел, как у нее под глазом наливается синяк, и разочаровался. Ну и черт с ним, так спокойнее.
Она занялась делами. Хоть дома она старалась держать руку на пульсе, все равно за эти дни скопилась уйма проблем. Однако к концу рабочего дня у нее вдруг возникло острое желание купить себе какую-нибудь шмотку. И, может быть, туфли. И хорошо бы поменять прическу. Эта смертельно надоела!
Она так давно одевалась и следила за собой в силу необходимости, что подобные желания показались ей чуть ли не неприличными. А, собственно, почему? Мне скоро сорок лет, и надо уделять больше внимания внешности. Вот послезавтра суббота, и я всем этим займусь. Кстати, и Мака уже в понедельник должна выйти на работу… А при чем здесь Мака? Понятия не имею. Мака тут абсолютно ни при чем!
Из видеосалона Федор решил сначала заехать на почту, чтобы немедленно отправить кассеты в Хайфу Толику, а оттуда заглянуть в свою квартиру, посмотреть все-таки, что там такое грандиозное затеяла Мака. Она давно просит приехать, вот и сделаю ей сюрприз. Надеюсь, что не застану ее там в объятиях маляра. И вдруг подлая мыслишка промелькнула: а хорошо бы застать… Разом бы все решилось. Конечно, это было бы как в самом скверном анекдоте, но…
Нет, Федор Васильевич, вы просто ничтожество, сказал он себе. Неужто вы полагаете, что милая, юная, влюбленная Мака… А почему бы и нет? Нынешние девушки еще и не такое вытворяют. Может, я для нее уже староват? Она девушка в самом соку, очень даже охочая до плотских радостей, а там, может, какой-нибудь бугай лет двадцати пяти… А при этом она… Тьфу, что за хамские мысли! Ты что, ревнуешь ее? А кому охота представить себе свою женщину в объятиях бугая с малярной кистью? Тебе, Федор, тебе! Ты боишься решительных шагов, не хочешь жениться… А так ты вроде и ни при чем… Черт, какая мерзость, какая низость! Что за мысли для порядочного человека?
И он не поехал смотреть ремонт, а завернул к сестре, которая еще ничего не знала о фильме, и он решил сделать ей сюрприз.
Дверь ему открыл Иваныч.
– О, привет! А я бегу на тренировку! Мам, Федя пришел!
Он убежал.
– Что ты орешь, Шурка же спит! – вслед ему задушенным голосом крикнула Дуся. – Феденька, ты что? У тебя такой таинственный вид? Что-то случилось?
– Закрой глаза!
– Зачем?
– Надо!
Она покорно закрыла глаза.
– Не открывай! Держи! – И он вложил ей в руки две коробки с кассетами.
– Ой, что это? Федька! С ума сойти! – завопила сестра.
– Не ори, Шурка спит!
– Федька, почему ты молчал? – перешла на шепот Дуся.
– Я сам только узнал, и то случайно!
– А ты уже видел?
– Видел!
– Ну как?
– На четыре с плюсом!
– Ой, как я хочу посмотреть! Но сейчас я ужин готовлю…
– Чаю нальешь?
– Что за вопрос, иди на кухню! Нет, я лучше вместе с Ваней посмотрю. Вот детей уложим…
– Ну, Иванычу это тоже будет интересно.
– Ой, он потом сам посмотрит. Терпеть не могу смотреть что-то вместе с ним и слушать его дурацкие комментарии. Но как здорово, что тебе понравилось, говорят, авторам, как правило, не нравится… Сахар положить?
– Две ложки! Да, тебе еще привет.
– От Маки?
– Нет, от Толика.
– От Толика? – ахнула Дуся. – Он что, в Москве?
– Нет, он мне звонил сказать, что у них уже показывают этот сериал.
– Ой, а у нас когда покажут?
– Понятия не имею!
– Да ну, Федька, ты сам виноват, надо держать руку на пульсе, а не ждать милостей от киношников.
– Вот Мака требует, чтобы в следующий раз я ее сделал соавтором сценария, и она будет перегрызать им глотки.
– Она это может, – довольно сухо произнесла Дуся.
Он насторожился:
– Что ты хочешь сказать?
– Ничего. Просто сказала, что она это может.
– Из чего ты сделала такой вывод?
– Да нет, мне просто так кажется, она девушка с характером, только и всего.
– А по-моему, ты имела в виду что-то конкретное. Она тебе что, разонравилась?
– Нет, что ты…
Но в голосе сестры не было прежнего энтузиазма. Чем-то, видно, Мака ей досадила. Неужели Дуся застала ее с маляром? Но если так, она умрет, но не скажет!
– Феденька, а что говорил Толик?
– Да все больше о том, как он мной гордится. Но когда передавал привет, в голосе было столько нежности…
