Виктория Токарева - О любви (Сборник рассказов)
— Зараз, — по-хохлацки ответил Винг. Он хотел казаться своим, свойским — так легче торговаться, сбивать цену. — За чей счет?
Этот вопрос относился к Косте. Костя готов был оплатить всю стоимость, но боялся привлечь внимание неожиданной щедростью.
— Пополам, — сказал Костя.
Эмбрион уставился в пространство, и Костя видел: он подсчитывает возможность его обдурить. Такая возможность есть. Он возьмет с Кости всю сумму и скажет, что это — половина.
Лицо у соседа было круглое, пухлое, как волдырь. Косте было противно возле него стоять, хотя все складывалось на редкость удачно.
— А оформление? — спохватился сосед.
— Пожалуйста. Я дам тебе генеральную доверенность с правом продажи.
— Когда?
— Все равно. Хоть сегодня.
Винг посмотрел на часы.
— Успеем, — сказал он. — У них обед с половины первого. Сейчас я Гале позвоню.
— Какой Гале? — насторожился Костя.
— В нотариальной конторе. У меня там все схвачено.
Сосед достал из кармана сотовый телефон и стал договариваться с Галей, чтобы она ждала и не уходила.
Костя вспомнил, что оставил дома рюкзак. А это улика.
— Я сейчас, — предупредил он и пошел в дом.
Рюкзак валялся в прихожей. Костя взял его, чтобы выкинуть в любой мусорный бак.
Сосед продолжал разговаривать. После Гали он позвонил еще в несколько мест.
Костя раскрыл свой багажник и сбросил туда рюкзак. При утреннем свете рюкзак выглядел грязным, в подтеках. Косте показалось, что это замытые пятна крови.
Хохол вскинул лопату на плечо и пошел искать себе напарника. У него была сверхзадача: как можно больше набрать заказов и послать деньги домой, в маленький городок, который называется Золотоноша.
У Кости возникло желание догнать Васька и дать ему половину пачки. Но добро не бывает без последствий. Васек может решить, что это в долг, и убьет Костю, чтобы не отдавать долг. Либо молва разнесется по поселку, и Костей быстро заинтересуются.
Костя вздохнул. Ему было жаль этих людей. Их здесь эксплуатировали, как рабов, и кидали. И они сами тоже кидали. Рабское существование лишает человека нравственности.
Жизнь пестра и многослойна. Поэтому лучше всего в нее не вникать, не нырять в черные глубины, а вальсировать на поверхности.
Нотариальная контора находилась возле окружной дороги.
Костя включил печь. Ехали молча. От теплого воздуха стало душно. Костя расстегнулся.
— Хороший у тебя шарфик, — заметил сосед.
— Мне тоже нравится, — согласился Костя, отсекая тем самым все намеки.
— А откуда он у тебя?
— Жена подарила, — соврал Костя. Так было короче.
— А мне моя только теплые кальсоны покупает, хотя знает: я кальсоны не ношу.
— Заботится, — отозвался Костя.
— А ты кальсоны носишь? — спросил Винг.
— Нет.
— Сейчас, по-моему, никто не носит. Она их в военторге покупает.
— Ну вот, военные носят…
Тема была исчерпана. Замолчали.
— Тебя как зовут? — спросил Костя.
— Влад. А что?
— Да ничего. Просто узнал, как зовут. Мы же соседи.
— Ну да…
— А что значит Влад? Владислав?
— Владимир.
— Ну и был бы Володя.
— Меня все детство дразнили: «Вовка-морковка, спереди веревка, сзади барабан по всем городам»… Тебя дразнили в детстве?
— Не помню.
— Не помнишь, значит, не дразнили. Счастливый человек. В детстве бывает очень обидно. Потом на всю жизнь остается.
Костя молчал, думал о спортивной сумке, которая лежала за его спиной. Мысленно пересчитывал деньги, размышлял — сколько вложить в новую машину. Нет смысла покупать самую дорогую. Машины все равно принято менять раз в пять лет.
— Ты, наверное, думаешь, что я жлоб? — спросил Влад и сделал паузу, ожидая возражения. Но возражения не последовало. — Я не жлоб. Просто я в этом углу гараж хотел поставить. Поэтому и прихватил шесть метров.
— Но это же чужие метры. Попросил бы или купил.
— А ты бы сказал: нет. Не дам и не продам.
— Так бы и сказал, — подтвердил Костя.
— Ну вот. А мне без гаража невозможно. А поставить его больше некуда.
— Почему некуда? Поставь в противоположный угол.
— А там надо деревья рубить. Три березы снимать. Жалко.
— Но есть понятие: мое и чужое.
— А еще есть шанс. Единственный шанс в жизни. Если отобью — будет мое, а не отобью — уйдет навсегда. С концами. Ну, я и попробовал. Любого человека можно напугать или купить. Деньги и страх.
— Сталин так же считал, — заметил Костя.
— Вот и царствовал всю жизнь. Страной должен править диктатор. Это как отец с ремнем в доме. Всегда будет порядок.
— А ты чем занимаешься? — спросил Костя.
— Всем. Мороженым торговал. Пломбиры, эскимо.
— Выгодно?
— А зачем бы я стал этим заниматься?
— Тогда зачем тебе диктатор? Он бы тебя посадил на паек. На пайку.
— Я бы выкрутился. Я никогда не пропаду. Я — непотопляемый.
Влад нажал на кнопку приемника, оттуда выплеснулась песня, неизвестно в чьем исполнении. Влад подхватил с энтузиазмом и пел не хуже певца.
— Люблю эту группу, тащусь… Ты мне оставишь кассетник?
— Бери, — согласился Костя.
— По-моему, у тебя колодка стучит, — насторожился Влад.
— Починишь.
— Ремонт сейчас дорогой…
— Заплатишь. Машина ведь даром досталась.
— Ничего подобного, — запротестовал Влад. — В этом месте земля дорогая. Одна сотка — две штуки. А твоя машина — полторы от силы.
— Так ведь земля моя. Ты забыл… — напомнил Костя.
Остановились возле нотариальной конторы. Костя усомнился: оставлять деньги в машине или взять с собой. С собой — вернее. Он закинул сумку за плечо и пошел за Владом в нотариальную контору.
В коридоре сидела очередь — человек восемь. На полтора часа. Коридор был довольно узкий, стулья старые, стены крашены зеленой масляной краской. Картину дополняли сквозняки и тусклое освещение, поскольку коридор был без окон.
Костя подумал: если бы люди каким-то образом узнали, что у меня за спиной в сумке полмиллиона, что бы сделали? Навалились скопом. Но вид у людей был не агрессивный и слегка заторможенный. Когда приходишь в такие вот государственные коридоры, процессы в организме замедляются, как у медведя в спячке. Отсюда такие заторможенные лица.
Влад, ни на кого не глядя, прошел в кабинет.
— Куда? — подхватилась женщина.
— Мы занимали, — бросил Влад. — Он подтвердит.
«Он» — это Костя, появившийся полминуты назад.
Влад исчез за дверью, но тут же высунулся.
— Заходи, чего стал, — велел он Косте.
