Виктория Токарева - О любви (Сборник рассказов)
Жена очнулась.
— А где ты это взял? — спросила она.
— Бог послал.
— На дом?
— В машину забросили.
— Ты шутишь?
— Нет. Это правда.
Теща удалилась на минуту, потом вернулась с чистой наволочкой и стала сгребать деньги со стола, как будто это была гречка. Ее ладонь была крупной, округлой, как у медведицы.
— А ты не боишься, что за деньгами придут? — спросила жена.
— Если придут, мы скажем, что ты с нами не живешь, ничего не знаем, — проговорила теща.
Она удалилась с наволочкой в другую комнату.
— Сейчас будет делать тайник, — предположила жена.
Для тещи ничего в мире не было дороже денег, потому что только с помощью денег она могла действенно проявить свою любовь к близким.
— Поешь, Костя… — предложила теща, обозначившись в дверях. — У меня сегодня твой любимый бефстроганов. Настоящий. С лучком и жареной картошечкой.
Костя сглотнул, и по его горлу прокатился кадык.
Теща метнулась на кухню, и уже через несколько минут перед Костей стоял полный обед: первое, второе и третье. Теща — талантливая кулинарка, и кулинарный талант — редкость, как всякий талант. К тому же теща готовила со счастьем в душе, потому что обслуживала родных людей: дочь и внука. У нее был талант преданности. Теща оказалась при многих талантах. Раньше Костя этого не замечал. Раньше ему казалось: какая разница — что ешь, лишь бы насытиться. Но сейчас, после года бездомности, когда не ешь, а перекусываешь, он понял, что еда определяет качество жизни. И это имеет отношение не только к здоровью, но и к достоинству.
Костя ел и мычал от наслаждения.
— У тебя зуб болит? — спросила жена.
— Нет. Просто вкусно.
Теща села напротив. С нежностью смотрела, как Костя ест.
— Не борщ, а песня, — отозвался Костя. — Спасибо.
— Это тебе спасибо. Ты хороший, Костя. Добрый. Что бы мы без тебя делали… Мы бы пропали без тебя. Спасибо тебе, — с чувством проговорила теща.
— Да не за что, — смутился Костя. — Я же их не заработал. Шальные деньги, неизвестного происхождения. Может, от наркобизнеса.
— Деньги не пахнут, — возразила теща. — Ты мог бы и не дать. Или дать одну пачку. Мы были бы рады и одной. Ты добрый, Костя. Дай Бог тебе здоровья.
Костя поднял глаза на тещу и увидел, что она симпатичная — женственная и голубоглазая. И ромашковая прелесть жены — от тещи.
— А вы раньше кем работали? — спросил Костя. — Какое у вас образование?
Оказывается, он даже не знал внутреннего мира тещи. Не знал и не интересовался.
— Я работала в гороно. Осуществляла учебный процесс.
Значит, жена — наследственная учительница.
— А где ваш муж? — спросил Костя.
— Муж объелся груш, — не ответила теща.
Значит, теща пораженка. И жена унаследовала ее участь. Жена не слушала их беседы. Она сидела, бледная, и смотрела в стену.
— Ты чем-то недовольна? — спросила теща.
— Откупился, — сказала жена.
— А что бы ты выбрала: я без денег или деньги без меня? — поинтересовался Костя.
— Ты с деньгами, — ответила жена.
«Все женщины одинаковы», — подумал Костя и взялся за бефстроганов. Зазвонил телефон. Жена взяла трубку, послушала и сказала:
— Он здесь больше не живет… Понятия не имею…
— Кто это? — насторожился Костя.
— Не сказали. Мужик какой-то…
— А голос с акцентом?
— Нет. Нормальный. Интеллигентный даже. По голосу — не бандит.
— А что, у бандитов особенные голоса? Они что, не люди? — спросила теща.
Костя отодвинул тарелку. У него пропал аппетит.
— Я пойду. — Он встал.
— Доешь, — попросила теща.
— Пусть идет, — сказала жена. — Я боюсь.
Жена боялась, что Костю ищут, и он сам этого боялся.
И только теща не боялась ничего. Она была как ловкий опытный зверь в лесу, который хорошо знал лес и чувствовал свою силу.
— Я сбегаю за Вадиком, — услужливо предложила теща.
— Не надо, — отрезала жена.
Костя оделся и вышел во двор с мутным чувством.
Кто его искал? Может быть, школьный друг Миша Ушаков? Они вместе учились в школе, потом в институте. Потом Миша ушел в науку.
А вдруг звонил Азнавур?
Костя вспомнил его лицо со стекающими вниз бровями. Казалось, сейчас откроет рот и запоет с характерным азнавуровским блеянием. Но у бандита были дела поважнее, чем петь. Убить — вот его дела.
Может быть, Азнавур ехал следом и выследил? Костя оглянулся по сторонам. Никаких следов преследования. Несколько машин стояли темные, со снежными шапками на крышах. Значит, ими не пользовались несколько дней по крайней мере.
А вдруг парень-снаряд запомнил номера, узнал в ГАИ — кто владелец. И теперь ищет.
Надо немедленно избавиться от машины. Отогнать в лес и поджечь. И заявить об угоне. Пусть эта машина числится в розыске. А если кто-то из бандитов явится, то можно сказать: угнали месяц назад. Ездит кто-то другой. Значит, и деньги у другого. Костя сел в машину. Нащупал рукой рюкзак. На месте.
Он вдруг почувствовал, что устал. Хотелось лечь и закрыть глаза. И ни о чем не думать. А уничтожить машину можно и завтра. На рассвете. Все главные события происходят чаще всего на рассвете: любовь, рождение, смерть… И смерть машины в том числе. Зачем же искать другое время, когда природа сама его нашла…
Костя подъехал к даче.
Сосед — молодой и пузатый, похожий на переросшего младенца, расчищал въезд перед гаражом. Орудовал широкой лопатой. Увидев Костю, он разогнулся. Верхняя линия века была прямая, как у Ленина. Вернее, как у башкирских народностей. «Эмбрион Винг», — подумал про него Костя.
Костя стал отворять широкие ворота. Ворота просели, стояли низко, выпавший мягкий снег тормозил движение.
— Расчистить тебе? — предложил Винг.
— Не надо, — отказался Костя. Для него было важнее, чтобы Винг исчез, испарился.
— Я тебе лопату оставлю, если что… Поставишь сюда.
Винг прислонил лопату к стенке гаража и удалился, довольный собой. Костя не стал загонять машину во двор. Он внутренне расстался со своей машиной, и ему было все равно, что с ней будет дальше: угонят или частично ограбят.
Костя вытащил рюкзак и пошел в дом.
Дом обдал его теплом, как родной. Они с домом подружились — это было очевидно. И даже семья мышей — пара взрослых и три мышонка сосуществовали с Костей вполне дружелюбно. Не появлялись при свете, только ночью. Не грызли хлеб — только подбирали крошки. Мышата не пищали, не нарушали покой. Иногда, очень редко, Костя видел их мордочки с глазками-бусинками — чудные, воспитанные дети.
Костя скинул дубленку, выворотил рюкзак на пол. Сел рядом и стал складывать кучки по десять пачек. Получилось пять полных и одна половина. Пятьсот пятьдесят тысяч. Триста двадцать он отдал, значит, изначально был не миллион, а восемьсот семьдесят тысяч. Тоже неплохо.
