Лесли Уоллер - Банкир
Во время осмотра особняка его феноменальная дешевизна быстро утратила свой смысл, Палмеру стало ясно, что на ремонт и перестройку уйдет примерно столько же, сколько на его приобретение. Однако он все же решил купить этот дом и переехал вместе с семьей в небольшой отель, расположенный поблизости от особняка, с тем чтобы Эдис могла наблюдать за его перестройкой. Палмер устроил детей в школу Бентли и считал себя поистине счастливым, что такой серьезный вопрос был разрешен без особых затруднений.
– По крайней мере хоть в этом нам повезло,– сказал он как-то утром Эдис, после того как дети ушли в школу,– принимая во внимание, что все остальное – одни хлопоты и неприятности.
Небольшие глаза Эдис, обрамленные совсем бесцветными, едва различимыми ресницами, медленно оторвались от блокнота, в который она чтото записывала. Взгляд Эдис блуждал некоторое время между блокнотом и чашкой кофе, которую она держала в другой руке, а затем, как бы сфокусировавшись, остановился на лице Палмера, сидевшего за столом напротив нее.
– Я их просила не заваривать такой крепкий кофе,– сказала она неожиданно.– Мы, правда, оба любим черный кофе без сливок, но этот уже похож на густые чернила.– И затем, не делая никакой логической паузы, спросила:
– О каких это неприятностях ты говорил, дорогой?
– О крупных, разумеется. Таких, как слишком крепкий кофе, и тому подобных.
Она не очень громко, но все же достаточно красноречиво стукнула донышком своей чашки о блюдце.
– Ну, в чем я опять провинилась? – спросила она.
– Провинилась? – отозвался Палмер нарочито безразличным тоном.– Ни в чем.
– Что-то ведь вызвало эту утреннюю порцию сарказма.
Почему это она никак не выберет времени, чтобы с утра немного подвести глаза. Не успевает он уйти из дому, как она тут же начинает красить ресницы и накладывает тон на верхние веки, после чего глаза становятся гораздо выразительней. Если она способна делать это ради мастера и рабочих, перестраивающих их дом, ради швейцаров и горничных отеля и всех тех случайных людей, которых встречает днем, то почему же она не может сделать этого для собственного мужа, которого так мало видит?
– Не запачкан ли у меня лоб, что ты так на него смотришь, дорогой? – спросила Эдис.
– Нет. Прости, я просто задумался,– ответил он и быстро допил остатки кофе.– Как продвигаются столярные работы в доме?
– Говорят, что на две недели задерживается доставка фанеры. Все еще не получено разрешение на решетку фасада. По этому поводу в строительных законах существует какая-то неясность,– ответила Эдис.
– А что говорит архитектор?
– Утверждает, что в Детройте и Кливленде это разрешается делать.
– Ну, это уже легче,– резко бросил Палмер, вставая из-за стола.– Я еще позвоню Фисту в «Эмпайр плейвуд». Они проводят через нас свои банковские операции. Мак Бернс со своими обширными связями, вероятно, тоже может быть полезен в этом деле.
Эдис подлила себе в чашку еще немного черного кофе и задумчиво пила его маленькими глотками.– Интересно, есть ли на свете такие дела, каких этот белокурый Мак Бернс не в состоянии уладить?
Палмер уже уходил, но остановился и повернулся к ней. Утреннее солнце, светившее из окна за спиной Эдис, образовало вокруг ее головы как бы нимб из ее тонких золотистых волос.
– Для меня, дорогая, он сделает все. Но весь вопрос в том, что, черт побери, до сих пор он сделал для ЮБТК?
– Во всяком случае, он добился, чтобы наших детей приняли в школу Бентли после того, как давно прекратили прием на этот год,– возразила Эдис.
– Ну, это простейшая вещь для Бернса. К сожалению, ЮБТК держит его не для такого рода любезностей.
– Однако не стоит все же недооценивать эти любезности,– сказала Эдис.– Банк тоже заинтересован в том, чтобы дети первого вице-президента получили хорошее образование.
– Да, но не слишком ли дорого обходятся банку такие любезности? Насколько мне известно, он получает что-то около пятидесяти тысяч долларов в год,– бросил Палмер.
– И это все, что вы ему платите?
– Да, плюс представительские расходы.
– Но, дорогой, это ведь очень мало. Подумать только, что он нашел подрядчика, который за месяц сделал всю работу…
Взглянув на часы, Палмер обнаружил, что уже половина девятого. Он подошел к окну и выглянул на улицу. Одна из шестидесяти машин банка, изготовленных по особому заказу, ожидала своего пассажира, стоя во втором ряду автомобилей у тротуара рядом с входом в их отель.
– Эдис,– сказал Палмер, направляясь к выходу из столовой,– как бы мне хотелось, чтобы у тебя иногда появлялось чувство юмора.
– У меня превосходное чувство юмора! – крикнула она ему вдогонку.
Он взял зонт и шляпу из стенного шкафа в передней.
– Почему же ты не улыбнешься, когда говоришь такие вещи?
– А я иногда улыбаюсь,– сказала Эдис, идя за ним с чашкой недопитого кофе в руке.
Свободной рукой она поправила ему галстук. Убежденный, что завязал его вполне симметрично, Палмер твердо решил, как только сядет в машину, снова подвинуть узел галстука на место. В Чикаго можно было иногда забывать об этом, но здесь, в Нью-Йорке, такая небрежность была недопустима. Крепко целуя Эдис на прощание в щеку, Палмер сознавал, что пытается компенсировать отсутствие теплоты чисто механической интенсивностью действия.– Каковы наши планы на сегодня? – спросил он.
– Вечером идем смотреть пьесу Осборна.
Совершенно непроизвольно Палмер изобразил подражание звуку подступающей к горлу тошноты – излюбленный прием Джерри.– Обедаем в гостях?
– Да, так сейчас проще,– невозмутимо ответила Эдис.
– Я задержусь, и мне придется пожелать детям спокойной ночи по телефону.
– Боюсь, что именно так и будет, дорогой,– сказала она.– Всего хорошего.
– Пока.
Спускаясь вниз в лифте, Палмер живо представил себе, как Эдис, сидя в своем будуаре, педантично подкрашивает ресницы и особенно тщательно верхние веки. Он, вероятно, все же несправедлив к ней. Впрочем, все-таки он прав. Придя к этому выводу, Палмер уселся на заднее сиденье автомобиля, ожидавшего его у входа в гостиницу. Швейцар ловко захлопнул за ним дверцу автомобиля, и Палмер с удовлетворением отметил приятный звук каким-то особым образом щелкнувшего замка машины. Автомобиль уже отъехал от тротуара, а швейцар все еще стоял с поднятой рукой, и этот приветственный жест напоминал нечто среднее между приветствием, предписанным в американской армии, и дружеским салютом захмелевшего французского солдата.
– Доброе утро, сэр,– проговорил шофер.
Тембр большой машины – вот что теперь самое важное в защелкивающихся замках у дверцы автомобиля. Вставляющиеся сейчас в автомобильные замки приспособления так и назывались «тембром большой машины». Теперь эти приспособления вставляются даже в замки рядовых машин – «форда», «шевроле» и «плимута», и люди покупают эти машины только потому, что их дверцы, захлопываясь, издают точно такой же звук, как большие и дорогие автомобили. Боже, до чего же мы дошли, подумал Палмер.
