Владимир Романенко - Жди, за тобой придут
— Постой, постой. У меня всё как-то смешалось в памяти, извини… — продолжал зачем-то валять дурака Костя. — Эвелин, Эвелин… Ах, да, образ, кажется, начинает потихоньку визуализироваться: сногсшибательная блондинка с необыкновенно красивым голосом, которая к тому же верит в чудеса и волшебников, правильно?
Тут он, наконец, не выдержал и расхохотался.
— Эвелин, солнышко, ну, почему же ты так долго не звонила?!
— Дела были… — настороженно ответила фламандка, и Костя сразу же представил себе, какие именно дела могли не позволить этой принцессе сделать один коротенький звонок.
— Слушай, ты, что, меня разыгрываешь, что ли? — немного мягче спросила она через пару секунд.
— А ты полагаешь, такую встречу и такую девушку можно взять и забыть?
Костя почувствовал, как волна нежного, ласкающего тепла пробежала от затылка вниз по его спине.
— Я полагаю, что с некоторыми, не вполне серьёзными молодыми людьми очень опасно иметь дело… — бархатисто-игривыми флажолетами пропел подключённый к телефону динамик.
— Oh, my god! Каким же нелепым промахом я заслужил подобную немилость и эти обидные подозрения, моя королева?! — опять ухватился за роль беспечного имперсонатора Костя, хотя в душе у него и правда стало как-то неуютно.
Эвелин, однако, о причине его угрызений совести догадываться не могла и поэтому решила перейти к главному, ради чего, собственно, и звонила:
— Я надеюсь, ты еще не утратил желание немного потрудиться на свежем воздухе?
Костино сердце учащённо забилось:
— Как же я могу его утратить? Я четвёртый день только об этом и думаю!..
— Ну, тогда у тебя вскоре появится такая возможность.
— Аллилуйя! Небеса не отвергли нас, ура!!
— Слушай, почему у тебя так шумно, ты куда-то едешь?
— Возвращаюсь из Голландии, с корпоративного тренинга.
— Из Голландии?.. А где ты живёшь, если не секрет? Мы с тобой в пятницу два часа проболтали, но я так и не удосужилась спросить тебя об этом, извини.
Костя слегка замялся. «Ну, что, сознаваться или ещё немного повилять хвостом?».
— Понимаешь, Эвелин… — начал он занудным голосом.
— Только не говори мне, что ты нелегал!
Костя засмеялся:
— Ну, разве могут нелегалы ездить на корпоративные тренинги? Живу я, как бы это тебе сказать…
— О, тут, я гляжу, прямо какая-то тайна мадридского двора! Let me guess. Может быть, на брюссельском Гран-пласе? Или в королевских покоях?
— Да нет, — скромно засмеялся Костя. — Всего лишь на площади Святого Якоба в городе Генте…
— Что?! Ах, ты бесстыжий фигляр! А я то, глупая, купилась: турист, любитель бельгийского пива… И как же я теперь смогу тебе верить после такого обмана?
Купаться в пене этого фальшивого негодования было до одури приятно, и всё же главным теперь являлись самоконтроль и чёткая, филигранная логика. Упускать момент было ни в коем случае нельзя.
— Каюсь, грешен. Но не из дурных побуждений к фальсификации прибег, а из самых, что ни на есть, кротких и возвышенных, — подобострастным аллюром начал Костя свой лукавый манёвр. — Готов искупить вину какой угодно жертвой, любым подвигом, а также любым обетом.
Из динамика послышался мягкий девичий смешок:
— И жертва, конечно, будет показной и мнимой; подвиг — воображаемым, хоть и действительно геройским; ну, а обет, как потом выяснится, — совершенно не выполнимым…
— О, как вы не справедливы к бедной, романтической душе, сударыня!.. Да, кстати, Эвелин. Поправь меня, если я вру, но слово «турист» при нашем знакомстве не было произнесено ни разу. Это во-первых, — Костя старался идти по самой бровке, тонко соотнося нежную вкрадчивость своего голоса с жёсткими, точными формулировками. — А, во-вторых, звание «любителя бельгийского пива» я готов отстаивать, где угодно и перед кем угодно, и, клянусь головой, у меня хватит аргументов, для того чтобы убедить самого завзятого скептика!
— Ну, вот! Он ещё к тому же и спорщик.
Девушка явно принимала Костину игру, и это, само по себе, было очень хорошим знаком, так как показывало её внутреннее к нему расположение и очевидную умеренность тех «рестриктивных обстоятельств», из-за которых она не смогла позвонить в предыдущие три дня.
Он не знал, на что, собственно, надеялся, или к чему стремился. Задать прямой вопрос, как собирался накануне: свободна ты или нет? — было страшно. Не потому, что с большой вероятностью ответ на него был бы отрицательным, а именно потому, что этот отрицательный ответ перечеркнул бы какую-то имплицитную возможность, какой-то скрытый потенциал, заложенный во всей этой ситуации. Что это был за потенциал, Костя пока ещё не разгадал, поэтому и выбрал тактику осмотрительного выжидания, полагаясь на известное свойство времени вытаскивать на поверхность глубоко запрятанное и объяснять непонятное.
— Ну, ладно, русский лгунишка, я тебя прощаю, — великодушно сказала Эвелин. — Да, чуть не забыла: шаманский слёт состоится не в эти выходные — они там всё переиграли из-за какой-то накладки с одним из главных участников. Короче, всё мероприятие целиком перенесено на две недели вперёд.
Он на секунду задумался.
— Подожди. Но ведь это же девятое и десятое июля, а девятого числа будет финал!
— Решай сам, что для тебя важнее, — равнодушно сказала фламандская пери, и от холодных модуляций её голоса у Кости неприятно засосало под ложечкой. — Только завтра-послезавтра сообщи мне, пожалуйста, своё решение — я должна подтвердить заполнение вакансии.
Это уже совсем никуда не годилось. Робкие, едва успевшие оформиться надежды таяли в воздухе как утренний туман на восходе солнца.
«Никакого дела ей до меня нет! — мгновенно оформилось у Кости в мозгу тревожное заключение. — Всё только лишь пустой и глупый самообман».
Последний авантаж, который он мог извлечь из своего гиблого положения, заключался в номере её телефона, хотя, по большому счёту, и ему теперь цена была три копейки. «Влюбился мальчик в чужую девочку… обидно, как говорится, досадно, но ладно».
— Константин, ты меня слышишь? — спросил из динамика нетерпеливый голос. — Алло!..
— Я слышу тебя, Эвелин, — внятно и спокойно ответил Костя. — Давай мне номер своего мобильника, я завтра позвоню.
Он достал ручку из папки, лежавшей на переднем пассажирском сидении, вытащил из кармана чек с последней автозаправки, приладил его на коленке и, насколько мог, аккуратно записал продиктованный номер. После этого, абсолютно не радуясь своей победе, простился и включил CD-плейер, который тут же поставил ему беспощадный диагноз:
…И на каждой спине виден след колеи,
Мы ложимся, как хворост, под колёса любви.
— Спасибо на «добром» слове! — сказал Костя Славе Бутусову, затем поймал направление «Gent-centrum» и начал съезжать с автобана.
Вечером, без предварительного звонка, пришел Эдик.
— Сидел тут в Абажуре, дай, думаю, заскочу, вдруг ты дома, — как всегда, на повышенных обертонах заголосил он с порога. — А-а, ты телик смотришь! Ну, кто там кого?
Пока Костя объяснял положение, Эдик скинул обувь и по-хозяйски прошлёпал на кухню, прямиком к холодильнику. Костя его манеры давно изучил и никаких отрицательных эмоций по поводу такой бесцеремонности не испытывал.
— Захвати мне тоже бутылочку!
— Тебе восьмёрку Rochefort, как обычно?
— Ага.
Через минуту Эдик нарисовался в комнате, вытащил из Костиной коллекции в шкафу стакан Westmalle — для себя и, сгрузив всё, что было у него в руках, на журнальный столик, уселся рядом со своим приятелем.
— Как погудели в Амстердаме?
— Да так… — сухо и как бы с натугой ответил Костя.
— Что, совсем никакой поэзии, одна корпоративная гниль и тоска одиночества?
Костя небрежно усмехнулся.
— Примерно так…
— Не весел ты что-то, брат, не узнаю тебя.
— Эдька, смотри футбол, не зуди!
— О-о… И откуда же у нас ипохондрия такая сделалась?
— Какая, к чёрту, ипохондрия? Я абсолютно здоров!
— Да?.. А мне почему-то так не кажется.
— Ну, вот ещё психолог-знаток человеческих душ на мою голову. Отстань!
— Ой-ой-ой!.. Слушай! А не женщина ли, часом, тут замешана? Я ведь тебя, как облупленного знаю. Что, кинула какая-нибудь голландская фифа?
— Эдик, FIFA — это, в переводе с английского, Всемирная Федерация Футбола, — сказал Костя слегка раздражённо, после чего, немного помедлив, добавил: — а если кто меня и кинул, так это только я сам.
— Любопытное предположение. Правда, ничего не объясняющее.
— Гол!! — заорал Костя — Ну, вот видишь, 3:0. Да, немцы в этот раз далеко пойдут.
— Можно вообразить, что в 2002-ом они только и сделали, что «сходили» за околицу… Ну, ладно, ты мне вола не крути! Давай, выкладывай всё, как есть. Я ведь уже понял: это никто иной, как та блондинка, которую ты провожал на Площадь коммерции, верно?
