Владимир Романенко - Жди, за тобой придут
Насилие исключалось. Впрочем, никакого результата в столь тонком деле при помощи насилия добиться ему всё равно бы не удалось. Ведь для того чтобы звенигородская колдунья могла ввести Оксану в нужное состояние, требовалось полное расслабление и добровольное сотрудничество последней.
Тупая назойливость и попытки взять неприступную крепость Оксаниного сердца измором ни к чему привести тоже не могли.
В какой-то момент Вячеслав начал серьёзно обдумывать план эдакой «толстовской» подставы. Если провоцировать Костю на всё более и более тяжкие формы мстительного рукоприкладства, дело вполне могло дойти до суда, и муж Оксаны исчез бы из поля зрения на долгий срок — об этом Вячеслав не поленился справиться в Уголовном Кодексе, одолженном в университетской библиотеке.
Но с другой стороны, Костя мог в сердцах сделать из него инвалида, а то и вовсе отправить бедолагу на тот свет. При такой доле риска предприятие едва ли можно было оценивать как «прибыльное», и Вячеславу волей-неволей пришлось задуматься над другими альтернативами.
В один из мартовских вечеров Костя, не спрашивая, открыл на стук дверь их с Оксаной комнаты, и обнаружил стоявшего за ней Вячеслава с бутылкой вина и букетом кремовых роз.
Мало того, что Вячеслав был гладко выбрит, надушен дорогим одеколоном и элегантно причёсан! На сей раз даже одетым он оказался не в старые, потёртые джинсы и вязаный свитер, как прежде, а в хороший чёрный костюм, белоснежную рубашку и со вкусом подобранный галстук нежно-алых тонов. От такого «гламурного» сюрприза Костя немного опешил.
Да, Вячеслав положительно не был уродом. Теперь его без лишних преувеличений можно было назвать солидным и даже, в какой-то степени, привлекательным молодым человеком. Если раньше для студента Вячеслав выглядел староватым, то сейчас он вполне тянул на Костиного ровесника.
Метаморфоза была настолько разительной, что оба супруга, как заворожённые, пронаблюдали за тихим дефиле неожиданного гостя до центра комнаты, где тот, торжественно поставил бутылку на стол и, галантно поклонившись, протянул девушке цветы.
Первой нарушила молчание Оксана. Она выключила истошно блеющий на всю комнату телевизор, поблагодарила Вячеслава и попросила Костю сходить до ближайшего умывальника и наполнить водой пустую бутылку из-под кефира.
— Вы просто сказочно преобразились! — сказала она после того, как Костя вышел за дверь. — Всегда приятно видеть человека, оправившегося после тяжёлого недуга и пышущего здоровьем.
— Я пришёл, чтобы извиниться перед Вами и Вашим мужем, Оксана. Мне очень неловко за то, как я себя вёл во время наших встреч. В сложившихся обстоятельствах я не должен был рассказывать Вам о своих чувствах. Простите мне, пожалуйста, мою бестактность, если можете!
— Ну, что вы, Вячеслав! Мы с Костей давно уже забыли об этом. Скорее, вы имели тогда полное право обидеться на мою резкость и откровенность.
— Обидеться на Вас?! Такое мне не могло бы пригрезиться и в самом ужасном сне…
Вячеславу пришлось оборвать свою мысль на середине, так как в комнату вернулся Костя с наполненной до краёв бутылкой, и Оксана стала мягко журить его за мужскую бестолковость, из-за которой она была теперь вынуждена искать подходящую тару, чтобы вылить в неё излишки воды.
Вынув из холодильника баночку шпротов, салатницу, полную квашеной капусты, солёные помидоры с огурцами, грибы и ещё кое-какую снедь, Оксана решительно заявила, что есть и пить молча не собирается.
— Ты, Вячеслав, с какими новостями пожаловал? — угрюмо спросил Костя, уставив взгляд на бутылочную этикетку с редким в то время названием «Пиросмани».
— Я уже объяснил Оксане, пока вы ходили за водой, что очень раскаиваюсь в своих поступках и хочу попросить у вас обоих прощения.
— Надо же!.. — удивился Костя. Но продолжить свою мысль не успел, поскольку Оксана опередила его:
— Молодые люди! Если кто-то из вас намерен заняться выяснением отношений, то я категорически против!
— Извини, солнышко, — тут же выправил Костя свой тон и поднял бутылку, чтобы разлить вино по бокалам.
— Ладно, Слав, не обижайся, — обратился он к гостю, на сей раз вполне дружелюбно. — Если на самом деле решил взяться за ум, то подставляй «сосуд».
Первый тост за всеобщее примирение произнесла Оксана, и треугольник с удовольствием приложился к замечательному грузинскому напитку. Присутствие в воздухе рудиментарного антагонизма между мужчинами заставило девушку и дальше выполнять роль тамады.
Вячеслав оказался начитанным парнем, умеющим говорить на публику и обладающим тонким, нестандартным чувством юмора, что естественным образом подняло его имидж не только в глазах Оксаны, но также и Кости.
В какой-то момент гость «вынуждено» отлучился на пару минут, а когда вернулся, на столе красовалась вторая бутылка полусладкого вина, теперь, правда, уже не грузинского, а болгарского разлива. «Напряжённое покаяния с неохотным прощением» естественным образом перетекло в весёлые и милые посиделки.
Когда вторая бутылка подошла к концу, Вячеслав быстренько смотался к себе в комнату и вернулся опять же не с пустыми руками.
— Ты, Слав, обиды на меня не держи! — прочувствовано сказал Костя и в знак своего расположения дружески похлопал недавнего врага по плечу.
— Да, будет тебе, Костик! Кто старое помянет… сам понимаешь.
К этому моменту он уже окончательно справился со своим комплексом неполноценности и почти натурально обращался к обоим супругам на «ты».
Оксана как-то пожаловалась Косте, что её мучают угрызения совести. Как ни крути, а с этим человеком она обошлась негуманно, будто ударила тяжёлой палкой и выкинула на мороз маленького бездомного щенка, пытавшегося пробраться вслед за ней в спасительное тепло подъезда.
Теперь все было позади.
Костя не верил, конечно, что за месяц с небольшим человек может полностью перебороть в себе чувство, толкавшее его на безумные поступки с риском для собственного здоровья и жизни. Однако то, с какой выдержкой и достоинством Вячеслав вёл себя в присутствии объекта тайного поклонения, безусловно, делало ему честь.
— Никогда бы не подумал, что тот мерзкий, опустившийся придурок, с которым мы познакомились два месяца назад, может оказаться, при ближайшем рассмотрении, весьма занятным парнем… — сказал Костя, когда супруги остались наедине.
— Да, я тоже очень рада, что Слава всё-таки справился со своей проблемой. До этого мне, честно говоря, было как-то боязно за него.
— Только не обольщайся, моя хорошая, на предмет его полного и окончательного «выздоровления»!
— О чём это ты?
— А то ты не знаешь?!.. Ох, уж мне эти женщины! Парень просто смирился со своей долей, но сердце его не удастся перепрограммировать ни ему самому, ни мне, ни даже тебе, солнышко. И, если посмотреть правде в глаза, то Славик, скорее всего, до конца жизни останется несчастным человеком, хоть горя своего, возможно, не покажет больше никому.
— Не говори так, милый, прошу тебя! Мы должны помочь ему вернуться к жизни. Ведь до того, как Слава влюбился в меня, всё у него было нормально. Получается, что я — причина его поломанной судьбы.
— И я… косвенно. Не будь меня рядом, ещё неизвестно, какой оборот приняла бы вся эта сага. В прикиде-то и в добром настрое Славик наш — просто гарный хлопец!..
Костя благодушно расхохотался.
— Да ну тебя! — с полусерьёзной, полунаигранной обидой в голосе ответила ему Оксана. — У вас мужиков только одно на уме…
— Солнышко, ну, я же совсем не это имел в виду! — начал поспешно оправдываться Костя. — Возьмём над парнем шефство, как у нас в школе говорили. Поработаем малость, глядишь, может, и выйдет из этого толк. Ну, а если вариант окажется совсем безнадёжным, сделаем Славу пожизненным другом семьи.
Так концепция будущих действий треугольника обрела приемлемые для всех его членов характеристики, и тем самым первый пункт таинственного комплота, придуманного Вячеславом, был благополучно претворён в реальность.
Глава одиннадцатая
Бельгия, Гент, июнь 2006
От внезапного приступа волнения у Кости не сразу получилось произнести что-либо в ответ. Звонок действительно застал его врасплох.
— Эвелин?.. А кто это? — начал он по-детски прикидываться, чтобы хоть как-то скрыть своё замешательство и бурю нахлынувших эмоций.
— Мы познакомились с тобой в пятницу на Хрунтенмаркте, ты угощал меня пивом в Ватерхаусе, а потом провожал до Площади коммерции. Ты, что, забыл? Короткая же у тебя память, однако…
Поначалу приветливый, голос девушки был теперь весьма разочарованным, если не сказать, обиженным.
— Постой, постой. У меня всё как-то смешалось в памяти, извини… — продолжал зачем-то валять дурака Костя. — Эвелин, Эвелин… Ах, да, образ, кажется, начинает потихоньку визуализироваться: сногсшибательная блондинка с необыкновенно красивым голосом, которая к тому же верит в чудеса и волшебников, правильно?
