Ребекка Миллер - Семь женщин
— В общем, он пошел с краю. И тут я услышала странный звук, похожий на выстрел, и спросила у него: «Это был выстрел?» Он сказал — нет. И мы еще немного поговорили. А потом меня как что-то ударит по руке… А этот парень — он испарился. Грохот был жуткий. Я упала лицом на тротуар. Потом села и огляделась по сторонам. Посередине улицы валялась туфля. Машина врезалась в дом чуть дальше. А потом я увидела своего спутника. Он висел на парковочном счетчике, как пальто на вешалке.
— О, Пола…
Ее мать прижала руку к губам.
— Это должна была быть я, мама. Или не должна. Просто не могу понять.
Пола нервно расхохоталась. Мать не сводила с нее глаз.
— Набежали копы, приехала «скорая», этого парня пытались снять с парковочного счетчика, а один полисмен начал меня расспрашивать, кто нам подавал выпивку в баре — мужчина или женщина. А я едва дышала. В какой-то момент коп отвернулся, и я бросилась наутек. Всю дорогу до своей машины бежала, потом села в машину и поехала. Не знаю, зачем я сюда приехала. Только знаю, что домой мне нельзя.
— Что ты такое говоришь? Как это — тебе нельзя домой?
— Я хочу купить подводную камеру, — серьезно проговорила Пола. — И куплю.
Наступила пауза. Зазвонил телефон. Мать Полы немного подождала, встала и пошла в соседнюю комнату.
— Винсент! — Он ей нравился. — Она здесь.
Она вошла в кухню, держа в руке трубку радиотелефона.
— Это Винсент, — сказала она.
Пола взяла трубку:
— Привет.
— Пола, я звонил в полицию! Я с ума сходил!
— Я собиралась тебе позвонить, — сказала она.
— Отлично. Спасибо большое. Фиона сказала, что ты осталась в клубе и болтала с каким-то парнем.
— Да, — сказала она.
— Что случилось?
— Ничего, — сказала она.
— Когда ты вернешься?
— Не знаю.
Собственный голос был словно отделен от нее, звучал, как чужой. Мать вышла из кухни, чтобы оставить ее одну, но вернулась и встала в дверях.
— Не могу поверить.
— Ладно, — проговорила Пола в трубку.
— Что — ладно?
— Я тоже, — сказала она. — Увидимся.
Она поспешно нажала на кнопку прерывания связи.
Вошел Питер, выглянул в окно, застегивая пояс с инструментами.
— Что это за мальчишка у тебя в машине?
— Его нужно было подвезти.
— Ты пустила в машину незнакомого мальчишку? — Питер сердито подбоченился.
— Да, — ответила Пола, глядя ему в глаза.
— Наверное, он замерз.
— У меня мотор включен, — сказала Пола.
Питер шумно выдохнул.
— В машине сидит какой-то мальчишка, удравший невесть откуда, а она оставляет ключи в зажигании! — воскликнул он, вздернув брови и глядя на мать Полы.
— Это небезопасно, детка, — негромко проговорила мать.
Питер надел куртку.
— Ухожу на работу, — сказал он, взял со стола телефонную трубку, сердито поставил ее на базу в соседней комнате, вернулся и встал на пороге. — Пола, скорее всего, когда я вернусь, тебя уже тут не будет, поэтому я с тобой прощаюсь.
Пола села и уставилась на скатерть на кухонном столе. Когда Питер вышел, она перевела взгляд на мать.
— Он совсем как отец, только отец был покрасивее.
— Ты просто вынуждаешь его обороняться.
Пола хохотнула. Ее сердце часто билось. Разум был переполнен образами и идеями. Ей хотелось писать, рисовать. Она была наэлектризована. Ее колени подпрыгивали. Она взяла со стола мясной нож и занесла кончик над ладонью.
Она что-то чувствовала внутри себя. Боль без боли. Она представляла, как существо, живущее внутри нее, высасывает секунды ее жизни, строя себя, наращивая клетку за клеткой — неумолимо, жадно. Рот. Легкие. Позвоночник… Существо было связано с ней тонкой нитью, перепоночкой вроде той, какую можно увидеть в оплодотворенном яйце. Она представила, что идет по улице и катит коляску. Весь день катает туда-сюда. Матери всегда казались ей рабынями. Счастливыми, измученными рабынями.
— Я беременна, но рожать не буду.
Она выронила нож. Острие ударило по основанию большого пальца и отскочило. Мать ахнула. Пола прикоснулась к небольшой вмятинке на ладони и протянула руку матери.
— Видишь? — спросила она. — Ничего.
— Что я должна увидеть?
— Не знаю. Сама пока не поняла.
— Сколько месяцев беременности?
— На самом деле мне пора начать записывать свои идеи, — невпопад сказала Пола.
Снова зазвонил телефон. Мать Полы пошла в соседнюю комнату, чтобы взять трубку. Пола встала и вышла из дома.
Она села в машину. Мальчик дрожал от холода.
— Надо было обогрев включить, — сказала Пола и повела машину задним ходом по дорожке.
Мать выбежала, размахивая телефонной трубкой над головой. Пола помахала ей рукой, развернула машину и нажала педаль газа.
Они помчались по извилистым дорогам к скоростному шоссе. Пола остановилась у обочины и почувствовала восходящую изнутри волну энергии — волнение и страх, как в тот момент, когда вагончик «американских горок» одолевает вершину и, падая вниз, набирает скорость. Она решила: если сейчас на шоссе появится желтый, красный или синий автомобиль, мальчик останется у нее в машине, а если автомобиль будет любого другого цвета, она его высадит. Несколько минут они простояли на обочине. Ни одной машины. И вдруг на горизонте появился белый грузовик.
— Ладно, — сказала Пола. — Тебе пора выходить.
У мальчишки вспотел лоб. Глаза у него были ясные, зеленые. Зрачки крошечные. Пола заглянула в бумажник. Вечером она сняла в банкомате сто долларов. У нее осталось восемьдесят. Она достала двадцатидолларовую купюру, потом добавила десятку и протянула мальчишке.
— Вот, возьми, — сказала она. — Удачи тебе.
— Спасибо, — поблагодарил мальчик и взял деньги грязными, обкусанными пальцами.
— Тебе есть к кому поехать? — спросила Пола.
— К дяде можно… — проговорил мальчик очень тихо.
— Ты был хорошим спутником, — сказала Пола и протянула мальчику руку.
В ответ он протянул свою правую руку, и рукав куртки, которая была ему мала, поднялся почти до локтя. Вся кожа у него была в жутких синяках. Он хотел отдернуть руку, но Пола удержала и подняла край рукава выше. Снизу рука была изранена — так, будто ее царапали рыболовным крючком. Мальчик вырвался.
— Что еще? — спросила Пола. — Что еще с тобой сделали?
Он уставился на свои колени.
— Расстегни куртку, — распорядилась Пола. — Расстегни. Я должна посмотреть.
Мальчик сидел неподвижно. Пола потянулась к бегунку молнии. Он ее оттолкнул, но она успела отогнуть воротник и увидела край ссадины и синяки.
— Я отвезу тебя в больницу, — объявила она.
Мальчик торопливо открыл дверцу и чуть не выпал из машины. Пола схватила его за куртку. Он вырвался и побежал вдоль шоссе. Пола выскочила за ним. Он едва передвигал ноги. Она без труда догнала его, обхватила руками. Он закричал от боли.
— Хорошо, — сказала Пола. — В больницу не поедем. Не поедем в больницу, слышишь? Купим что-нибудь, чтобы продезинфицировать ранки, и я тебя отпущу. Ты, главное, успокойся.
Мальчик вернулся с ней к машине. Она крепко держала его за рукав куртки.
Фасад аптеки в Кэтскилле не изменился с пятидесятых годов. Маленький колокольчик на двери звякнул, когда Пола с мальчиком вошли. Из комнаты за прилавком выплыла пожилая женщина, фармацевт. Ее щеки были припорошены желтой пыльцой.
— Пола Фридрих! — воскликнула она.
— Здравствуйте, миссис Торон, — сказала Пола.
Она всю жизнь ходила в эту аптеку, пока у ее матери не появился новый любовник.
— Ты ведь теперь на Манхэттене живешь, да?
— В Бруклине.
— А, ну да. Я-то думала, что ты все это время в колледже училась, а потом мне твоя мама сказала, что ты в Нью-Йорке. А Весли на предпоследнем курсе в Сиракузах.
Мальчик переминался с ноги на ногу. Миссис Торон перевела взгляд на него. Грязный. Явно бездомный. Аптекарша перестала улыбаться.
— Я немного спешу, миссис Торон.
— Чем могу помочь?
— Мне нужны бинты, пластырь, перекись водорода и гель с арникой, если есть. И ватные шарики.
Голос у нее дрожал. Миссис Торон смотрела на нее с любопытством. Пола почувствовала, что у нее вот-вот потекут слезы. Она поспешно отошла в сторону и стала разглядывать зубные щетки. Миссис Торон пошла за тем, что попросила Пола.
Комната в мотеле была мрачная, тусклая. Рифленые стены, фотография с изображением морского залива над кроватью. Мальчик опасливо оглядывался по сторонам. Он стоял, повернувшись спиной к открытой двери.
— Я просто хочу очистить твои ранки, — успокоила его Пола. — Садись.
Мальчик скованно сел на кровать, опустил руки на покрывало и уставился на блестящее стекло экрана телевизора. Пола заперла дверь, расстегнула куртку и осторожно сняла ее с мальчика. Рубашки на нем не было. Грудь и спину покрывали лилово-зеленые кровоподтеки, похожие на грозовые тучи, из которых вот-вот польется кровавый дождь. На плечах и худеньких лопатках блестели длинные резаные раны. Его кто-то хлестал.
