Александр Бялко - Изнанка
Но все на свете когда-нибудь кончается. Вот уже в окно, кроме океана, стали видны острова, потом пальмы на островах и, наконец, здание аэропорта. Кругом зеленели пальмы и необыкновенно яркая трава.
– Скопире ла Америка. Ки примавера май, – сказал сидящий у иллюминатора итальянец, обращаясь к Паше.
– Да, открыли Америку, а весны тут и нет! – ответил Паша ему по-русски.
– Тутти, тутти, – подтвердил итальянец.
Пассажиры быстро освободили самолет и ступили на землю Южной Америки. Пройдя по закрытому трапу в аэропорт, Паша был оглушен влажной жаркой волной. Он почувствовал себя, как в предбаннике русской бани.
– Господи, они бы хоть в аэропорту кондиционер сделали!
Все стояли в маленьком зале багажа, судорожно вдыхая воздух, как рыбы на берегу. Проехали по транспортеру чемоданы французов и итальянцев. Разобрали свои вещи и работники российского телевидения. Не было лишь чемодана Виктора Еременко. Когда лента транспортера совсем опустела, Витя подошел к Парамону и сказал:
– Ну, начинай работать. Ты же у нас говоришь по-испански. Пусть ответят, где чемоданы.
Паша пошел разбираться. Витю попросили предъявить квиточек на багаж, потом толстая негритянка долго что-то искала в компьютере.
– Ваш багаж улетел в Рио-де-Жанейро, – изрекла она. Паша перевел.
– Да что они там все? – возмутился Еременко.
– Это в Париже автоматически перепутали. Теперь ждите рейса из Рио.
– А как я передачу буду вести без рубашек, маек, без штанов, в конце-то концов!
Встречавшая девушка-администратор стала успокаивать Витю:
– Купим что-нибудь здесь, а потом багаж вернут.
– Черта они вернут, а не багаж.
– Ну так купим тогда за счет непредвиденных расходов. Вот я вам всем для скорости заполнила бумажки, – обратилась девушка-администратор уже ко всей группе. – Это вместо визы. Визы здесь не нужны. Покупаете такую бумажку за десять баксов и заполняете.
Паша взял заполненную бумажку. В графе «Место проживания» стояло: Москва, ул. Ленина, д. 1.
– А почему Ленина?
– А они никого другого из русских не знают. Знают, Ленин был большой боец против богатых гринго. Очень уважают.
Вся делегация, живущая в одном доме на несуществующей улице Ленина в Москве, без проблем оказалась на территории банановой страны. Пока искали багаж, наступила полная темнота. Стояла невыносимо душная ночь. Оказывается, кондиционер в аэропорту работал в полную силу!
Все загрузились в автобус. Предстояло еще проехать по стране, чтобы добраться до места назначения. В кромешной темноте фары автобуса только чуть освещали дорогу впереди. По бокам были темные джунгли. Иногда мелькали поселки из хижин, покрытых пальмовыми листьями, с единственной лампочкой, горящей на улице. Часа два продолжалось это движение в темноту. Дорога то опускалась, то поднималась. Наконец остановились. «Не туда заехали», – сказал водитель по-испански. К счастью, его никто, кроме Паши, не понял. Девушка-администратор вышла с фонариком на дорогу. Искать дорогу в джунглях ночью с фонариком – это может только русская женщина. Она бодро вскочила в автобус и велела развернуться к пропущенному перекрестку.
Паша и не надеялся, что до утра удастся найти дорогу, но, как ни странно, минут через пятнадцать показались ворота, и автобус въехал на огороженную территорию, отведенную съемочной группе. Как назвать это место: курорт, санаторий, отель? За оградой располагались небольшие домики с номерами, центральная столовая, другие здания, выход на океанский пляж... Скорее, это был дом отдыха в русском смысле слова.
Сонный дежурный взял у Паши паспорт, заставил кое-где расписаться. Взамен он дал ключ от номера.
– Завтрак здесь начиная с восьми утра, – сказал заспанный администратор.
Паша побрел по тропинке, нашел свой домик; бросил в угол чемодан. Было все так же невыносимо душно. Кондиционер в комнате отсутствовал, под потолком висел вентилятор, как в старых мексиканских фильмах. Спать не хотелось. Он позвонил домой жене. В Москве было десять утра.
– Ты был в дороге двадцать пять часов, – сказала она.
Паша разделся догола, принял холодный душ, но заснуть не смог. Привычка быть на ногах после десяти оказалась сильнее. Паша ворочался, накрывался простыней, после чего, весь мокрый, раскрывался опять, но сон не шел. Заснуть удалось только к утру, когда стало чуть прохладней. Ровно в восемь в дверь постучали. На пороге стоял Витя Еременко, все в той же одежде и сильно небритый.
– Вставайте, Павел, вас ждут великие дела.
– Я не Павел, а Парамон. Друзья называют меня Пашей.
– Так, Парамоша, да ты азартен! Это я из «Бега» Булгакова.
– Я знаю.
– Ты не только азартен, но еще и образован. Это хорошо! Видишь ли, Парамон, по милости «Эр Франс» мои вещи улетели неизвестно куда. В этом я не могу вести передачу. Значит, нас с тобой ждут магазины этой прекрасной страны. Слушай, а у тебя что, кондиционера нет?
– Нет.
– А, ну да, кондиционер только у слабого пола. Меня тоже, наверно, причислили к слабому полу. У меня есть.
– Побриться и кофе хотя бы выпить можно?
– Сколько угодно. Я вот тоже хочу побриться, но моя битва сейчас находится в Рио-де-Жанейро. Я жду в столовой, где мы вчера получали ключи.
С трудом соображая, Паша умылся, побрился, надел шорты и майку и вышел из номера. Утренняя прохлада тропиков дышала какими-то нереальными запахами. Солнце медленно поднималось над океаном. Где он очутился, Паша точно себе не представлял. Цвет пальм, травы, растений был такой яркий, какой бывает только на обложках глянцевых журналов. Паша понял, что у Гогена, которым он раньше восторгался, жалкие, бледные слепки с этого безумия тропической природы. В короткие мгновения утренней прохлады все было покрыто росой. Паша шлепал по мокрой тропинке, от которой, в лучах солнца, уже курился пар.
Столовая представляла собой огромный навес, из-под которого виднелись пальмы, пляж и океан. Сюда доносились все запахи цветущих тропиков. В столовой никого не было, кроме повара и двух русских женщин.
– Рената, возьми вот это, – советовала одна из них другой, стоя у шведского стола.
– А что это?
– Рената, мы же вчера утром брали, очень вкусно.
У Парамона сон как рукой сняло. Он подошел к женщинам.
– Здравствуйте, а вас зовут Рената? – обратился он к высокой шатенке.
– Да, – ответила та.
– А вы Тимофей, я вас только что зарегистрировала.
– Я Парамон.
– Очень приятно.
– Это вы, Рената, у Веткина работали?
– Да, работала.
– Мне рассказывали, что у вас прекрасная, даже уникальная память.
– Да что вы, смеетесь? Я все забываю. Это кто-то пошутил.
У Паши застучало в висках и груди. Проехать полмира только для того, чтобы убедиться, что люди врут! Джунгли, океан, солнце и пляж – все пропало. Перед ним был только деревянный стол с чашкой кофе.
– Ну хватит кофе-то распивать! Поехали. Я уже машину взял. Ты ведь в курсе, что я не только актер, но и известный гонщик? – вернул его к жизни Витя Еременко.
– Нет, не в курсе.
– С-час и узнаешь. Поехали.
Паше было все равно. Он сел в какой-то блестящий автомобиль. Еременко игриво покрутил ключи. Привратник настежь отворил ворота, и они помчались к ближайшему поселку по асфальтовой дороге, довольно хорошей, но мокрой. Витя лихо вел машину, но при этом помнил, что если на горном повороте они вылетят в джунгли, то могут потом пару лет ждать помощи.
Поселковый магазин представлял собой деревянную хижину, покрытую пальмовыми листьями. На прилавке был ром «Бругаль», пиво «Президентское» и какие-то сигареты.
– Даже у нас кроме «Жигулевского» было московское, – не выдержал Паша.
– Это у вас в Москве московское, а у нас в Питере ленинградское – завода Степана Разина.
– А иногда было рижское, почти как иностранное.
– Да что там рижское, иногда и чешское выбрасывали. Черное, шикарное – называлось «Дипломат».
– А водка? Представь себе: кругом одна «Столичная»! Кошмар!
– Сомневаюсь я, что у него есть носки с трусами и бритвенные принадлежности. Спроси, раз уж все равно приехали.
– Апрендентэ, пор фавор. Тенер уно камизас, уно канцетинас, уно шортас?
– Ке эс эсто канцетинас? – вопросом на вопрос ответил негр за прилавком.
У Паши возникло подозрение, что он чего-то не помнит или неправильно произносит по-испански. Он был одет как нормальный европеец в жарких странах: рубашка с короткими рукавами, шорты и легкие ботинки с носками. Негр вышел из-за прилавка и вопросительно смотрел на Пашу. Паша сунул палец в носок, оттянул его и показал негру.
– Что он от тебя хочет?
– Спрашивает, что такое носки.
– Он что, не знает?
– Ты на него посмотри. Он же босиком. Не будешь же ты ходить босиком в носках.
– Логично.
– Пара кэ эсто эс? – снова спросил негр.
– Чего он опять?
– Зачем носки, спрашивает.
