Игорь Рыбинский - Время карликов
Подошел осмелевший проводник, и Подрезов показал ему металлический комок.
– Цвей цвей! – умоляюще просил мальчик.
– Что он хочет?
– Он говорит, купите, – перевел проводник.
– А что это?
Знаток местной территории и языка удивленно посмотрел на глупого европейца и ответил тихо, оглянувшись на костер:
– Это – золото.
Мальчик жалобно заглядывал в лица Виктора и проводника, даже Тугрику в морду.
Подрезову стало жалко его, и он, достав из кармана бумажник, вынул оттуда несколько долларовых купюр. Пусть пацан возьмет сам, сколько нужно. А самородок, если, конечно, это действительно золото, весил около пятидесяти граммов или чуть больше.
– Пула, пула, – сказал мальчик, отводя руку с деньгами.
– Он просит местную валюту, – объяснил проводник.
Но юный продавец самородков вдруг молча показал на шею Виктора. Так он и стоял, пока Подрезов с переводчиком соображали, что к чему. Наконец, знаток местных нравов и обычаев догадался.
– Он хочет обменять золото на Ваш кулон.
Подрезов потрогал висящего на цепочке медвежонка и покачал головой. Но паренек продолжал стоять с протянутой рукой, указывая на понравившуюся ему вещь. Так когда-то бронзовые Ильичи, разбросанные по городам и весям, показывали путь советскому народу в светлое будущее. Проводник достал из кармана рубашки несколько скомканных грязных купюр, протянул их пацаненку, а сам другой рукой выдернул из веера Подрезова пятьдесят долларов.
– Хо сиаме! [6] – сказал он мальчику, сунул ему в руку свои бумажки и подтолкнул его к кустарнику, из которого тот недавно выскочил.
Юный тсвана попятился, а проводник выдернул из руки Виктора еще одну банкноту. На этот раз улов был помельче – всего двадцатка.
– Спроси, где он живет, – приказал Подрезов.
Но мальчик, ответив несколькими короткими фразами, скрылся в кустарнике. Проводник тоже поразился такой прыти и только руками развел, предварительно сунув доллары в карман, аккуратно застегнув его на пуговицу.
– Мальчик сказал, день пути отсюда. Камень, то есть золото, – поправился переводчик, – ему дал отец, чтобы он обменял его на деньги или на ценную вещь.
– А зачем им деньги?
Проводник пожал плечами.
– Думаю, что кто-нибудь из их деревни иногда посещает город, чтобы купить что-нибудь ценное. Например…
Специалист по местным нравам надолго задумался, вспоминая, что может представлять ценность в этой глуши.
– Например… – повторил он, наморщил лоб и, наконец, вспомнил, – виски, например.
– Конечно, – кивнул головой Подрезов, – или гаванские сигары.
Но проводник-тсвана и сам уже смеялся, поняв, что сморозил несусветную чушь.
3
В полдень раздалась трель спутникового телефона.
– Виктор, – услышал Подрезов голос Свена, – я в Цау обо всем договорился: за тобой вышлют джип. Бросай все и догоняй нас. Мы тебя в Ганзи дождемся, а если нет, то в Габороне. А лучше всего отдохни денек-другой в столице и вылетай в Кейптаун, а к тому времени и мы туда доберемся. О'кей?
– А машина? – переспросил Подрезов.
– Оставь ее. Сейчас она дешевле металлолома.
Виктор обещал перезвонить через час. Но связался с другом тут же.
– Я, пожалуй, отдохну здесь. А джип отзови: сам доберусь до Цау.
Открытый «Вранглер» все же подъехал к месту аварии. Только это было уже вечером. Из джипа вылез плотный человек, оказавшийся мэром городка. Он несколько раз обошел поврежденную машину, а потом обратился к Подрезову, ковыряющемуся в механизме гидроусилителя руля.
– Когда закончите?
– Завтра к вечеру буду у Вас.
Мэр помялся, посмотрел в сторону заката, вздохнул и, наконец, решился:
– Ваш босс связывался со мной, сказал, что грузовик ему не нужен.
– И что?
– Он мне пригодится, – улыбнулся мэр, – у меня есть десять тысяч долларов.
– Нет!
– Пятнадцать!
Виктор вытер руки о комбинезон и полез в карман за сигаретами, а мэр полез в кабину.
– Какой у Вас хороший карабин, – раздался его голос, – за сколько продадите?
– Я не торгую, – разозлился Подрезов.
И Тугрик тоже лаял, охраняя имущество фирмы. Но мэр, готовый купить все, что попадется ему на глаза, не унимался.
– У меня с собой в сумке-холодильнике виски и пиво. И пара банок хороших кейптаунских анчоусов.
Не будучи хорошим психологом, не станешь мэром даже такого маленького городка, как Цау. Начали с пива, а когда заканчивали допивать литровую бутылку местного «Джонни Уокера», глава администрации вернулся к тому, зачем он, собственно, и приехал.
– Ну, двадцать тысяч, – упрашивал он, – у меня и денег-то таких нет. В долг возьму у родственников, – врал он и не краснел, потому что после пива и виски давно уже стал лиловым.
– Хотите, я деньги в Вашу фирму отправлю, а Вам за содействие здесь участок земли выделю.
– А что я с ним буду делать? – поинтересовался Виктор. – Огурцы выращивать и солить?
– Какие огурцы? – не понял мэр. – У нас тут всякие полезные ископаемые.
Он оглянулся на своего шофера, прилегшего отдохнуть в тени джипа, и хоть тот все равно не мог услышать, а услышал бы, не понял бы английской речи, продолжил шепотом:
– Здесь даже золото есть. Там, – мэр махнул рукой в сторону севера, – среди болот протекают реки, все дно которых покрыто золотым песком и самородками.
– Что же Вы его не добываете? – усмехнулся Подрезов.
– Я на государственной службе, – опечалился мэр, – а так бы взял лопату в руки, пару больших мешков…
Но лопаты рядом не было, и потому слуга народа поднес ко рту бутылку и вылил в себя остатки виски.
– Хорошо, – согласился Виктор, – двадцать тысяч Вы переведете в Швецию, а на меня оформите участок и лицензию на право добычи драгоценных металлов.
А что еще мог сказать оставшийся наедине с чужим континентом человек, у которого ни дома, ни семьи и которого никто не ждет, а лучший друг – вот он, рядом, виляет хвостом и преданно заглядывает в глаза.
4
Мелкий африканский чиновник, сдавший в аренду кусок никому не нужного болота, все-таки честнее, чем большие российские начальники, торгующие своей Родиной оптом и в розницу. Мэр не обманул, он даже отвез Подрезова в Габороне. В столице Виктор зарегистрировал предприятие, оплатил лицензию на добычу золота. Правда, чиновник в министерстве финансов, оформляющий разрешение, переглянулся с мэром – ведь всей Ботсване известно: золота в стране нет. И потому в лицензии зафиксировали право на поиск, добычу и продажу драгоценных камней и металлов. Алмазы в Ботсване действительно добывают, только на юге, а если этому сумасшедшему шведу охота копаться в болоте, то пусть этим и занимается.
Накопления, которые Виктор держал на счету в шведском банке «Postgirot», растаяли мгновенно. На остатки Подрезов приобрел резиновую лодку «Зодиак» с мотором, лопаты, кирки и много других мелочей, которые должны ему пригодиться для жизни в гибельном для европейца крае.
Участок он не выбирал, мэр городка расстелил на столе карту и ткнул пальцем:
– Вот здесь на берегу притока Окаванго есть деревня, севернее ее оба берега до самого слияния двух рек – твои.
Мэр не скрывал своей радости: перед его домом стоял отремонтированный огромный грузовик, на котором его люди будут отправлять кукурузу и сорго в соседнюю Намибию, где случаются постоянные засухи, а потому урожаи там более чем скудные. Ему не терпелось начать свой бизнес, и потому Подрезова он довез до какой-то речушки, где вещи перегрузили в лодку, трое местных жителей сели на ящики – они должны были выполнять роль проводников, а если потребуется идти пешком, то и носильщиков.
Мэр, напутствуя нового золотодобытчика, сообщил, что деревня, в которую он отправляется, находится в глухом месте, и люди там… Здесь он надолго задумался, но Виктор подсказал:
– Дикие?
Но собеседник его обиделся:
– Вы, европейцы, привыкли считать нас дикарями, забывая при этом, что первые люди появились именно в Африке. Деревня, действительно, не очень цивилизованная…
Признав это, мэр засопел и объяснил:
– Налогов они не платят. Но староста должен знать английский. Так что будет с кем общаться. И потом: рабочих Вы наверняка наймете среди местных жителей. Мой совет – относитесь к ним по-человечески. Конечно, многие из них наверняка ленивы, и их придется палкой гнать на работу; но не забывайте: народ Тсвана – замечательный, а если и станут Ваше золото воровать, то это от простоты душевной. Самое главное – не делайте ту же работу, что поручаете им. Вы должны быть боссом, курить сигары и пить джин, а то Вас не будут уважать и работать никто не захочет.
Перегруженная лодка не спеша скользила по поверхности реки. На береговых отмелях под тощими ветвями кустов лежали крокодилы, не обращая внимания на путешественников. Иногда река внезапно расширялась, течение замедлялось, и водное пространство вокруг уже походило на озеро или поросшее травой затопленное болото. В таких местах проводники путались сами, показывая руками в разные стороны. Приходилось крутиться, идти вдоль берега и выбирать протоку пошире, чтобы выбраться. Подрезов уже начал сомневаться: идут ли они в правильном направлении, река петляла, и сверяться с компасом не было смысла. Зато очень скоро стало ясно: до наступления темноты деревни они не достигнут. Но пока еще светило солнце, и бегемоты валялись на мелководье, как огромные мокрые валуны. Вскоре река выскочила из болота и устремилась по руслу между невысокими берегами, покрытыми крупной галькой. На повороте днище лодки скользнуло по песку, потом уткнулось в подводный камень, проводники спрыгнули и начали выталкивать резиновое суденышко с мели, и почти сразу они закричали и показали руками на берег. Виктор обернулся и увидел львицу, которая, пригнувшись, лакала воду, спокойно, словно не замечая лодку и стоящих в реке людей. Но удивительным было другое: в полусотне метров спускалось на водопой стадо буйволов. Они видели хищницу, но вели себя так, словно никакой опасности нет.
