Борис Виан - Уничтожим всех уродов. Женщинам не понять
— Спасибо, — говорит Майк. — Мы воспользуемся вашим разрешением.
Шутц рассеянно кладет трубку на место.
— Ну пошли.
Мы следуем за ним. У комнаты 309 он останавливается, и Майк входит внутрь. Я переступаю порог следующей.
— До скорого! — кричит нам Шутц, удаляясь. Охрана его коридоров весьма серьезна. С тех пор как мы спустились вниз — ни одной живой души.
В комнате меня ожидает чертовски красивая барышня, огненно рыжая.
— Привет, — говорит она. — Вы, по крайней мере, из серии 8?
— Я вольный стрелок, — заявляю я. — Работаю только на себя.
Кажется, она слегка удивлена.
— А как вы здесь очутились?
— Всякое случается, — говорю я. — Если бы в жизни не было тайн, она была бы не такой забавной.
Я направляюсь к смежной комнате и вхожу без стука.
Майк сидит на кровати. Перед ним — точная копия моей подруги.
— Ну как, Майк, — говорю я. — Вы уже ощущаете последствия?
— Мне начинает надоедать, — отвечает он. — Во-первых, я этого ужасно боюсь, и потом — одного раза в неделю мне вполне достаточно. Что, если мы оставим их объясняться наедине?
— Прекрасная мысль, — говорю я. Я возвращаюсь в другую комнату.
— Пошли, Салли, — говорю я. — Мы сейчас будем играть.
— С удовольствием.
Она на ходу прижимается ко мне и начинает обычную возню. Я остаюсь безучастным.
— Я вам не нравлюсь? — спрашивает она.
— Да нет же, лапочка, — отвечаю я. — Но я — гомосексуалист.
— Что это значит?
— Это значит, что я люблю только себе подобных. Так вот, если вас это не очень шокирует, вы порезвитесь немного с Мэри.
— Почему вы нас так называете? — спрашивает она.
— Не люблю номера, — отвечаю я.
Она смотрит на меня с беспокойством, но все же идет. Завидев ее, Майк издает возглас удивления.
— Не может быть, — говорит он. — Чертовщина какая-то. Не могут они быть похожими до такой степени.
— Почему же? — протестует Мэри. — Мы близняшки из одной серии. Вы же прекрасно знаете.
— Это возмутительно, — говорит Майк. — Жениться на такой вот и все время думать, что она вам изменяет.
— Но нас двое, — возмущается Салли. — Двое, вы понимаете?
— По крайней мере, вы знаете, чем могут заняться две хорошенькие девушки наедине?
— Это строжайше запрещено, — говорит Мэри.
— Скажу вам вот что, — заявляет Майк. — Я не могу с вами спать, потому что мне запрещают это врачи. Я очень слаб здоровьем и все время должен отдыхать.
— Вы вовсе не хотите отдыхать. Это весьма заметно.
— Не обольщайтесь, — говорит Майк. — Это всего лишь рефлекс, вроде трупного окоченения. Так что это ровным счетом ничего не значит. Подойдите сюда, вот вы.
Он хватает Салли.
— Я хочу, — говорит он, — как-нибудь пометить вас для различия.
Он сажает ее себе на колени, и она прилагает максимум усилий, чтобы это к чему-нибудь привело, но он довольствуется тем, что сильно кусает ее в левое плечо. Она кричит и вырывается Он засасывает кожу и отпускает ее. Получился весьма живописный синяк.
— Таким образом, мы вас больше не спутаем. Теперь, Мэри, ложитесь-ка на кровать.
Он хватает ее и заставляет лечь. Тяжело дыша, она уступает. Он берет за руку Салли, разворачивает и кладет сверху.
Они отстраняются друг от друга, розовые от смущения.
— Но. — мы никогда этого не делали, — смущенно говорит Салли.
— Многие люди прекрасно этим занимаются, — заверяет Майк. — Обнимитесь. Это очень приятно, вы увидите.
Он садится на корточки и притягивает их друг к другу.
Мэри начинает уступать и уже готова поцеловать Салли. Вскоре с помощью Майка они приходят в полную активность. Время от времени Майк с размаху шлепает их по задницам.
— Давайте, давайте, дорогие мои, — приговаривает он. — Это никому не причинит вреда, и вдобавок у вас не будет детей.
Надо заметить, довольно приятно смотреть, как две хорошенькие девушки занимаются любовью. Для меня это зрелище в новинку, но я очень быстро к нему привыкаю. Волосы Мэри обвивают атласную кожу Саллиных ляжек… Салли первой размыкает объятия и откидывается, кудахтая от удовольствия… У второй на этот счет другое мнение.
— Давай дальше, уродина. Я разве останавливаюсь?-
— Ну, малышка, не расстраивайся, — говорит Майк, — В конце концов, мой доктор, должно быть, не совсем прав.
Он ложится на кровать и, обняв Мэри, притягивает ее к себе. Она извивается и прижимается спиной к животу Майка. Тот действует с поразительной точностью.
Черт побери… а как же я. Я, кажется, слегка переборщил. Отворачиваюсь и ухожу в другую комнату. Развлекайтесь, дети мои. Я же немного подремлю. Я вытягиваюсь на кровати и закрываю глаза.
Пять секунд. Я сплю…
XXVII. Немного философии
Я пробуждаюсь от мощного удара кулаком Открываю глаза. Рядом со мной, тяжело дыша, стоит Майк. Он весь в поту.
— Рок, — говорит он, — помогите мне. Мне с ними не управиться. Давайте поколотим их как следует, иначе они нас в покое не оставят.
— Дорогой Майк, — я еще толком не проснулся, — это ведь ваша вина.
— Ну помогите же мне, Рок, — просит он.
— Вы вполне можете справиться без меня, — отвечаю я. — Все, что вы говорите — россказни старого импотента, скрытое самобичевание.
— Рок, клянусь вам, когда я прибыл на этот остров, я был девственником. Я читал книги и знал теорию, но никогда не прикасался К женщине.
— Ну и что! И вам не стыдно! — говорю я.
Я с трудом удерживаю смех, глядя на его расстроенную физиономию.
— Стыдно, — говорит Майк. — Но меня интересует физическая культура.
— Мальчик мой, — говорю я. — Это не единственное, что есть в нашей жизни.
Я встаю. Майк распахивает дверь в соседнюю комнату, и две фурии тут же набрасываются на него.
Я хватаю одну из них за то место, которое мне попадает под руку, кладу себе на колено и обрушиваю на ее задницу целую серию затрещин, прямо как в Священной Истории. Потом приподымаю ее и вмазываю кулаком в глаз. Это Салли… Я узнаю отметину на плече. Она все еще дрыгается. Я отвожу ее в свою комнату и запираю на ключ. Возвращаюсь и застаю Майка сидящим верхом на Мэри. Та лежит животом вниз на кровати и не подает признаков жизни.
— Страшно не люблю бить женщин, — признаки я. — Но можно ли назвать их женщинами?
— Нет, — соглашается Майк. — По-моему, пора сваливать.
— Так вот прямо и вернемся? А что же мы расскажем Энди?
— Ничего, — говорит Майк. — Все и так известно. Сигмен располагает полными сведениями о деятельности Шутца, и этого хватит, чтобы написать целый тон вроде Вебстера.
Я сажусь рядом с ним на ноги Мэри. Они теплые Мэри в это время, видимо, решает, что наш разговор слишком затянулся — она начинает шевелиться и пытается скинуть нас на пол.
— Спокойно! — Майк звонко шлепает ее по заднице.
— О-ля-ля, — стонет она. — У меня такое чувство, будто по мне каток проехал.
— У меня тоже, — парирует Майк. — Так что заткни пасть.
Он продолжает.
— Вы отдаете себе отчет, сколько людей придется уничтожить, Роки? Это ужасно.
— Но если они уроды, — говорю я. — Зато как прекрасно будет потом.
— Но они нужны, уроды, — отвечает он. — Боже мой, что же мы будем без них делать? Вы не отдаете себе отчета, еще раз вам говорю. Кто будет ходить в кино, если все будут прекрасны, как Аполлон?
— Ну так будем смотреть на уродов, — говорю я. — Оставим несколько десятков — этого вполне достаточно.
— Вы понимаете, что в таком случае нужно будет стать уродом, чтобы иметь успех у женщин, — продолжает Майк отчаянным голосом. — Кривобокие будут торжествовать, а нам до конца дней придется развлекаться в одиночку. Прекрасно, а? Вы ведь именно так сказали?
— Да, — соглашаюсь я. — Это чертовски убедительный аргумент, тем более что он ad hominem. Очевидно, что при теперешнем положении мы имеем успех у женщин. Ну и что нам с этого? Мы остаемся девственниками до двадцати лет и больше…
— Получается, что из-за таких мудаков, как мы, общество должно погибнуть, даже если оно состоит из еще больших мудаков.
— Замечательная профессия — сыщик, — говорю я, потягиваясь Должно быть, уже часов шесть утра, и я ощущаю зверский голод. — А что, Шутц действительно сделал то, о чем вы говорили? Эта история с Поттаром и Капланом? Чего же он добивается?
— Он хочет стать президентом Соединенных Штатов, — говорит Майк.
— Но ведь каждый американский гражданин может стать президентом, — удивляюсь я. — В книгах так написано. Так почему бы и не он? По крайней мере, нашими сенаторами будут красивые парни.
— Вы, — возмущается Майк, — занимаете позицию наших врагов. Припомните-ка таблички «Дефект внешности» и веселенькие истории на улицах Лос-Анджелеса, девиц, которых он похитил…
