Роман Канушкин - Джандо
Профессор откинулся на спинку кресла. На его столе лежал «большой гофрированный пакет». Профессор досконально изучил его содержимое. Сверху на пакете покоился завтрашний выпуск газеты «Московский комсомолец». Мадам всегда покупала самые свежие газеты у одной бойкой старушки, торгующей в переходе метро. Сейчас Профессор еще раз бросил взгляд на рубрику «Срочно в номер», на тот самый заголовок: «Пятеро подростков нарвались на молнию».
В статейке сообщалось, что «очень необычный и страшный случай произошел вчера поздно вечером с пятью московскими школьниками. Вероятнее всего, они были атакованы шаровой молнией. Такой вывод сделали врачи Русаковской больницы по характеру и интенсивности ожогов. Сами дети сообщили, что столкнулись с НЛО. Любопытно, что НЛО якобы было в образе их одноклассника, в прошлом часто третируемого ими. Двое из подростков в крайне тяжелом состоянии находятся в реанимации. По непонятным причинам пострадали только четверо детей, одного из них молния пощадила. Он находится в состоянии сильного психического шока. Пока никаких других комментариев по поводу случившегося нет».
Профессор Ким отложил газету в сторону. Все это вчера вечером Профессору пришлось увидеть собственными глазами, когда он решил пройти несколько сот метров за мальчиком Денисом. Мальчиком, справившим вчера свой новый день рождения.
14. Некоторые способности Доры
Заканчивался четвертый килограмм яблок плюс те, что были в холодильнике. Все яблоки оказались не такими, они не хотели с ней играть.
— Ну что же это такое! — рассердилась Дора. — Опять спит… Может, это от нитратов и этих дурацких гербицидов?!
Дора вздохнула и разрезала пополам еще одно большое яблоко гольден. Весь стол перед ней был завален половинками яблок. Доре повезло — дома опять никого не было, иначе на этот раз ей бы точно устроили взбучку. Ну конечно, а что с них взять? Они же ничего не понимают — только дай позанудствовать…
Дора взяла разрезанное пополам яблоко и стала его пристально рассматривать. Потом она вздохнула и бросила обе половинки на стол. Яблоки гольден почему-то всегда сочные и спелые, как будто их только сорвали с дерева. Вот и сейчас пораненная ножом мякоть яблока переливалась и искрилась сахарными хрусталиками сочной влаги. Но Дора знала, что так оно выглядит только на поверхности. Потому что на самом деле и это яблоко спит. Могучие соки далекой Яблони-Мамы, вода (о которой кое-что знала Дора), соединенная с солнцем, бушующий море-океан и солнечные ветры утихли, успокоились в этом сонном яблоке. И уж если яблоко не хочет с тобой играть, то его никак не раскачаешь. То ли дело раньше, когда они всей семьей ездили на дачу, хотя на самом деле это была настоящая деревня — глухомань. Там был сад, где росла кривая черемуха, а к осени поспевали, наливались соком самые яблочные на свете антоновские яблоки. И чуть ли не с каждым вторым можно было играть. Дора тогда и не знала, что чем-то отличается от других детей. Она думала, что все девочки могут вот так играть со спелыми яблоками. Что любая девочка может найти нужное яблоко, немного повозиться с ним и увидеть далекую Яблоню-Маму, а может быть, и кое-что еще… Но Яблоня-Мама сказала, что это не так, и запретила о себе рассказывать. Потому что не очень много людей в мире похожи на Дору, и она научится их узнавать.
Они всей семьей жили тогда в деревне, и Дора часто играла со спелыми яблоками. А Катька говорила: «Во придурошная, сама с собой разговаривает…» А потом Катька заболела, а Яблоня-Мама сказала, что через несколько дней над их домом пронесется Осенний Ветер, и главное — не смотреть ему в глаза. Потому что того, кто посмотрит ему в глаза, Осенний Ветер забирает с собой. Как когда-то, когда Дора была еще совсем маленькой, он забрал с собой их дедушку.
«А что, Катька тоже умрет?» — спросила Дора. Она еще не понимала, что это значит, но так говорили взрослые, а теперь она вдруг впервые испугалась и расплакалась. Но ту страшную ночь, когда пришел Осенний Ветер, когда он стучался к ним в окно и над домом кружила глубокая тьма, Дора провела у постели Катьки. Мама тогда была в соседней комнате и иногда тихо плакала, потому что доктор назвал какую-то странную болезнь и сказал, что Катьку нельзя сейчас везти в Москву и в эту ночь все решится. Дора сидела спиной к окошку, чтобы Катька туда не посмотрела, и рассказывала сестре свою любимую книжку о Винни-Пухе. А Осенний Ветер бил в их окно кулаками, он выл голодным волком во дворе, и Дора чувствовала на спине холод его зовущего взгляда. И несколько раз бледная как полотно, уставшая Катька пыталась посмотреть за плечо сестры. Но Дора только ниже склонялась к ее угасающим глазам и громче рассказывала о том, как Винни-Пух и Пятачок пытались накормить Тигру медом и желудями. И от злости и бессилия Осенний Ветер вырвал с корнями молодую яблоньку во дворе и ушел ни с чем. И Дора перестала рассказывать истории о Винни-Пухе, потому что она всмотрелась в глаза сестры и поняла, что никакого Осеннего Ветра там больше нет. Катька вдруг попросила поесть, и мама от счастья расплакалась в полный голос, а через несколько дней Катька полностью выздоровела. Потом родители очень долго благодарили доктора, и, конечно, они правильно делали, только Дора благодарила далекую Яблоню-Маму. И еще она знала, что та молодая яблонька ночью во дворе была одной из ее многочисленных дочек. Они с папой вкопали деревце на место, но яблонька почему-то все равно погибла.
Перед самым отъездом в Москву, когда уже заканчивалось лето, Яблоня-Мама сказала, что больше они никогда не вернутся в эту деревню. Только один раз, через много-много лет, когда Дора уже не будет маленькой девочкой, когда ей будет столько же лет, сколько сейчас маме, и все вокруг изменится. Но причина, по которой она окажется здесь, будет не из приятных, поэтому не стоит об этом говорить…
— Ну пожалуйста, скажи, — попросила Дора.
— К тому времени ты будешь уже давно взрослой, как и множество других детей, — сказала далекая Яблоня-Мама, — а взрослые привыкают многое терять…
— Я не хочу здесь ничего терять, — не поняла Дора. Потом она спросила: — Скажи, а что происходит с детьми, когда они становятся взрослыми?
Яблоня-Мама какое-то время молчала, потом она сказала то, что Дора запомнила слово в слово:
— А что происходит с мелодией, когда ее не играют, с шелестом ветерка, когда нет ветра?
Как-то Дора прочитала очень хорошую книжку о Питере Пэне, мальчике, который не хотел взрослеть, и поняла, что имела в виду тем летом далекая Яблоня-Мама.
— Но ведь мелодию надо просто взять и сыграть, а ветры… всегда возвращаются, — заявила Дора, войдя в кухню с книжкой о Питере Пэне в руках. — Я, конечно, стану взрослой, но я вовсе не собираюсь что-либо терять!
Катька от удивления раскрыла рот, посмотрела на папу, хихикнула и проговорила:
— Во дает! По-моему, она у нас начала писать прокламации…
…Сейчас Дора взяла со стола предпоследнее яблоко и улыбнулась. Она вспомнила, как подозрительно на нее смотрела продавщица в небольшом магазине напротив, когда в течение двадцати минут она спустилась уже за четвертым килограммом яблок.
— А тебя родители не заругают, девочка? Зачем тебе столько?
— Я уже вполне самостоятельный человек, — невозмутимо ответила Дора, — и трачу свои личные сбережения.
Продавщица даже несколько растерялась и, как бы в знак примирения, выбрала Доре самые крупные и красивые яблоки.
— Гольдены, конечно, хороши, — улыбнулась она.
— Нет-нет, — произнесла Дора, — мне дайте, пожалуйста, помельче, самые мелкие, какие у вас есть. Чтоб их в килограмме было побольше, а то никаких денег не хватит.
У Доры, конечно, есть личные сбережения, но если и эти яблоки будут спать, то от личных сбережений скоро ничего не останется. И вообще не очень хорошо, когда тебя принимают за ребенка; может, конечно, так оно и есть, но только ты понимаешь кое в чем гораздо больше, чем эти умники-взрослые.
И сейчас, разрезая предпоследнее яблоко, она сразу поняла — вот оно! И не просто «вот оно»!.. Такого еще не было. Дора не могла припомнить, чтобы ей попадалось настолько сильное яблоко. Она взяла свое зеркальце, старенькое, привезенное с дачи и бережно хранимое под коробками с игрушками, и вышла с ним в холл. Холл был просторным — лишь низкий полукруглый диван, установленный напротив огромного, в треть стены, зеркала, и пара таких же низких кресел. Для того чтобы увидеть далекую Яблоню-Маму, надо было пользоваться двумя зеркалами. То, что побольше, следовало установить за спиной, и, когда они жили в деревне, Дора выносила большое зеркало из умывальника и играла с ним в саду. Но потом всегда кому-нибудь надо было срочно побриться или почистить зубы, или кто-то просто соскучился по своему изображению, словом, Доре ни за что попадало. Да уж, такая вот жизнь! Ну да ладно… Маленькое зеркальце надо было поднять на уровень глаз, чтобы в нем отразилось большое. И тогда ты наблюдаешь себя со спины держащим в руках маленькое зеркальце, отрегулированное таким образом, что видишь в нем только свои собственные глаза. В другую руку надо взять разрезанное пополам яблоко, конечно, то самое, неспящее, и долго и пристально на него смотреть, негромко повторяя:
