Митч Элбом - Хранитель времени
— Что это?
— Ее волосы.
— Зачем вы их рисуете?
— Чтобы запомнить.
— Она умерла?
— Я тоже хотел погибнуть.
— Вы так сильно ее любили?
— Я мог бы отдать жизнь за нее.
— И вы бы сделали это?
— Нет, дитя, — ответил человек. — Это не в нашей власти.
Произнося эти слова, Дор понял, что, возможно, тысячелетия его мытарств и исканий были лишь прелюдией к единственному мгновению. Он знал о жизни без любви больше, чем кто-либо из землян. И чем больше Сара говорила об одиночестве, тем отчетливее он представлял свою миссию.
— Я была просто дурой, — пожаловалась Сара.
— Любовь не делает тебя дурой.
— Но он меня не любил.
— От этого ты не стала глупее.
— Просто скажите мне… — Ее голос звучал надтреснуто. — Когда эта боль пройдет?
— Иногда она так и не проходит.
Сара смотрела на бородатого Дора, сидевшего в пещере.
— Как вы вынесли такую тяжесть? — спросила она. — Как пережили века без любимой?
— Она всегда была со мной, — ответил Дор.
Он убрал руку с глаз Сары. Они увидели, как автомобиль-фургон уезжает по заснеженной улице.
— У тебя было столько лет впереди, — укоризненно произнес Дор.
— Я считала, что они мне не нужны.
— Ошибаешься. Нельзя отказываться от времени. Следующее мгновение может стать ответом на твою молитву. Отрицать это — значит зачеркивать самую важную часть будущего.
— И что же важнее всего?
— Надежда.
Стыд снова захлестнул Сару, и она опять заплакала. Никогда еще она так не скучала по матери.
— Мне стыдно, — всхлипнула девочка, и слезы полились у нее по щекам. — Я ведь думала, что это… конец.
— Конец — это вчерашний день, а не завтрашний.
Дор взмахнул рукой, и улица утонула в песке. Небеса окрасились фиолетовым цветом полуночи и осветились мерцанием россыпи звезд.
— В этой жизни тебе еще столько предстоит сделать, Сара Лемон.
— Правда? — прошептала она.
— Ты хочешь это увидеть?
Она секунду подумала, а потом покачала головой:
— Пока нет.
И Дор понял, что ее раны начинают заживать.
72
На сей раз Виктор проявил несвойственную ему наблюдательность. Обычно человеческие черты характера его не интересовали. Зато теперь он понимал, почему девочка казалась такой неуравновешенной, отчего дрожали ее плечи, а голос звучал надтреснуто. Она пыталась убить себя из-за несчастной любви. Вообще-то, парень этот смахивал на хулигана, с точки зрения Виктора (впрочем, тот судил предвзято, ибо Сара начинала ему нравиться). В конце концов девчонке показали то, что мудрый Деламот мог объяснить ей давным-давно: эти глупости не стоят таких мук. Он сомневался, что Грейс могла бы ради него покончить с собой, что бы он ни сделал. Сам же Виктор, между прочим очень сильно любивший жену, искал способ продолжить жизнь после смерти, хотя Грейс не могла последовать за ним.
Но пока что Деламот не мог уразуметь, каким образом возникают галлюцинации и кто на самом деле этот продавец из часового магазина. Он, кстати, заметно изменился с момента их первой встречи. За прилавком он казался крепким, здоровым, почти неуязвимым, а теперь был бледен, покрыт испариной, а его кашель усиливался. Виктор, напротив, чувствовал себя лучше, чем когда-либо, именно поэтому он был уверен, что все происходящее — фантом, порожденный его блуждающим сознанием. Человек не мог ни с того ни с сего проснуться здоровым и начать путешествовать во времени.
Дор склонился над песком и перебирал его пальцами. Наконец он поднял глаза на Виктора:
— Я и вам должен кое-что показать.
Деламота чуть не передернуло. Мир, оставленный позади, вызывал у него омерзение.
— У меня другая история, — процедил он.
— Идемте.
— Вы знаете, что у меня есть план?
Дор встал, не сказав ни слова, вытер пот со лба и посмотрел на свою влажную ладонь в некотором замешательстве. Потом он неспешно зашагал по тропинке, круто бравшей вверх, будто она вилась по склону холма. Виктор повернулся к Саре — она все еще была оглушена и истерзана после того, как ей открылась ее жизнь. Теперь спутник был нужен Виктору.
— Пойдешь со мной? — спросил он.
Сара ступила на тропинку вслед за ним. Они начали подниматься.
73
На этот раз, когда туман рассеялся, они опять оказались в крионической лаборатории.
Огромные цилиндры из стекловолокна высились, подобно монументам. Один из них был меньше остальных и выглядел совсем новым.
— Что мы видим? — спросил Виктор. — Это будущее?
Прежде чем Дор успел ответить, открылась дверь и вошел Джед. За ним появилась Грейс в коричневом зимнем пальто. Она двигалась крайне осторожно, оглядываясь на каждом шагу.
— Это ваша жена? — прошептала Сара.
Виктор сглотнул. Он подозревал, что Грейс рано или поздно узнает о его плане. Но не мог вообразить, что это случится у него на глазах.
Джед указал ей на меньший цилиндр. Грейс прижала обе ладони ко рту. Трудно было сказать, молится она или пытается скрыть отвращение.
— Вот здесь? — спросила она.
— Он настоял на том, чтобы у него был собственный контейнер, — ответил Джед, почесывая ухо. — Сожалею. Я понятия не имел, что вы не в курсе.
Грейс стиснула пальцы в нерешительности, не зная, подойти ей к цилиндру или, наоборот, отступить.
— А можно заглянуть внутрь?
— Боюсь, что нет.
— Но его труп там?
— Пациент.
— Что?
— Мы говорим «пациент», а не «труп».
— Простите?
— Это вы извините меня. Понимаю, как вам, должно быть, тяжело.
Они стояли в неловкой тишине, слышалось только слабое гудение электричества. Наконец Джед откашлялся и сказал:
— Ну что ж… Оставлю вас наедине. Пожалуйста, садитесь.
Он указал на кушетку горчичного цвета. Виктор замотал головой, как будто хотел остановить его. Деламота охватило гадливое чувство — не столько потому, что его смертью манипулируют, сколько из-за того, что сиденье, сочувственно предложенное его жене, было таким омерзительным.
Но Грейс не стала садиться.
Она поблагодарила Джеда и проводила его взглядом. Потом она медленно подошла к цилиндру и прикоснулась пальцами к стекловолоконной оболочке.
— Грейс, не волнуйся, — вырвалось у Виктора. — Это…
И тут она стукнула по контейнеру кулаком.
Потом еще раз.
Наконец она ударила по нему так сильно, что чуть не упала сама.
Придя в себя, Грейс фыркнула и направилась к выходу, даже не оглянувшись на горчичную кушетку.
Дверь закрылась. Казалось, эта тишина адресована лично Виктору. Дор и Сара смотрели на него, но он отвернулся, чувствуя себя незащищенным. В своем стремлении обмануть смерть он верил ученым больше, чем собственной жене. Он отказал ей в последней близости. Он даже не оставил ей тела, чтобы она могла его похоронить. Как она будет его оплакивать? Виктор сомневался, что она придет сюда еще раз.
Он взглянул на Сару — она опустила глаза, видимо в смущении.
Деламот повернулся к Дору и рявкнул:
— Просто покажите, сработал ли мой план.
74
Толпа. Очень густая.
Таким было первое впечатление Виктора от будущего. Они проследовали по песчаной тропинке сквозь гигантское стекло, из пустоты опустились в очередную полосу тумана; когда он рассеялся, взору Деламота и его спутников открылись огромные небоскребы, стоявшие плотными рядами, квартал за кварталом, — судя по всему, это был крупный мегаполис несколько веков спустя. В нем почти не осталось зелени и других оттенков, кроме голубовато-стального и серого. Небо то и дело прорезали необычные летательные аппараты небольшого размера, и сам воздух казался другим — плотнее, грязнее и холоднее, чем в прошлом. Однако нельзя было сказать, что люди одеты тепло. Они отличались от современников Виктора чертами, а может, выражением лиц, их волосы пестрили всеми цветами палитры, напоминая о ящике с красками, головы казались крупнее. Определить их пол было довольно затруднительно.
Зато Виктор не увидел ни одного старика.
— Это Земля? — удивленно спросила Сара.
Дор кивнул.
— Значит, мой план сработал? — уточнил Виктор. — Я жив?
Хранитель времени безмолвно опустил веки. Они стояли в центре огромной городской площади, а десятки тысяч людей сновали вокруг, уткнувшись в какие-то устройства. Некоторые вели переговоры с помощью темных очков-экранов, плавающих у них перед глазами.
— Неужели мы в далеком будущем? — восхитилась Сара.
Виктор огляделся:
— Если определять навскидку, то прошло несколько сотен лет.
В уголках его губ пряталась торжествующая улыбка.
Поскольку Виктор оценивал жизнь с позиций успеха или поражения, он верил, что победил. Ему удалось избежать смерти и вынырнуть в будущем.
