Эрик Сигал - Мужчина, женщина, ребенок
— Она вздохнула. — По-моему, тебе лучше скорее приехать. А то они могут подумать, что ты совсем ушел из дома.
Роберт почувствовал огромное облегчение.
— Да, пожалуй. И вообще, он ведь останется только на день-два, не больше. Нельзя же отправлять на самолете больного ребенка. Как по-твоему?
Шейла колебалась. Роберт начал нервничать.
— По-моему, тебе лучше скорее приехать, — повторила она. Уклонившись от одного вопроса, она прямо поставила другой. Вопрос об их семье.
26
На дороге было темно и скользко. Роберт ехал слишком быстро. С каждой минутой мальчику становилось все хуже и хуже. Он сидел спокойно, прижав руки к животу, и временами еле слышно стонал.
— Включить радио? — спросил Роберт, надеясь, что музыка хоть немножко успокоит ребенка.
На шоссе никого не было. Непогода разогнала даже полицейских. В результате Роберт доехал до Кейп-Коде — кого канала за рекордное время. И продолжал гнать.
Чем ближе к дому, тем отчаяннее бушевала буря.
При повороте на Пилгрим-Спринг-роуд машину занесло, но, к счастью, Роберту почти мгновенно удалось ее выровнять.
Он взглянул на мальчика. Тот даже не заметил, что они чуть не попали в аварию. Он не замечал ничего, кроме боли в животе.
Подъехав к дому, Роберт с облегчением вздохнул и повернулся к мальчику. Глаза Жан-Клода были закрыты, головой он прислонился к дверце.
— Приехали, Жан-Клод, — прошептал Роберт и погладил мальчика по голове. — Теперь все будет хорошо.
Мальчик никак не реагировал.
— С тобой все в порядке?
Жан-Клод кивнул.
— Ты можешь идти, или взять тебя на руки? — Дождь лил не переставая.
— Я дойду сам, — медленно проговорил он.
— Хорошо. Когда я сосчитаю до трех, мы оба выскочим из дверей и побежим к дому. Ладно?
— Ладно.
Досчитав до трех, Роберт вышел в потоки воды. Он быстро глянул на правую сторону машины, увидел, что дверь Жан-Клода открывается, и ринулся к веранде.
Шейла ждала одна в гостиной. Хотя они расстались чуть больше суток назад, оба чувствовали себя так неловко, что часы казались годами. Она посмотрела на мужа, насквозь пропитанного дождем и угрызениями совести.
— У тебя все в порядке?
— Да. А у тебя?
— Пока еще жива.
— Где девочки?
— Я отправила их наверх. Решила, что сейчас не время выяснять отношения, — сказала она, заглядывая ему за спину.
— Что-нибудь не так?
— Где Жан-Клод?
— Он… — Роберт обернулся. Мальчика нигде не было. Он снова глянул на Шейлу. — Может, он боится войти.
— Пошли за ним.
Роберт ринулся на веранду, но не увидел ничего, кроме непроглядной тьмы. Вдруг небо расколола молния, на мгновение осветив подъездную дорожку.
Мальчик лежал лицом вниз в нескольких шагах от машины, и по его неподвижному телу хлестал дождь.
— О боже! — вырвалось у Роберта. Он подбежал к мальчику и перевернул его на спину.
— Он без сознания! — крикнул он Шейле, стоявшей на веранде.
— Неси его сюда! Я вызову врача! — крикнула она в ответ.
— Нет… дело плохо. Я немедленно отвезу его в больницу.
Шейла мгновенно подбежала к нему и посмотрела на мальчика. Обоих поливало дождем. Когда Роберт поднял Жан-Клода с земли, она пощупала ему лоб.
— Он горит! — Она открыла дверцу, и Роберт осторожно положил ребенка на сиденье. — Я поеду с тобой.
— Нет. Иди, позвони предупреди больницу.
— Ты уверен, что так надо?
— Ступай, Шейла. Пожалуйста. — Он был на грани истерики.
Шейла кивнула и побежала к дому.
Из освещенного окна второго этажа две пары глаз смотрели, как машина выехала на дорогу.
Джессика и Паула пытались понять, какая новая катастрофа только что вошла в их жизнь.
Роберт мчался словно одержимый. Мальчик не говорил ни слова. Было слышно только его прерывистое дыхание. Лоб стал угрожающе холодный. Время от времени бессознательное состояние прерывалось, и он произносил одно-единственное слово: «Мама».
В приемном покое царил сущий бедлам. Из-за бури, разразившейся в самый разгар уикенда, количество дорожных происшествий во много раз превысило статистическую норму. Но когда Роберт с Жан-Клодом на руках появился на пороге, к нему тотчас же бросился молодой изможденный врач.
— Несите его прямо в смотровую, — сказал он.
Он сосчитал мальчику пульс и тотчас принялся щупать ему живот. Роберт услышал, как врач пробормотал: «О черт!», и подумал: Это, наверно студент. Надо найти настоящего врача. В это время молодой человек отрывисто приказал стоявшей рядом медсестре: — Немедленно введите ему два грамма ампициллина и шестьдесят миллиграммов гетамицина. Приготовьте носо-гастрическую трубку и срочно пошлите кого-нибудь за Джоном Шелтоном.
Сестра бросилась выполнять предписание. Врач вынул изо рта Жан-Клода градусник, скосил на него глаз и снова буркнул что-то про себя.
— Что такое? — нетерпеливо спросил Роберт.
— Будьте добры, выйдите в соседнюю комнату, сэр, — вместо ответа сказал врач.
— Я сейчас вернусь, — сказал Роберт, коснувшись ледяной щеки Жан-Клода. — Ничего не бойся.
Мальчик еле заметно кивнул. Вид у него был насмерть перепуганный.
— Ну, что? — спросил Роберт, очутившись с врачом за дверью.
— Перитонит, — ответил тот. — Вся брюшная полость заполнена гноем.
— Что это значит, черт вас побери?
— Прободение аппендикса. Сильный жар — 40,5. Мы послали за нашим ведущим хирургом. Он, кажется, куда-то уехал на лодке…
— Неужели тут больше никого нет? — спросил Роберт, молча молясь, чтобы в больнице оказался кто-нибудь более квалифицированный, чем этот нервный паренек.
— Доктор Кит уже в операционной. Очень тяжелая автомобильная авария. К тому же он хирург-ортопед. Самое лучшее, что мы можем сделать — это дождаться доктора Шелтона.
— А что делать до его приезда?
— У него сильное обезвоживание организма, поэтому я прописал ему внутривенное вливание физиологического раствора. И большую дозу антибиотиков.
— И все? Неужели нельзя больше ничего сделать до появления вашего великолепного специалиста?
— Можно взять себя в руки, — язвительно заметил врач. — Кроме того желательно пока зарегистрировать больного.
Роберт на минуту умолк. Успокойся, сказал он себе. У этого парня и без того дел по горло.
— Да, конечно, — сказал он. — Спасибо. Извините. — И пошел прочь.
— Как зовут пациента?
Роберт сказал регистраторше имя и фамилию по буквам.
— Адрес?
Он назвал улицу и номер дома в Уэлфлит.
— Профессия?
— Ребенок, — саркастически ответил Роберт и сообщил возраст Жан-Клода.
— Вероисповедание?
Роберт понятия не имел. На лице регистраторши выразилось явное неудовольствие.
— Никакого, — сказал Роберт.
На ее лице выразилось еще большее неудовольствие.
— Гм… Скорее всего католик.
Этот ответ очевидно был сочтен вполне удовлетворительным.
Менее удовлетворительным оказалось отсутствие «Голубого Креста», «Голубого Щита» или иных страховых полисов. На предложение заплатить посмотрели косо.
— Мистер Беквит! — раздался голос в конце холла. — Хорошие новости!
К Роберту бежал врач. Он запыхался и был весь в поту.
— В каком смысле?
— Доктор Шелтон из-за плохой погоды оказался дома. Он уже приехал.
— Замечательно, — ответил Роберт. И оба ринулись по холлу в приемный покой.
Доктор был седоват и, слава богу, казался опытным и уравновешенным. Скорее даже чересчур спокойным.
— Имеется ли разрешение на операцию? — спросил Шелтон молодого врача.
— Я этим еще не поинтересовался, сэр.
Шелтон повернулся к Роберту и спросил:
— Где родители мальчика?
— Они…. они умерли.
— Но кто-то должен подписать документ. Вы его опекун?
— Нет. Опекун — человек по фамилии Венарг. Он живет во Франции.
— Тогда он должен дать разрешение по телефону. В присутствии свидетеля, который слышит разговор.
Нет, подумал Роберт. На это нет времени. Я даже не взял с собой номера телефона Луи. Он лежит у меня в письменном столе.
— Ммм… а я не могу подписать?
— По закону вы не имеете права, — ответил Шелтон.
— Почему не вызвать к телефону этого француза? Ребенок в тяжелом состоянии.
— Тогда прооперируйте его. Сейчас, немедленно.
— Я понимаю вас, мистер Беквит. Но хирурги, как и все остальные люди, обязаны придерживаться правил.
— Не беспокойтесь, я не собираюсь обвинять вас в нарушении врачебной этики.
Хирург сохранял невозмутимость, но упорно стоял на своем.
— Мистер Беквит, я хорошо говорю по-французски. Я могу объяснить положение вашему мсье Венаргу.
Роберт был в полном отчаянии.
— Доктор, можно я скажу вам что-то по секрету?
