Димфна Кьюсак - Скажи смерти «нет!»
Джэн налила чаю и передала ему чашку. Он пил большими глотками, и, когда кончил, Джэн сказала, что ему бы, пожалуй, стоило поторопиться на ранний поезд, потому что сейчас так сыро и холодно. Он быстро поднялся с ее кровати и, стараясь скрыть облегчение, которое он почувствовал при этом, стал шумно похлопывать в ладоши и топать, разогреваясь и разгоняя кровь.
Когда он нагнулся, чтобы поцеловать ее, она чуть-чуть отклонилась, и он ощутил губами только краешек ее рта.
Он стоял, осторожно положив руки ей на плечи, не решаясь ни обнять ее, ни снова нагнуться к ее уклонившемуся от поцелуя рту.
На улице туман коснулся его лица, как чьи-то холодные, мокрые пальцы. Всю дорогу до станции он бежал. Он слышал, как гудит паровоз, подтягивая к станции состав, и, пробежав изо всех сил последние двести метров, он ввалился в последний вагон, который уже тронулся с места.
IIБарт привалился к стенке в углу сиденья, слушая, как поезд, грохоча, спускается с предгорья в долину. Ему было холодно и неуютно, и обратное путешествие казалось ему бесконечным.
У Эму Плейнз туман сменился изморосью, и поезд мчался теперь через плоскую мокрую равнину, которую уже обволакивали сумерки. Дым из труб низко стлался над крышами домов, в окнах зажигались огни. Около Парраматты, словно порождение этих серых вечерних сумерек, к нему подкралась тоска. Он встряхнулся, выйдя из Центрального вокзала, и пожалел, что уехал ранним поездом. И не только потому, что он мог бы пробыть лишний час с Джэн, а потому еще, что теперь он стоял совсем один на ветру в толпе, где все деловито спешили по домам. Перед ним был длинный вечер, делать было нечего и пойти некуда. Конечно, можно было пойти в солдатскую гостиницу и там поиграть в покер с кем-нибудь из ребят. Но никогда, кажется, ему не хотелось этого меньше, чем сегодня. И он сыт был по горло обществом этих парней, что околачиваются по гостиницам. Вечно одно и то же: слишком много пьешь грогу, проигрываешь и тратишь больше, чем можешь себе позволить, все те же непристойные шуточки и все те же сногсшибательные рассказы об одержанных победах, как правило, придуманных.
Он был слишком хорошо знаком со всеми этими грубоватыми и скучными увеселениями и был сыт ими по горло. Можно, конечно, было поехать в казармы и лечь спать пораньше, но самая мысль эта показалась ему отвратительной. Так он и стоял в нерешительности в суетливой толпе перед указательными стрелками, размышляя, пойти ему в вокзальное кафе поужинать, отправиться в солдатскую гостиницу или заскочить к Джэн домой, чтобы потолковать там с Дорин. Джэн дала ему записку для Дорин. Так можно тоже было убить вечер. К тому же надо познакомиться с ней сейчас поближе: Дорин хорошая девка, настоящий товарищ.
Он еще раз обдумал все это. Нет, ни в казарму, ни в гостиницу идти не хочется, а Дорин, может быть, занята сегодня вечером. Он смотрел на указатель и лениво думал; не взять ли ему на несколько дней отпуск и не съездить ли домой? Здесь все уже здорово опостылело, а там он хоть занят будет. Там его будет изнурять тяжелая работа, и он не будет так беспокойно метаться по ночам. Там он хоть им пользу принесет какую-нибудь, да и на него эти поездки домой всегда хорошо действуют. А при теперешней нехватке рабочих рук старик будет рад, коли он хоть на несколько дней заглянет. Во всяком случае, это будет в тысячу раз лучше, чем бессмысленно толочься в лагерях да гостиницах, — к добру это не приведет.
— Только не говорите, что вы снова уезжаете ночным поездом.
Голос так неожиданно прозвучал у него за спиной, что ему среди его мрачных размышлений показалось, будто у него за спиной раздался выстрел. Он обернулся и увидел девушку, с которой он пил чай в станционном буфете в Орандже несколько месяцев назад.
Кажется, целая вечность прошла с тех пор. Она выглядела немножко другой, более городской и еще более возбуждающе привлекательной в своей меховой шубке и меховой шапочке, надвинутой на темные волосы.
Он улыбнулся:
— По правде говоря, об этом я как раз и подумывал.
— Ну что за человек! Вы как будто все время куда-то уезжаете или откуда-то приезжаете.
— Вы не лишены наблюдательности.
— Безусловно. А вы сейчас похожи на бродягу, который под дождем протопал всю дорогу от Центральной Австралии и сейчас ищет, где бы ему обогреться у костра.
— Да вы просто ясновидящая.
— Так у меня бабка была колдунья.
— А-а, значит, наследственное.
«Что за девушка! — думал Барт. — Чуть не каждый проходящий мимо мужчина с восхищением задерживает на ней взгляд».
— Вы уезжаете ночным поездом?
— Нет.
— Нет? — Она сдвинула брови и, наклонив голову, искоса взглянула на него. — Куда-нибудь собираетесь?
— Да вот хотел в казармы податься, но теперь, раз уж вас встретил, мог бы отложить.
— Хорошо, — ее обтянутая перчаткой рука взяла его под руку. — А я только что проводила мужа. Он уехал всего на две недели, к сожалению, но из-за этого такой шум поднял и столько было сборов, будто он отправляется на Южный полюс. Так что у нас поужинать просто времени не хватило, и теперь я умираю с голоду.
Глаза ее лукаво сверкнули.
— И если вы действительно так голодны, как это кажется со стороны…
— В два раза голоднее.
— Хорошо. Я знаю возле Кросса одно местечко, где по-настоящему прилично кормят, а в Сиднее, да еще воскресным вечером, это просто редкость.
Он колебался. Она заметила его минутное замешательство, и ее рука легонько сжала его руку.
— Понятно, вы оставили дома бумажник или просто до получки еще далеко, но вы не беспокойтесь об этом. Муж всегда оставляет мне кучу денег…
— Еще бы! — сказал он вдруг с внезапной злобой.
— Ну, не вздумайте упираться сейчас, когда я могу в любую минуту помереть от голода и упасть на мостовую.
— Не думаете же вы…
— Дорогой мой, я никогда не думаю. Но если вам будет легче и если вы еще не оправились от этого приступа рыцарства, то я скажу, что мой муж заработал эти деньги на черном рынке, когда вы в джунглях на животе ползали, так что эти деньги по праву вам принадлежат. Ну пошли же, и давайте возьмем такси.
— Давайте.
Он повернулся и, ведя ее через вокзальную толпу, почувствовал, что гнетущее состояние, навеянное мыслями об одиноком ужине в кафе и картах в солдатском клубе, рассеивается. Такси, развернувшись по кругу, подкатило к платформе.
— Скорей, скорей, — заторопил он ее, переходя на бег, — а то кто-нибудь перехватит!
Смеясь, они опустились на сиденье такси, и она назвала шоферу адрес кафе. Барт взглянул на нее сбоку. Он не особенно хорошо разбирался в женских туалетах, но все-таки понял, что одета она по моде и что у нее есть свой стиль. И он понял также, что эта меховая шубка обошлась ее спекулянту мужу в добрую тысячу. Он видел такие в Токио, где япошки старались сбыть их подороже, и некоторые ребята, особенно летчики, покупали их, а потом летели на юг и там продавали на черном рынке втридорога. На черном рынке или не на черном рынке купил ее муж эту шубу, все равно она обошлась ему в добрую тысячу. Уж за это он может поручиться. Она выглядела старше, чем в прошлый раз, волосы ее были уложены под меховой шапочкой и открывали линию шеи и маленькие прижатые к голове ушки, в мочках которых сверкали бриллиантовые серьги. Элегантно, ничего не скажешь.
— Если вспомнить о правилах приличия, то вы еще не знаете, как меня зовут, — сказал он, предлагая сигарету.
— Разве нет? А ведь правда, кажется, нет.
— Барт. Барт Темплтон.
— А меня Магда. Уменьшительное от Магдален.
— Мне нравится. Просто Магда, так?
Она улыбнулась.
— Ну, если вы предпочитаете миссис Брукс, пожалуйста.
— Остановимся на Магде.
Она откинулась на спинку в углу сиденья, откровенно разглядывая его, но взгляд у нее был дружелюбный, простой и, пожалуй, доброжелательный.
Сидней утопал в потоках воды, и дождь продолжал лить безостановочно. Такси, скрипнув на тормозах, завернуло на Уильям-стрит, убегавшую вверх по холму сверкающей рекой мокрого асфальта, в которой плавали красные и зеленые отсветы неоновых реклам. В такой вечер плохо быть одному.
IIIОни спустились по ступенькам в ресторан. Магда распахнула шубку, и в воздухе послышался аромат духов, такой нежный и легкий, что Барт еще раз втянул в себя воздух, желая убедиться, что ему это не почудилось. Маленький столик с затененной лампой создавал атмосферу уюта и интимности. Еда была вкусная, и оба ужинали с аппетитом. Судя по всему, Магду здесь знали, и ей без труда удалось упросить официанта принести им бутылку вина. Вино согрело Барга, и плохое настроение прошло. Он согрелся, почувствовал себя бодрым, немножко возбужденным, и теперь они сидели за кофе, докуривая последнюю сигарету.
— Ну вот, теперь вы уже меньше похожи на голодного бродягу.
— Чувствую.
Она сбила пепел с сигареты длинным пурпурным ногтем и окинула его взглядом.
