Леонард и Голодный Пол - Хешин Ронан

Шелли рассмеялась, и маленький пузырек показался на краю ее ноздри, но она тут же прикрыла его рукой в перчатке.

— Это классика. — Она вздохнула, как будто пытаясь унять смех. — Все было очень мило. Спасибо.

Наступила его очередь.

— Хорошо. Тогда, возможно, мы снова встретимся? Пообедаем вместе или еще что-нибудь придумаем? — предложил он.

— Ох уж эти мужчины! Все время предвкушают свой «мясной праздник». Я свободна по четвергам. Можем встретиться вечером, если хотите.

— Просто замечательно! Я ведь не знал, как вы устраиваетесь с сыном и вообще. Замечательно! Да, четверг у меня тоже свободен. Как и вечер любого другого дня. Давайте я встречу вас в городе у башни с часами, скажем, часов в восемь? — предложил он.

— Ах, у башни с часами. Да вы старый романтик! О’кей, увидимся. Предоставлю вам решать, чем заняться. Так что попробуйте меня удивить.

— Да, хорошо. Попробую.

«Хм-м», — подумал он.

— Встретимся в условленном месте.

Наверное, нужно попытаться ее поцеловать, хотя бы аккуратно в щечку? Что делать? Что делать? Что делать?

Когда она надевала шлем, Леонард неуклюже потянулся вперед и платонически приобнял ее сбоку, за плечо.

— Ух ты, каков Казанова! Осторожно, давайте без приемов дзюдо. Вот вам, — и она назидательно чмокнула его в щеку. Это был вежливый способ показать то, о чем они оба догадывались: она в таких вопросах разбиралась лучше.

Отъезжая, она посигналила ему велосипедным звонком: «Дзинь-дзинь!»

Леонард стоял, глубоко дыша, и махал ей вслед, пока ее фигура не затерялась среди машин.

— Вот это да! — вслух сказал он.

Вот это да!

Когда Шелли приехала домой, она прочитала, что написал Леонард в подписанных им энциклопедиях:

Глава 12

Грейс любит Энди

Все получилось не совсем так, как рассчитывала Грейс. Эндрю должен был прилететь около восьми вечера, и Грейс собиралась полдня поработать, а потом принять расслабляющую ванну, выбрать новые духи или сережки и приготовить миленький домашний ужин. На Рождество она купила книгу о японской кухне, но до сих пор ничего не попробовала и потому подумывала приготовить что-нибудь этакое в свете предстоящего медового месяца в Киото, куда они приедут как раз во время цветения сакуры. Гостиница в Японии была заказана на неделю, а следующие две недели они хотели провести так, как решат на месте. Грейс была так измотана приготовлениями к свадьбе, что больше всего ей хотелось провести оставшееся время вдвоем с Эндрю, не деля его больше ни с кем. На протяжении нескольких месяцев они оба много работали: выкроить три недели отпуска для медового месяца можно было только в течение года, сокращая выходные. За исключением рождественских каникул и двух «длинных уик-эндов» — потраченных на свадьбы друзей — они толком не отдыхали вдвоем, кроме суббот и воскресений. Но с расписанием Эндрю — с короткими командировками в финансовые центры Европы, где он проводил или слушал презентации в пауэрпойнт, — за выходные получалось только перевести дух и прийти в себя. Все субботнее утро Эндрю обычно спал, измочаленный перелетами по разным часовым поясам то на восток, то на запад, и Грейс приходилось завтракать или отправляться на пробежку в одиночестве. Их жизнь синхронизировалась к обеду, и только с этого времени они могли строить планы на уик-энд.

Когда Грейс готовилась к возвращению Эндрю из последней предсвадебной командировки — этот приезд официально обозначал их вступление на путь супружеской жизни, — на работе все пошло не так, что случалось всегда, стоило Грейс задумать пораньше уйти. Возникла какая-то неразбериха с цифрами в заказе, отчего американцы распсиховались, и Грейс надо было этот психоз снять, объяснив, что в бумагах указано совокупное количество, что именно так и положено писать, даже если кому-то это не нравится. Телефонная конференция для разъяснения ситуации заняла больше времени, чем предполагалось, и все сошлись на том, что неплохо бы еще подумать. Люди, принимающие решения, в совещании не участвовали, поэтому Грейс предложила компенсировать потраченное собравшимися время, предложив сделать расчет в двух вариантах, но им всем все равно придется подождать, пока будет принято принципиальное решение. В конце она поблагодарила «коллег и партнеров», которые теперь могут «доесть свой завтрак», понимая при этом, что переговоры разрушили ее планы принять ванну, которую она предвкушала с тех пор, как настояла на необходимости ее установки в доме, посчитав, что одной душевой кабины недостаточно. Наконец она ушла с работы в середине дня — дурацкое время, за которое пришлось заплатить половиной драгоценного дня от отпуска, но все равно создавалось впечатление, что она упорхнула ранней пташкой, когда другие остались трудиться в поте лица.

Грейс расстроилась, что ее планы сорвались, но не только в связи с приездом Эндрю. Ей хотелось быть взволнованной, внести живую струю в исключительно скучные приготовления к свадьбе. После этих суетливых недель она надеялась, что приятный вечер заставит ее почувствовать себя влюбленной, мечтательной, потрясенной неотвратимостью грядущего события. Вместо этого она ощущала лишь, что очень устала и ей жутко надоело все устраивать. Скорей бы уж свадьба, скорее бы стать невестой, а не организатором мероприятия!

Вся работа Грейс, вся ее карьера, сводилась к тому, чтобы разруливать трудные ситуации и объяснять людям их задачи. Но по сравнению со свадьбой это казалось легче легкого. На работе она держалась абсолютно беспристрастно. Как бы идеально ни планировались ее проекты, она всегда ожидала каких-нибудь подвохов и всегда говорила, что, если бы не кризисы, ей просто нечем было бы заняться. Для Грейс было важно хорошо выполнять свою работу, достаточно хорошо, чтобы не нуждаться в похвалах. Но в случае с приготовлениями к свадьбе она внезапно поняла, что реагирует неадекватно и волнуется по поводу самых незначительных вещей. Ее убивала необязательность типографов, кондитеров и других мелких предпринимателей, обеспечивающих свадебные торжества, и она ругала себя за то, что поддалась на их такие убедительные обещания и слащавую обходительность. Потом ей пришлось пережить нагло взлетевшие цены, вывешенные обслуживающими банкеты фирмами, отелями, оркестрами и диджеями — всем хотелось подоить счастливых новобрачных, пожелавших сделать этот день незабываемым. Больше всего Грейс не хватало покупательной способности и корпоративной мощи, которыми она обладала на работе, грозной коммерческой силы, которая поддерживала ее в компании. А уж если быть честной, то ее угнетало и обижало, что Эндрю переложил большую часть хлопот — практически все хлопоты — на ее плечи. Да, действительно, она сказала ему, что хочет сама этим заняться, и да, у нее имелось вполне ясное представление, как все будет устроено, и она, конечно, не хотела, чтобы только ради нее он придумывал то, о чем не имел никакого понятия. Но было бы так приятно и так ценно, если бы он проявил желание тоже участвовать в организации, ведь это свидетельствовало бы о том, что все детали для него не менее важны, чем для нее. А так получалось, что он просто придет на ее свадьбу.

Грейс дала себе слово не думать на эту тему в состоянии усталости. Иначе она сразу начнет раздражаться, и ее раздражительность потребует выхода. Если не получится удержать себя в руках, она встретит прилетевшего Эндрю со злобным безразличием и испортит весь вечер.

По дороге домой Грейс заскочила в парочку магазинов приглядеть новенькую кофточку или джинсы, чтобы как-то поднять себе настроение. Но грядущая свадьба превратила ее в спартанца и счетовода в одном лице и не позволяла вот так запросто порадовать себя чем-нибудь миленьким. В одном из своих любимых бутиков она увидела изящного покроя пиджак по цене свадебного торта и сумочку почти по цене прически и макияжа для свадьбы. В результате она купила журнал и пачку попкорна, который намеревалась съесть в поезде.