Юкио Мисима - Запретные цвета
— Да, но ведь недельный срок уже истек? — спросил Юити.
— Это особая благосклонность. Раньше я не замечал за ней такого исключительного обращения. Во-первых, она не может скрыть своей любви. Ты заметил, как, когда вы оба вернулись к своим местам, она взяла со стула свою концертную сумочку из парчи «Сага» с вышитым павлином и поставила ее на стол? Она внимательно осмотрела поверхность стола и аккуратно поставила ее ровненько между кляксами пролитого пива! Тот, кто говорит, что балы приводят женщин в возбуждение, сильно ошибается.
Сюнсукэ протянул Юити сигарету. Он продолжил:
— Думаю, это дело потребует много времени. Тебе не о чем беспокоиться сейчас. Шарм твой произвел впечатление, и теперь расслабься, несмотря ни на что. Во-первых, ты защищен женитьбой; во-вторых, ты женился только что. Правда, у меня вовсе нет желания оберегать тебя. Подожди-ка минутку. Я хочу познакомить тебя еще кое с кем.
Сюнсукэ посмотрел по сторонам. Он искал Кёко Ходака, которая отвергла его так же, как Ясуко, и вышла замуж лет десять назад.
Юити неожиданно взглянул на Сюнсукэ как на незнакомца. В окружении этого великолепного молодого общества он казался мертвецом, озирающимся в поисках чего-то. Цвет его щек был таким, будто на них легла свинцовая тень. Глаза его потускнели, между черными губами неестественно сверкали фарфором ровненькие фальшивые зубы, словно белая стена обрушенного замка. И все же сочувствие Юити было на стороне писателя. Сюнсукэ знал себя, и знал досконально. С тех пор как писатель повстречал Юити, он что есть мочи ринулся вплавь по своей реальной жизни и решил проделать этот путь до конца, пока не свалится в гроб. Когда он был вовлечен в творчество, мир виделся ему куда яснее, а человеческие дела казались прозрачней — потому что в такие моменты он превращался в мертвяка. Сюнсукэ по глупости своей наломал немало дров, но это было не более чем следствием неуклюжих попыток омертвевшего человека вернуться в стремнину жизни. Подобно тому как он обращался с персонажами своих произведений, он использовал плоть Юити и вселял в нее свой дух, чтобы таким образом исцелиться от мрачной ревности и зависти. Он хотел полного воскрешения. В сущности, ему было бы лучше воскреснуть в своем прежнем качестве — качестве трупа.
С какой ясностью обнажался этот земной мир во всей своей структуре, когда смотрел он на мир мертвыми глазами! Каким безошибочным ясновидцем в любовных делах других людей слыл он! Каким свободным и непредвзятым был его взгляд, который превращал этот мир в крохотное стеклышко некой механической шкатулки!
Порой внутри этого безобразного старикашки, мертвеца, все-таки происходило какое-то движение, вроде самобичевания. Когда он услышал, что Юити не получил ни одной весточки в течение семи дней, где-то под спудом его страхов оступиться и растерянности из-за своих промахов проросло легкое чувство радости. Оно происходило из того же корня, что и его страдания, которые сжимали его сердце, когда госпожа Кабураги светилась слишком очевидной любовью.
Сюнсукэ поймал взглядом Кёко. Однако подойти к ней помешали один издатель и его супруга. Они задержали Сюнсукэ своими почтительными церемонными приветствиями.
Кёко, красивая женщина в китайском платье, стояла возле столика с грудой разыгрываемых в этот вечер лотерейных призов, вовлеченная в веселый и бурный разговор с седовласым иностранным джентльменом. Когда она смеялась, всякий раз ее губы, будто волны, вздымались и опускались вокруг белых зубов.
Ее китайское платье было из сатина, на белом подбое вырисовывался дракон. Пряжка на воротничке и пуговицы были золотыми. Ее бальные туфли, скрытые волочащейся юбкой, были тоже сплошь покрыты золотым шитьем. Зелеными вспышками вздрагивали на шее нефриты.
Когда Сюнсукэ попытался приблизиться к ней, средних лет женщина в вечернем платье снова перехватила его. Она подступила к нему с глубокомысленным разговором об искусстве, но Сюнсукэ ускользнул от нее, даже не утруждая себя вежливостью. Она отошла, и Сюнсукэ посмотрел вслед, на ее удаляющуюся фигуру. На ее ровной обнаженной спине с нездоровым оттенком точильного камня торчали серые лопатки, покрытые слоем белой пудры. Сюнсукэ удивлялся, почему эти людишки прикрывают интересом к искусству свою уродливость и свои преступления против общества.
Чем-то обеспокоенный, подошел Юити. Заметив, что Кёко все еще разговаривает с иностранцем, Сюнсукэ показал взглядом Юити в ее сторону и прошептал:
— Вот эта женщина. Она хорошенькая, веселая, шикарная и добродетельная женушка, но в последнее время у нее не ладится с мужем. Я слышал, что они пришли сюда в разных компаниях. Собираюсь познакомить тебя с ней, как только она освободится, и без твоей жены. Ты должен станцевать с ней пять туров. Не больше и не меньше! В последнем танце, перед тем как расстаться, извинись перед ней и скажи, что пришла твоя жена. Ты вынужден солгать, потому что, если ты скажешь ей правду, она не станет с тобой танцевать все это время. Вложи в свои слова как можно больше чувства. Она простит тебя, ибо ты производишь мистическое впечатление. К тому же было бы умно с твоей стороны подбросить ей маленького леща. Ты попадешь в точку, если похвалишь ее красивую улыбку. В женской гимназии она привыкла обнажать десны, когда смеялась. Это было очень забавно. Спустя лет десять после этого — исполненных тренировкой лет, — она приучила себя не оголять десны, как бы ни заливалась смехом. Похвали ее нефриты. Она думает, что эти камни подчеркивают белизну ее кожи на шее. Ни в коем случае не делай ей эротических комплиментов. Она любит мужчин с чистыми помыслами. Истинная причина в том, что у нее маленькие груди. Грудь ее прекрасна, но и тут не обошлось, так сказать, без ухищрений тонкой ручной работы — подкладки из мягкой губки. Ведь это принято — ввести мужчину в заблуждение какой-нибудь красивой чертой, не так ли?
Иностранец перешел к другим иностранцам, и Сюнсукэ воспользовался моментом, чтобы представить Юити:
— Это Минами-кун. Он уже давно просит меня познакомить его с тобой, но я не находил возможности. Он еще студент и, как это ни прискорбно заметить, уже женат.
— Правда? Такой молодой. Сейчас все хотят рано жениться.
Сюнсукэ продолжил в своем духе:
— Еще до свадьбы он просил, чтобы я познакомил вас, и с тех пор Минами-кун сердится на меня. Говорит, что впервые увидел тебя за неделю до свадьбы на вечеринке в начале осени.
— Ну, если так… — осеклась на полуслове Кёко, и в этот момент Юити вопросительно взглянул на Сюнсукэ. — Ну, раз так, то женат он всего ничего — три недели. В тот вечер было жарко, помните?
