Юкио Мисима - Запретные цвета
Эта причуда Юити произвела впечатление. Что ни говори, а Ясуко почувствовала себя счастливой, правда с опозданием. Она метнула на мужа нежный и сердитый взгляд, выпятила грудь с помятой орхидеей, словно щеголяющий своими орденами и медалями солдат, и спешно, детскими шажками, вернулась к столику. «О, вашу каттлею разнесли в пух и прах с первого танца!» — желала она услышать подтрунивания в свой адрес.
Когда она вернулась к столику, госпожа Кабураги в окружении четырех-пяти друзей весело щебетала. Граф позевывал и попивал в одиночестве. Графиня хоть и заметила раздавленную орхидею, но не обмолвилась ни словом, чем весьма удивила Ясуко.
Она попыхивала длинной женской сигаретой, пристально разглядывая поникшую на груди Ясуко орхидею.
Как только они начали танцевать, Юити простодушно и нетерпеливо произнес:
— Благодарю вас за приглашение. В письме ничего не было, поэтому я пришел с женой. Могу ли я надеяться, что вы остались довольны?
Госпожа Кабураги, не отвечая на вопрос, возмутилась:
— Жена! Вот еще! Ты меня удивляешь! Это не совсем подходящее слово. Почему ты не зовешь ее просто по имени — Ясуко?
Юити растерялся. Она впервые назвала его жену по имени, правда, он не знал, было ли это ее оплошностью?
Госпожа Кабураги еще раз убедилась, что Юити не только умело танцует, но делает это с легкостью и без пижонства. С каждым мгновением его юношеское высокомерие внушало ей симпатию — не было ли это ее наваждением? Или его прямота была всего лишь своего рода заносчивостью? «Обычные мужчины привлекают женщин текстом на страницах, — размышляла графиня, — а этот юноша притягивает белыми краями, маргиналиями. И все же любопытно, от кого перенял он это искусство?»
Спустя некоторое время Юити спросил ее о пустых листах в письме. Вопрос этот смутил графиню — наивность его была вне сомнения.
— Ничего особенного. Просто мне было лень писать. Тогда мне многое хотелось тебе сказать, страниц на пятнадцать.
Юити почувствовал, что графиня уклоняется от ответа. Чем был обеспокоен Юити на самом деле, так это сроком — письмо пришло на восьмой день. Сюнсукэ давал неделю на испытание. Это было похоже на экзамен — пан или пропал! В конце седьмого дня, когда ничего особенного не произошло, его чувство собственного достоинства сильно страдало. Вмиг рухнула его самоуверенность, поддержанная подстрекательством Сюнсукэ. И хотя было очевидно, что он не влюблен в нее, никогда прежде он не желал так сильно, чтобы его любила эта женщина. В тот день он почти не сомневался, что завел любовную интригу с госпожой Кабураги.
Пустые страницы письма вселяли в него сомнения. Еще больше подозрений вызвали у него два билета, вложенные в конверт ради приличия, чтобы не задеть чувства Юити. Госпожа Кабураги предполагала, что он все-таки любит Ясуко, и почему-то побаивалась увидеть его без жены. Когда он позвонил Сюнсукэ, чье любопытство доходило до самопожертвования, тот обещал прийти на бал, но не танцевать.
Кстати, а где Сюнсукэ, он пришел?
Когда они вернулись на свои места, официант принес свободные стулья, и около десяти мужчин и женщин окружили Сюнсукэ. Он взглянул на Юити и улыбнулся. Это была дружеская улыбка.
Госпожа Кабураги удивилась, завидев Сюнсукэ; но все слухи уже были обглоданы теми, кто знавал его. На этом ежемесячном бале Сюнсукэ появился впервые. Кому по силам было завлечь старика на это сборище? Только профан может задаться этим вопросом. Чуткость к злачным местам — это талант, присущий романистам, однако талантом своим оказываться в центре событий Сюнсукэ пренебрегал.
Ясуко, уже захмелевшая, не привыкшая к вину, простодушно лепетала какую-то чепуху про своего Юити.
— Ютян в последнее время стал таким щеголем! Купил гребешок и теперь носит его во внутреннем кармане. Не знаю сколько раз в день причесывается. Боюсь, как бы он не полысел.
Все пустились нахваливать Ясуко за ее благотворное влияние на Юити. Он же добродушно засмеялся, однако слова ее запали ему в голову. Вот и расческу купил, не осознавая своей привычки. Во время скучных университетских лекций, забывшись, вынимал гребешок и прихорашивался. Только сейчас, перед лицом всех этих людей, благодаря Ясуко он впервые осознал, какие произошли в нем перемены — даже расческу стал прятать во внутреннем кармане. Вдруг его осенило: этот пустяковый гребешок он притащил из чуждого ему мира, словно та собачка, которая украла в чужом доме косточку.
И все же для Ясуко было естественным думать, что произошедшие вскоре после свадьбы перемены в ее муже всецело связаны с ней. Есть такая игра, когда на рисунок наносится несколько десятков произвольных точек, которые изменяют содержание всего рисунка, постепенно выплывает совершенно иное изображение; если кто-то взглянет на него случайно после нанесения уже пяти-шести точек, то может увидеть только бессмысленные треугольники или четырехугольники. Нельзя сказать, что Ясуко была настолько глупенькой.
Рассеянный взгляд Юити не ускользнул от Сюнсукэ.
— Что случилось? У тебя потерянный, страдальческий вид, — тихо проговорил он.
Юити поднялся и вышел в холл, за ним небрежно последовал Сюнсукэ.
— Ты заметил, как помрачнели глаза госпожи Кабураги? Что-то удивительное, что-то духовное случилось с ней. Возможно, у нее впервые в жизни возникли узы духовного порядка. Более того, именно с тобой проявилась мистическая сторона любви, которая спровоцировала и обнажила в ней тоску по духовности. Это постепенно навело меня на мысль, что хотя ты и говоришь, что можешь любить женщину только духовно, это все же неправда. Человек вовсе не обладает такой способностью. Вот ты не можешь любить женщину ни духовно, ни физически. Только естественная красота господствует над человечеством, и подобным образом ты владеешь женщинами при полном отсутствии пресловутой духовности.
Сюнсукэ не отдавал себе отчета в том, что в этот момент он видел в Юити духовную марионетку собственной персоны. Тем не менее это была характерная для него эстетская похвала.
— Люди обычно любят тех, кто оказывается им не по зубам. Это особенно верно в отношении женщин. Госпожа Кабураги благодаря любви сегодня выглядит так, будто она совершенно забыла о своем физическом очаровании. Для нее до вчерашнего дня забыть это было трудней, чем какого-нибудь мужчину.
— Да, но ведь недельный срок уже истек? — спросил Юити.
— Это особая благосклонность. Раньше я не замечал за ней такого исключительного обращения. Во-первых, она не может скрыть своей любви. Ты заметил, как, когда вы оба вернулись к своим местам, она взяла со стула свою концертную сумочку из парчи «Сага» с вышитым павлином и поставила ее на стол? Она внимательно осмотрела поверхность стола и аккуратно поставила ее ровненько между кляксами пролитого пива! Тот, кто говорит, что балы приводят женщин в возбуждение, сильно ошибается.
