Диана Чемберлен - Папина дочка, или Исповедь хорошего отца
— Единственная причина, по которой вы думаете, что он недостоин меня, это то, что у него нет денег и власти, так ведь? Разве нет?
— Тебе известны все причины, Эли. Допустим, твои родители не во всем справедливы и их поведение во многом продиктовано заботой твоего отца о своем имидже. Но ведь Уилл не сделал ничего, чтобы побороть их предрассудки. Он проводил с тобой время. Сделал тебе ребенка. У них есть основания не одобрять его.
— Робин, не говори им, я умоляю тебя, не говори! Это было только один раз, и я хотела, чтобы он увидел…
— Я уже пообещала тебе, что не скажу. Но это не значит, что у меня нет собственного мнения, которое хочу тебе высказать. Я люблю тебя, Эли. Я знаю, как тяжело тебе быть отрезанной от своих друзей. И ты держалась очень мужественно. Я думаю, ты тоскуешь по Уиллу, потому что находишься в изоляции. Все станет лучше, когда ты вернешься в школу.
— Не станет. — Она покачала головой. Глаза ее наполнились слезами. — У меня не осталось друзей. Они все отдалились от меня. И это неправда, что я только скучаю об Уилле. Я люблю его. Он — отец Ханны, и несправедливо, что ему не дают возможности даже увидеть ее.
Я встала и положила Ханну в кроватку. Потом села на постель рядом с Алисой и обняла ее, а она приникла ко мне.
— Не злись на меня, — прошептала она. — Не могу жить спокойно, когда ты на меня злишься.
— Ну что ты, я понимаю твои чувства. Можешь говорить со мной обо всем. Вместе нам будет легче разобраться.
Я подумала о молодом человеке, практически о мальчике, чье лицо я видела на мониторе. Передо мной встало лицо Тревиса. Они были совсем не похожи, но в моем воображении это не имело никакого значения. С тех пор как я увидела Тревиса в глазах Дейла, его образ настойчиво рвался в мою память. Не думаю, чтобы я могла не пускать его. Даже не уверена, что я этого хочу.
Я вернулась в пансионат, вспоминая о происшедшем между Тревисом и мной. Прежние обиды вернулись и разбередили душу: как это было неправильно со стороны моего отца — разлучить нас. Теперь, казалось, судьба предоставила шанс исправить причиненное мне зло, выручив Алису из беды. Мне снова вспомнился облик Уилла на экране. Что я увидела в его лице? Искренность? Любовь? Я поговорю об этом с Дейлом. Это может исправить ужасную ошибку.
На следующее утро Дейл подвез меня к кардиологу на плановый осмотр. Приемная находилась недалеко от пансионата, и я обычно ходила туда пешком. Поездка с ним, однако, давала мне возможность поговорить об Алисе. Но когда мы уже выезжали, я вдруг засомневалась. Чего я боялась? Его раздражения? Его неодобрения?
Я очень нервничала: после объявления о нашей помолвке меня стала одолевать пресса. Каждая газета, каждый журнал на востоке Северной Каролины брали у меня интервью. Дважды меня приглашали на телевидение. Меня ужасно беспокоило, что я могла помешать карьере Дейла, поскольку была не из его богатого и привилегированного мира. Джеймс даже просил меня не употреблять такие слова, как «круто» и «обалденно». Когда перед первым интервью я поделилась своими опасениями с Дейлом, он провел со мной ободряющую беседу.
— Ты для меня только в плюс, Робин, — настаивал он. — У тебя такая трогательная история — невинная юная девушка, проведшая годы вне общества своих сверстников из-за болезни, в борьбе за жизнь. Никаких бойфрендов. Близость смерти. В последний момент, благодаря щедрости чужих людей, новое сердце.
Он был прав насчет того, что я была ему «в плюс». Казалось, все в Боуфорте любили меня и мою биографию. Меня фотографировали так часто и много, что узнавали на улице чаще, чем Дейла.
По дороге я вспомнила его слова: «такая милая», «никаких бойфрендов», «невинная юная девушка». Пару недель назад такое описание меня вполне устраивало и даже нравилось, но пару недель назад меня не преследовали воспоминания о Тревисе и о моем ребенке.
— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил он, когда мы свернули на Крейвен-стрит.
— Это быстро. Ничего важного, — сказала я.
Раз-другой я позволила ему пойти на прием со мной, но в его присутствии я снова чувствовала себя ребенком, безотрывно сопровождаемым повсюду своим отцом.
Мы помолчали. Я старалась набраться смелости, чтобы заговорить об Алисе. Наконец, глубоко вздохнув, решилась.
— Я думаю, Алиса по-прежнему влюблена в Уилла.
Он рассмеялся.
— Глупости, дорогая! С этим давно покончено.
— Мне кажется, в этом причина ее подавленного состояния. — Я не осмелилась упомянуть, что застала ее за разговором с Уиллом. — Она скучает по нему.
— У моей сестренки послеродовая депрессия, — сказал он. — К тому же я не думаю, что она вообще когда-либо была в него по-настоящему влюблена. Это было выражение протеста. — Он взглянул на меня. — Я люблю свою сестренку, но она просто вредничает. Нарочно выбрала парня, который никак не мог понравиться родителям. Парня с отцом-уголовником и матерью-дрянью.
— Это жестоко, — сказала я. — Уилл за своих родителей не ответчик.
Он нахмурился.
— Робин, — сказал он, — зачем снова заводить об этом речь? У меня впереди выборы, ты же знаешь. Мне меньше всего нужно, чтобы сейчас откуда-то выполз ничтожный бывший дружок моей сестры.
— Неужели политика для тебя все? — спросила я, чувствуя, что холодею. Мы с Дейлом никогда не спорили. Впрочем, я никогда ни с кем не спорила. Эта мантра «мир и покой» по-прежнему жила в моем подсознании. Но, кажется, пришло время сразиться с ним.
— Брось, — сказал он. — Как ты можешь спрашивать такое?
— Ты всегда говоришь о моей «трогательной истории». Будто женитьба на мне даст тебе лишние голоса.
На этот раз я зашла слишком далеко. Мне хотелось говорить ему гадости. Да что это со мной такое? Не верю своим ушам! На лице Дейла выступила краска, и он стиснул руль.
— Я влюбился в тебя, — сказал он резко. — Не в твою так называемую историю или в то, что она может принести мне.
Я вспомнила, какие подробности своей истории я опустила во время собеседования. Тревис и мой ребенок. Часть моего существования, которую я стерла из памяти. Обнаружить эти подробности значило бы положить конец моим надеждам на будущее с Дейлом, моей работе в пансионате и той прекрасной жизни, какую я планировала для себя в Боуфорте. Я была уверена, что, если бы Дейл с самого начала узнал о ребенке, он никогда не стал бы приглашать меня на свидания, не говоря уже о предложении жениться. Я бы так же пала в его глазах, как и Алиса, даже ниже. Я обманула его, скрыв эти подробности так же, как Дебра скрыла от него свой первый брак. Это бы так уязвило его! Раньше мне не казалось, что, похоронив этот факт из своего прошлого, я поступала дурно. Теперь мысли о ребенке, которого я не видела, и о парне, с которым когда-то была близка, не выходили у меня из головы ни днем, ни ночью. Я жила во лжи. Внезапно я ощутила словно петлю у себя на шее.
