Рэй Брэдбери - Дзен в искусстве написания книг
И я написал пьесу о поэте обыденного, мастере заурядного, о старике, держащем в памяти тысячи мелочей, например, как в далеком 1925 году выглядел «Мун», «Кисел» или «Бьюик», вплоть до колпаков ступиц, лобовых стекол, приборных досок и номерных знаков. О человеке, способном вспомнить цвет каждого фантика каждой купленной им конфеты и рисунок на каждой пачке сигарет, выкуренных за всю жизнь.
Я надеюсь, что эти пьесы, эти идеи, теперь запущенные на сцене, будут считаться истинными продуктами нашего времени.
1965
Раскадровка хайку
Все началось с небольшого рассказа «Чертово колесо», опубликованного в «Weird Tales» (1948), о двух мальчишках, которые заподозрили, что в приехавшем в город цирке творится что-то неладное. Из рассказа вырос семидесятистраничный литературный сценарий «Темный карнавал» (1958) для фильма, задуманного режиссером Джином Келли. Фильм так и не сняли, и сценарий был переработан в роман «Что-то страшное грядет» (1962); роман, киносценарий (1971), потом второй киносценарий (1976) и вот наконец фильм. Автором рассказа, литературного сценария, романа и киносценариев был, конечно же, Рэй Брэдбери. Хорошо, что Брэдбери, по его собственным словам, «всегда был хорошим редактором своих собственных произведений».
«Я пытался учить собратьев по перу, что существует два разных искусства: первое — это закончить произведение; а второе великое искусство — сократить его так, чтобы не поранить и не убить. Когда начинаешь писательскую карьеру, ты всей душой ненавидишь эту обязанность, но теперь, когда я стал старше, она превратилась в увлекательную игру, и этот вызов мне нравится ничуть не меньше, чем написание первоначального варианта. Потому что это действительно вызов, испытание писательского мастерства. Непростая интеллектуальная задача: взять скальпель и разрезать пациента, не задев жизненно важных органов».
Если редакторская работа — это увлекательная игра, тогда «Что-то страшное грядет» можно назвать настоящей игровой площадкой возможностей и вариантов, столько раз Брэдбери переделывал, перерабатывал, переиначивал свой рассказ об Уилли Холлоуэе, Джиме Найтшейде и демонической карусели, чьи ездоки с каждым кругом стареют на год. Брэдбери говорит, что снятый на студии Disney фильм Джека Клейтона, который выйдет на экраны в феврале, «на данный момент — самая близкая к оригиналу из всех существующих экранизаций моих вещей». Он, похоже, остался доволен сотрудничеством: «Я полгода работал над новым сценарием для Джека, и это был потрясающий опыт, потому что Джек — замечательный человек, и с ним приятно работать».
Митч Такман
У меня был 260-страничный сценарий. Шесть часов экранного времени. Джек сказал: «Отлично, а теперь надо вырезать сорок страниц». Я сказал: «Видит Бог, не могу!» Он ответил: «Да ладно! Я знаю, что сможете. Я буду рядом и помогу». И я вырезал сорок страниц. Джек сказал: «Хорошо, а теперь надо выкинуть еще сорок страниц». Я сократил сценарий до 180 страниц, и тогда Джек сказал: «Еще тридцать». Я сказал: «Невозможно! Никак невозможно!» Ладно, я сократил рукопись до 150 страниц, а Джек сказал: «Еще тридцать». Он все твердил, что я справлюсь, и с Божьей помощью я прошелся по сценарию в последний раз — и довел его до 120 страниц. Так получилось намного лучше.
Когда вы давали Клейтону 260 страниц, вы и вправду думали, что он все это отснимет? Как опытный сценарист, вы должны были знать…
Конечно, я понимал, что это чересчур длинно. Я знал, что смогу кое-что сократить… но после первой правки дело пошло туго. Во-первых, ты устаешь, глаз замыливается. Поэтому нужно, чтобы режиссер или продюсер с их свежим взглядом помогали тебе выбирать, что можно сократить, и подавали дельные мысли.
И какие мысли вам подавал Клейтон?
Просто он каждый день сидел рядом со мной и говорил: «Вместо этих шести строк диалога, наверное, можно придумать, как сказать то же самое в двух строках?» Он ставил передо мной задачу находить более короткие способы выражения мыслей; и я их находил; так что его участие заключалось в косвенных рекомендациях и психологической поддержке, которая очень важна.
Вы сокращали диалоги или действия?
Я сокращал все. Главное — это компрессия, сгущение смысла. Дело не столько в том, чтобы выкидывать куски текста, сколько в том, чтобы найти правильную метафору — и вот тут мне очень пригодилось знание поэзии. У великих стихотворений и великих сценариев есть одно общее свойство: они оперируют компактными образами. Если ты подберешь правильную метафору, правильный образ, и вставишь его в эпизод, он один может заменить четыре страницы диалога.
Возьмем, например, «Лоуренса Аравийского»: в некоторых из лучших сцен фильма вообще нет диалогов. Возьмем эпизод, где Лоуренс возвращается в пустыню, чтобы спасти погонщика верблюдов: там нет ни единого слова. Эпизод длится почти пять минут — и весь состоит из образов. Когда Лоуренс возвращается из пустыни, после того, как все остальные ждали его эти долгие пять минут под яростным солнцем, на убийственной жаре, — музыка ускоряется, и твое сердце стучит быстрее.
Вот такие находки нам и нужны.
Я — прирожденный сценарист, и всегда был таковым. Мое сердце всегда принадлежало кино. Я — дитя кинематографа. Начиная с двух лет я пересмотрел все существующие киноленты. Я набит фильмами под завязку. В семнадцать лет я смотрел по двенадцать-четырнадцать фильмов в неделю. Это чертовски много. Это значит, что я видел все, в том числе — полную дрянь. Но это хорошо. Это своеобразная школа. Смотришь и учишься, как не надо делать. Просмотры отменных фильмов вообще ничему не учат, потому что во всех таких фильмах скрывается тайна. Великий фильм всегда загадочен. Эта загадка неразрешима. Чем хорош «Гражданин Кейн»? Он просто хорош. Он блистателен на всех уровнях, ты не можешь ткнуть пальцем в какой-то конкретный кусок и сказать: «Вот это правильно». Там все правильно. А все огрехи плохого фильма сразу бросаются в глаза, и ты говоришь себе: «Вот этого я никогда не сделаю, и вот этого, и этого тоже».
Рассказов о том, как писателей огорчали экранизации их работ, существует великое множество. Очень часто это огорчение происходит от их собственных ошибочных ожиданий. Можете вы привести пример, что посоветовал бы Брэдбери-сценарист Брэдбери-романисту в ходе переработки в сценарий романа «Что-то страшное грядет»?
Мы с Джеком долго обсуждали Пыльную ведьму. Это действительно страшный персонаж. У меня в романе она приходит в библиотеку, и ее веки зашиты нитками. Но мы оба боялись, что в фильме не получится передать это правильно, что это будет смешно. И мы сделали наоборот; теперь она стала самой красивой женщиной на свете (Пэм Гриер). Время от времени она неожиданно превращается в старую ведьму, и мальчики видят, кто она на самом деле: жуткое, злобное существо. Мне кажется, так получилось намного лучше.
