Владимир Бацалев - Кегельбан для безруких. Запись актов гражданского состояния
— Это верно, — согласился Адам.
— За дураков нас держит! — обрадовался Столик, тыча в Сусанина пальцем. — Издевается, как хочет! Но мы-то молчать не будем, товарищи!
— Не будем! — закричали из зала. — Нас не заткнешь!
— Он враг нам, враг Домсовету, он хуже Бутылки!.. Он к нам пришел как!.. А кто к нам так придет, того мы… убьем! Крепко убьем! Насмерть! Не жилец он среди нас, товарищи!
— Садитесь на свои места и слушайте! — сказал Сусанин. — Я докажу, что, если я не погублю Домсовет, он погубит вас!..
…Подряников отвел Сплю на чердак и запер ключом, который вынул из кармана Клавдия Ивановича. Возвращаясь, Саша вспомнил, что Марины он не видел в подвале, — сидел один Иван. Тогда Подряников остановился у ее двери, прислушался и, немного поколебавшись, толкнул дверь пальцем. Она не сопротивлялась, только зашипела, словно попросила вести себя тихо.
— Ах ты, ворюга! — услышал Подряников детский голос, обернулся и обнаружил за собой ван дер Югина. В следующую секунду И вцепился зубами в Сашину ногу. Подряников дал ему затрещину, оторвал от себя с куском штанов и отбросил.
— Иди отсюда, уголовник! — сказал Саша.
— Ах ты, свовофь! Снасява квавтиву уквав, а тепевь бес субов оставив! — и побежал жаловаться, размазывая слезы по щекам.
Саша зашел в квартиру, хотел постучаться и спросить: «Можно?» — но увидел, что в комнате темно, и только дверь ванной в рамке света. Подряников оглянулся, подкрался на цыпочках и заглянул в щель: Марина стояла под душем с закрытыми глазами. Саша открыл дверь и, прислонившись к косяку, сложил руки на груди. «Дармовой стриптиз», — усмехнулся он и вспомнил разглагольствования Сусанина об Афродите Пандемос — богине красоты, которую придумала захватившая власть толпа. Богиней мог попользоваться любой, как общественным клозетом, и Саше до судорог в паху захотелось, чтобы Марина на ближайшие пятнадцать минут превратилась в Афродиту Пандемос…
…Брошенный в темноту и одиночество, Клавдий Иванович долго напрягал мозги, чтобы понять, как он вдруг из подвала перенесся на чердак. И когда, наконец, понял, что подчиненный запер его, как нашкодившего ребенка, то заскулил с горя. Вой Сплю не доставил удовольствия птицам, и по чердаку закружила стая ворон, примериваясь к противнику. Черные дьяволы каркали и хлопали крыльями по лысине отставного майора. Клавдий Иванович так перепугался, что, согнувшись пополам, побежал назад и боднул дверь. Глухой безнадежностью отозвалась жесть, а Сплю рухнул на пороге и заплакал горючими слезами…
…Марина открыла глаза, увидела Подряникова и сказала:
— Уйдите!
— Нет, — ответил Саша. — Я хочу смотреть. Ты такая красивая, — он сделал шаг, взял ее ладони и стал целовать их.
— Уйдите, — опять попросили Марина. — Вы — лишний.
— Не гони меня, Марина, Я люблю тебя.
— Как же?
— Да вот так получились… На взаимность я не рассчитываю. Бог с ней, со взаимностью. Пожалей меня. Чего тебе стоит? Неужели я даже жалости не заслужил? Смотри, я плачу.
Она оторвала ладонь от его гy6 и погладила Сашу по голове. Подряников обнял Марину обеими руками за талию и оказался мокрым.
— Как вам не стыдно, — сказала она.
— А почему мне должно быть стыдно? — спросил он. — Я люблю обниматься. В обнимку не чувствуешь себя таким одиноким.
Он стал целовать ее грудь, шею, лицо, потом залез в ванну, так и не решив для себя: разуваться — не разуваться?..
… - Слушайте, соседи, мои слова! — заявил Сусанин. — У этих людей, — он направил палец на Столика и сгрудившихся вокруг него пенсионеров, — у этих людей нет дела, но и совсем ничего не делать им скучно. Поэтому они придумали себе игру, но играть в нее можно только большим скоплением народа, вот они и втянули всех. А вы? Вы-то что? Разве подыхаете от безделья?
— Подыхаем, — ответили из зала.
— Но играйте, по крайней мере, во что-нибудь полезное, — смирился Сусанин. — Устройте смотр родительской добросовестности, фотовыставку на лестнице «Наш друг — крестьянин», только не спорьте неделями, в какой цвет покрасить скамейку перед домом.
— Ты лучше притчу расскажи! — закричали из зала.
— Прит-чу! Прит-чу! Прит-чу! — стал скандировать подвал…
… - Почему твои губы безответны?
— Я не умею целоваться, — созналась Марина.
— Разве ты до меня ни с кем не целовалась?
— Меня целовали… а я стояла, смотрела… иногда улыбаясь. Мне казалось, что меня хотят съесть то понарошку, то взаправду. И сейчас кажется, когда ты рот раскрываешь.
— А-а-ам! — сказал Подряников и засмеялся. — Я научу тебя целоваться.
— Разве этому учат?
— Ну, раз ты не умеешь, а я умею, значит, учат…
В этот момент вошел Иван: сначала — в квартиру, а потом — в ванную комнату; схватил за шиворот стоявшего спиной Подряникова и выкинул из ванной. Раздался треск рвущейся ткани. Марина вскрикнула, а Саша полетел на кафель. Иван поставил отбивающегося Подряникова на ноги и двинул кулаком в зубы. Саша отлетел к входной двери. Иван опять поставил его на ноги, превращая пиджак в мокрые лохмотья, повторил удар и захлопнул дверь.
— Шлюха! — сказал Иван.
— А ты на зверя похож, — сказала Марина и села на дно ванной.
— Хватит! — сказал Иван. — Ищи себе другого евнуха! Или сшей пояс верности. Спроси у Сусанина, как это делается: он все знает.
— Что же я могу с собой поделать? — спросила Марина. — Мне его стало жалко…
— Может, тебе еще Сплю позвать? Он тоже стонет по твоим ногам, когда стоит на один пролет ниже на лестничной клетке! Пожалей его, безголового! Ну, что ревешь, дура?!
— Мне себя тоже жалко, — сказала Марина, — такая хорошая девушка и такая несчастная.
— Ладно, все это бесполезные разговоры, — сказал Иван. — Меня ждет койка в женском изоляторе.
— Не уходи, — попросила Марина. — Придет Подряников — что я буду делать?
— Ноги расставишь! — крикнул Иван и хлопнул дверью...
...Саша очнулся на лестничной клетке в луже воды. По его голове кто-то бил молотком. Он попробовал заслонить голову руками, но удары продолжали сыпаться со всех сторон. Встав на четвереньки, Саша кое-как стал спускаться по лестнице. Пробегавший мимо Иван не удержался и дал ему пинка. Подряников, как колобок, скатился к нижней ступеньке пролета. Там он подполз к квартире Сплю, встал, уцепившись за ручку двери, и позвонил. Чертоватая пробормотала: «Господи!» — и втащила его внутрь квартиры.
Любка положила Подряникова на софу, переодела в сухое белье мужа и накрыла лоб мокрым полотенцем.
— Допрыгался, кобель, — сказала она.
— Заткнись! — приказал он и спросил: — А откуда ты знаешь?
— Уже весь дом знает, — ответила Любка. — Зачем ты ван дер Югина обидел? Он последнее время очень злой стал…
— Я его утоплю, как Муму, — сказал Подряников…
…Вволю нарыдавшись, Сплю заснул. Вот какой привиделся ему сон:
«То ли он в военном трибунале, то ли в райсуде, а на скамье подсудимых — жена Любка. Тут же в председательском кресле сидит товарищ Примеров, а на ручке кресла примостился грозный редактор Куриляпов.
— Как так? — спрашивает Куриляпов таким страшным голосом, что даже брови его переползают через лоб и прячутся в волосах. — Как так, рядовая Чертоватая? По какому праву и какой обязанности не стали вы для товарища майора полноценной супругой? Почему не подарили стране солдата, на худой конец, — санитарку? Почему выкручивали ему руки, отнимали заслуженную пенсию и тратили на безделушки? Кто приказал?
Чуть не плача, Любка отвечает:
— Разжалуйте меня, товарищи судьи, и накажите штрафбатом. Я проявила слепоту, недоверие к старшему по званию, потому что я политически малограмотная и плохо соображаю, что семья — ячейка нашей армии и военно-морского флота. Простите меня, я сегодня же отдамся товарищу майору и верну пенсию.
Встает товарищ Примеров и говорит:
— Приказываю отличнику боевой и политической подготовки сержанту Подряникову стать наставником рядовой Чертоватой.
Входит Подряников с ключами от чердака.
— А если я не справлюсь, — говорит он, — то наставником осужденной может стать любой желающий…»
…Немного оправившись, Саша сел за стол и попросил у Чертоватой бумагу и копирку. Он написал заявление в милицию и сказал:
— Вот оригинал, а вот копия. С копией ты пойдешь к этому идиоту и скажешь, что, если он не хочет в тюрьму, пусть дает сто рублей.
— А я здесь при чем? — спросила Чертоватая.
— Люба, делай, что тебе говорят.
— А сам? Боишься еще раз по морде получить?
— Ты хочешь неприятностей? Они будут у тебя. Я расскажу товарищу Примерову, как мимо него прошел на складе единственный рулон китайского линолеума и как он оказался у его подчиненной в квартире.
— Не пугай: Примерова я давно купила с потрохами.
