Ольга Эрлер - Я и мои (бывшие) подруги
Но я и с парашютом не прыгала…
Много месяцев спустя, в разгар затянувшихся разводов-неразводов, уходов-приходов, которые Арину, конечно, измучили, нечаянной жертвой их любовных страстей стала я.
А дело было так. Я пригласила их обоих в гости.
Пришла одна Арина, предварительно поругавшись с Гиром и хлопнув дверью с парой абстрактных пожеланий, куда ему надо вообще-то пойти. А жил он то у жены, то у Арины.
Мы мило побеседовали с Ариной положенные и привычные два-три часа, когда позвонил он, сильно выпивший и недовольный жизнью. Арина беззлобно отмахнулась: «Скажи, что я уже вышла». Я сказала. Она действительно засобиралась и, посидев от силы еще четверть часа, ушла. Минут через десять после ее действительного ухода он позвонил еще раз, спьяну обвинил меня, что я ему наврала, даже оскорбил как-то. Но что с выпившего возьмешь, я не стала впечатляться, хотя мне было неприятно.
Милые бранятся — только тешатся. Опять народная мудрость оказалась права. На следующий день Арина, давно примирившись со своим возлюбленным, позвонила поговорить о том, о сем. Я рассказала ей о его втором звонке, о том, что вел он себя не по-джентльменски, и неплохо было бы, если бы он извинился. Мы потрепались, посмеялись как всегда и положили трубки. Говорила я это больше в шутку, чем всерьез, так как понимала, что человек накануне был пьян и зол, а я просто попалась ему под горячую руку. Думала, что и все остальные увидят ситуацию так же, как и я. Но я глубоко заблуждалась.
Как оказалось, это был наш последний разговор с Ариной после семи лет тесной сестринской дружбы.
Что вы на это скажете?
Как похожа эта история своим глупым окончанием на предыдущую. Просто по единой схеме: появился мужчина, и женской дружбе пришел конец. Из-за досадных мелочей, не-до-сказанности, не-до-разумения. Опять встретились две гордости, как два упрямых и глупых барана на горной тропе. И ни одна не захотела уступить дорогу по-над ущельем. В итоге в пропасть свалились оба барана.
Уточню: баран — один, это я, Арина по гороскопу была телкой.
Так я осталась еще без одной подруги. А она — без меня.
Позже я узнала через общих знакомых, а их было немало, что Ричард Гир все же ушел от жены, Арина родила еще одного сына, сильно поправилась. Они переехали в новую квартиру в другой район. Так ее след совершенно потерялся из моей жизни.
Честно сказать, мне жалко. Арина была очень хорошей женщиной и хорошим, каким-то комфортным, что ли, другом. И единственным человеком, которому я могла позвонить в любое время просто так, без всякого дела. Мне этого здорово не хватает. Здорово.
Глава 12
Я. (Попрошу отнестись к главе с юмором)
Мой роман, который вы как раз читаете, в строго литературном смысле не является таковым, но давайте для удобства и простоты условимся называть его этим звучным именем. Первый, тот да, действительно роман и по объему, и по глубине, и по раскрытию характеров. Объем мне пришлось сокращать. Резала по живому, как куски от себя отрывала. А зачем? Все равно его долго никто не хотел печатать. Но если даже грандиозную Марию Каллас выгнали из Метрополитэн Опера, самого знаменитого оперного театра США, то на что мне жаловаться? Кто я такая? Сколько великих умерли непризнанными и в нищете.
Слава Богу, нищета меня пока не одолевает, хотя, от нее не зарекаются. Но я не могу понять неисповедимых путей господних. А хотелось бы..
«Пуловер надо было отдать профессору А, на замену того, что оказался напрочь уничтожен молью: на севере, в том секретном распадке, куда экспедиции предстояло добираться при удаче три недели и где угревалась на жирном припеке, с потрепанной бабочкой на горячем боку, завезенная зимой на снегоходе бочка бензина, весна еще только вступала в права — и под пьяными елями, в укрытии их широких черных шалей, еще белел присыпанный иглами каменный снежок». Это вам пример из книги лауреата литературной премии. Третье предложение с первой страницы, все до и после написаны в том же стиле.
Сейчас я на восьмидесятой странице. Не знаю, как вам, а мне приходилось спотыкаться на каждом втором слове и читать предложения по два раза, пробираясь сквозь дебри метафор и эпитетов, навешанных буквально на все существительные. Я рада за автора, он так мастерски умеет их придумывать. Но только они мне страшно затрудняют чтение и затемняют смысл. Начал со свитера, а потом почему-то ярко и образно описал бочку с растрепанной бабочкой. А ели щедрой рукой одарил сразу двумя эпитетами: и пьяные они, и в шалях. И это все — в одном предложении. Оу-кей.
Сравнения хороши, я не спорю, но зачем они, какую нагрузку несут? Хотя, я уверена, очень многим текст понравится. Автор поразит читателей поэтическим даром создания оригинальных эпитетов. А кому-то, наоборот, они покажутся кандалами на ногах и руках предложений.
Некоторые читатели, я в том числе, предпочитают простоту: там, мол, еще холодно, вот и нужен теплый свитер. Не люблю я, когда ни слова в простоте. Мне простота понятней. Вот такая я, видимо, сама простая, если позволите каламбур. Я, например, не понимаю детективов. Поэтому и не читаю их. Даже по телику не смотрю — не доступна мне интрига, хитроковарность преступной задумки. Так и в книге — я могу запутаться, удивиться не тому. Например, почему это свитер сожрала моль, если его всю зиму носили?
А бочка эта причем? О ней потом ни слова, никакой роковой роли в повествовании она больше не играет. Зачем ее надо было вообще упоминать?
«Коля, что он хотел?» — спрашиваю я каждый раз в недоумении. Но стараюсь быть читателем терпеливым и доброжелательным. Вот и эту книгу опять и опять беру в руки в надежде, что она мне поддастся, ларчик откроется.
Ведь ей дали литературную премию, значит, она хороша.
Вот и даю ей раз за разом новый шанс. За две недели прочла восемьдесят страниц, которые обычно прочитываю за пару часов. На мой — индивидуальный — читательский вкус, если бы уполовинить эпитеты, книга бы пошла легче.
Но любой автор пишет так, как хочет и как может.
Это его святое право! И автор всегда прав. А если книга не нравится — значит, она просто «не твоя». А ты — не ее читатель. В этом нет ничего ужасного. На каждую кастрюльку найдется своя крышечка. На каждую книжку — свой читатель. Поэтому книг должно быть много и разных! На любой вкус, на все случаи жизни и разные настроение. Ура!
А вот другой пример.
«…Когда я сильно устаю, я вспоминаю вязкий мед ташкентского солнца. Керамический блеск виноградных листьев, тяжелые бусы янтарных, слезных на срезе, сушеных дынь, светящуюся изнутри золотую плоть абрикосов, сладкую истому черной виноградной кисти с желтыми крапинками роящихся ос».
И так далее и так хорошо, что читал бы и читал. Да жаль, проглотила прекрасную книгу за день. Эпитетов здесь не меньше, чем в первом примере, да только они, в моих глазах, подчеркиваю — в моих глазах — абсолютно уместны и идеально продуманы. Каждое слово на своем месте, обороты придуманы не из спортивного интереса, а вышли из глубины души, как настоящая поэзия в прозе истинного мастера слова. Рубиной в данном случае. Для меня это наслаждение, пальчики оближешь. Не жареная картошка с дорогими, диковинными, но совершенно неподходящими пряностями, а кухня гурмана трехзвездочного ресторана.
Прошу не путать с трехзвездочным отелем.
Но нам так никогда не писать, и меня это нисколько не смущает. Я мастерам не завидую, я ими восхищаюсь! У каждого свое назначение в жизни. Зачем-то и я пишу так, как пишу. Так я плавно вернулась к себе и своему роману. В его названии слово «бывшие» взято в круглые скобки. Кто еще не догадался почему, объясню: некоторые из подруг стали навсегда и окончательно бывшими, для них скобки надо опустить. А некоторые на время становились разжалованными в бывшие, потом поняли свою ошибку или я поняла свои ошибки, и снова повысила их в звании — и они вернулись в разряд подруг. Ну и последнее. Многие из них рано или поздно станут бывшими уже потому, что в жизни все имеет свое начало и конец. Только сосиска имеет два конца, но она — исключение из правил.
Рассказывая о следующих двух женщинах, я не могу с уверенностью утверждать, что они мне подруги. Будь этот роман только о них, я бы назвала его «Я и мои подруги(?)», с большим вопросительным знаком на конце. Наши отношения весьма парадоксальны. Обеих женщин я знаю лет семь, вижусь с ними раз в неделю, веду глубокомысленные и откровенные разговоры «о боге и мире». Эта поговорка из чужого языка, который для них — родной.
Означает — обо всем на свете. Мы делимся личном и тайном, и при этом я остаюсь неуверенной в том, подруги ли мы друг другу.
В первые годы наших интенсивных и интересных отношений меня поражала еще одна особенность, сейчас несколько сгладившаяся. Между нами сложилось общение и понимание на глубинном интеллектуальном уровне, но не было и намека на него в бытовом плане. Может, разгадка лежит в форме наших встреч? Мы составили так называемый «круг или кружок чтения». Мы собираемся не просто на посиделки и поговорилки. Встречаясь, читаем вслух умные книги и, если возникает такая необходимость, обсуждаем прочитанное. Из обычных двухчасовых встреч час-полтора уходит на злобу дня — разговоры о своем, а оставшееся время на читку и обсуждение. Если мы долго не виделись или накопилось много новостей, до читки вообще дело не доходит.
