Ольга Эрлер - Я и мои (бывшие) подруги
Но ничего не помогло. Чему быть не суждено, того и не будет. Шесть лет спустя, они разошлись в очередной и последний раз — но остались друзьями и… соседями.
Конец этой истории я пересказала вам с чужих слов, потому что уже не застала его. Мы с Кристин перестали быть подругами во время ее жизни в трехкомнатной. Не спрашивайте меня, почему мы раздружились, я не могу этого сказать. Могу только догадываться и предполагать, но достоверно я этого не знала ни тогда, не сейчас. И от Кристин я не услышала вразумительного ответа. Она просто перестала со мной общаться, ничего не объяснив, и все.
Позже, вместе с другой лучшей подругой Кристин по имени Ирис, которая сейчас стала моей хорошей приятельницей, мы обсуждали эту запутанную историю.
Складывали кусочки сего загадочного пазла, как Кай в свое время складывал для Снежной королевы из льдинок слово Вечность. Вместе с Ирис мы выработали рабочую версию.
Что же случилось на самом деле? Наш разрыв произошел года три назад. Надо сказать, что Кристин не посвящала меня подробно в свои мытарства с любимым мужчиной.
Она почему-то считала, что я не одобряю ее выбора. А Ирис посвящала, да так активно, что та уже и слышать ничего не могла. То есть, я мало что знала об их «семейных» проблемах, и самого мужчину мало знала, хотя, никогда ничего не имела против него. Кристин десять лет была одна, поэтому, когда она, наконец, нашла себе друга, я была рада за нее и желала ей только счастья с ним. Я считала, какой бы он ни был на мой взгляд, он должен устраивать ее, ведь ей с ним жить, а не мне. Если она жаловалась на него, то я, как всякая нормальная подруга, становилась на ее сторону. Например, она возмущалась, что ее друг зачитывал и обсуждал ее письма к нему на своей мужской группе. Тогда я сказала Кристин то, что она в тот момент хотела слышать: да, это некрасиво, ему надо было сначала спросить твоего согласия. Вот и весь мой грех.
Другого не припомню.
Но вы знаете, что вербальная информация лишь на двадцать процентов играет роль в коммуникации. Что-то Кристин чувствовала, может быть, была недовольна одним, а вину переносила на другого. Может, я ей просто надоела, и она стала избегать общения, причем не только со мной, но и с уже упомянутой лучшей подругой Ирис. А та была сердита на нее и даже по собственному почину хотела прекратить с ней дружбу. На нашем с Ирис «семейном совете» мы обсудили Кристин и всю ситуацию. Ирис спросила меня, как я собираюсь поступить, сама она собиралась прекратить эти отношения. Я же хотела разобрать бобровую плотину недоразумений и недосказанности.
«Она моя лучшая подруга. Я считаю себя обязанной помочь ей». Такова была моя позиция.
Но человек предполагает, а бог располагает. В итоге мы раздружились три года назад, а Ирис ни шатко, ни валко общается с ней до сих пор, хотя и не считает ее больше своей ближайшей или лучшей подругой, как раньше, а лишь одной из тридцати остальных.
Дело в том, милые женщины, что во мне изредка просыпается та самая библейская гордость, которая относится к числу семи смертных грехов. Гордость или гордыня по-старинному. И просыпается она всегда при одном единственном условии — если на меня наговаривают неправду.
Или напраслину по-старинному. Обвиняют в том, чего не было. Только в этом случае я реагирую гордо и решительно.
Я страдаю, злюсь, бешусь и недоумеваю.
А потом — ухожу.
Наверное, это очень неправильно. Из-за этой гордости как Вавилонская башня, разрушились три моих дружбы, которые очень много значили для меня. Из-за гордости случались и неприятности помельче, которые тоже задевали меня. Но пока что я не могу реагировать иначе. Я поворачиваюсь и ухожу навсегда. В конце-то концов, должны же и у меня быть недостатки. Иначе я была бы идеальной, и это было бы ужасно.
Я встречалась с Кристин после того пару раз на днях рожденья Ирис, куда она приглашала малую толику своих подруг — человек пятнадцать — двадцать. Но дальше «привет-привет» разговоры не шли. Никаких объяснений не произошло. Ситуация осталась непроясненной и глупой.
Это мой комплекс, я знаю. Может быть, в моей душе нет больше обиды, и я простила ее. Но я, наверное, злопамятна. Я не уверена, что мы сможем продолжить там, где закончили. Может, мои миомы от этого? Одна так точно: завязался узелочек, да так его никто и не распутал. Все от гордыни? Нежелания простить, дефицита доброты?
А может, всему свое время? И сроком этой прекрасной дружбы были те 13 лет, которые мы исчерпали.
Я не знаю…
Постскриптум: кстати, Кристин дала еще одно объявление и познакомилась еще с одним человеком, с которым она в дружбе уже пару лет. Он не совсем здоров, что-то хроническое, требующее постоянного лечения и периодического пребывания в больнице. Простите мне мой маловозвышенный тон, но я передаю мнение об этих отношениях, высказанное другими знакомыми Кристин.
Они считают, что этот от нее никуда не уйдет, он зависит от нее и ее самоотверженной любви. Видимо, эта романтическая жертва придает Кристин ореол мученицы и героини, который поднимает ее в собственных глазах и должен вызывать вздох восхищения у окружающих.
Повторяю, я передаю чужое мнение.
Комплексы по-прежнему не изжиты, они продолжают управлять ее жизнью. Но она счастлива. Даже собирается родить от него ребенка, хотя ей уже за 40.
Значит, она получила то, чего желала ее душа. А что еще надо? У каждого свое представление о счастье, поэтому, каждому — свое. Я думаю, может, она правда любит нового мужчину потому что он хорош сам по себе и хорош к ней. Я не могу об этом судить, потому что больше не участвую в ее жизни. Но мне хочется так думать. Значит, посчитаем, что наступил хэппи энд.
Ну, и слава Богу.
Глава 11
Арина
Милые женщины, порадуйтесь за меня! Можете даже позавидовать. Я сама себе завидую. Что за жизнь! Я хожу на массаж всего тела два раза в неделю. Делаю часовые прогревания касторовым маслом на низ живота.
Покупаю себе ягоды, источники витаминов — уже второй раз.
Холю себя и лелею. Веду роскошную жизнь белой женщины. И все из-за чего? Из-за миом, двигателей прогресса. Не было бы их, ничем бы я себя не тешила. Вот уж верно: нет худа без добра.
Массажистка похвалила мои мышцы и состояние тела. Хоть и не чистая это правда, а все равно приятно. Не удивительно, ведь остальные ее пациенты — люди далеко за шестьдесят и семьдесят. Конечно, на их фоне я выгодно отличаюсь. А доброе слово, даже несколько преувеличенное, и мне — кошке, приятно. Хотя в том, что целлюлита у меня совсем нет, она перегнула. Есть, дорогой, есть, как и у всех в моем возрасте. Появился, правда, поздно, в сорок лет, и такой хиленький, неяркий. Раньше действительно не было, бог миловал.
Я думала, что иду на массаж спины, а попала на массаж всего моего большого тела и даже лица. Пришлось раздеться до домашних старинных трусов, которые давно отжили свой век и носятся только дома, когда лучшие носить жалко. Это во мне живет пережиток социалистической бедности. Раньше не выбрасывали зашитые колготки и штопаное белье. Носили как миленькие.
До сих пор я с трудом избавляюсь от старья и дранья.
Оставляю под благовидным предлогом: на тряпки или критические дни.
Меня вымазали настоящими маслами с «аромотерапией» и добросовестно прошлись по мне «аюрведическим» массажем в течение часа. Как тут не ощутить себя белой женщиной, если забыть на миг мои потрепанные трусики в веселый горошек! Приятное это ощущение, чувствовать себя белой женщиной, скажу я вам.
Можно и привыкнуть.
Нет, жизнь все же прекрасна, и Бог любит меня.
Вообразите, стоило мне узнать из американской книги, что мне для лечения миом нужно касторовое масло в большом количестве, литр которого стоит в аптеке баснословные пятнадцать евро, как у моей приятельницы нашлась ненужная закупоренная бутыль оного, которую она подарила мне. Стоило мне прочесть, как полезен в моем состоянии массаж, двадцать минут которого стоит, по меньшей мере, двадцать евро, как предоставилась оказия — пройти курс из десяти часовых массажей за цену одного двадцатиминутного! Стоило мне начать письменный анализ жизни, поиск в ней психических моментов — возможных причин появления моих соматических миом, и я стала писать то, что вы сейчас читаете — как у меня по велению небес возникла компетентная и благосклонная читательница-редактор-критик в одном лице — Рузанна.
Так кто еще сомневается, что Бог меня любит? Я — нет. Так что, милые женщины, смело завидуйте мне, избраннице судьбы. Я сама себе завидую. На этом закончим панегирик. Слава мне! Да здравствую я!
Вернемся к предполагаемым причинам появления миом и предмету нашего повествования — потерянным дружбам, и поговорим об Арине. Помните, я рассказывала о том, как прыжок с парашютом сделал из парня-неудачника парня-я-все-смогу? Так вот, моя бывшая подруга Арина сделала в своей жизни шестьдесят прыжков с парашютом.
