Александр Кулешов - Тупик
Он собрался рассмеяться своей шутке, но застыл с открытым ртом, пораженный реакцией Гудрун.
В мгновенье ока она была на ногах, с пистолетом в руке. Ар даже не успел заметить, когда она выхватила его из-под подушки. Голая, с растрепанными волосами, она подскочила к окну и застыла в нелепой позе, осторожно выглядывая наружу.
— Где полиция? — хрипло спросила Гудрун.
— Да я так, я пошутил… — неуверенно промямлил Ар. — Ты что, ты что! Гудрун! Не валяй дурака!
Он отступал к стене, а она шла на него, направив дуло пистолета ему в живот, и в глазах ее было столько сумасшедшей ярости, что Ару едва не сделалось дурно.
— Ничтожество, подонок, дерьмо, сосунок… — шипела она в бешенстве.
Наконец Гудрун швырнула в него пистолет, больно ударивший его в плечо, и, продолжая бормотать ругательства, ушла в ванную.
Некоторое время Ар неподвижно сидел на полу, холодный пот выступил на лбу, под мышками, на спине.
Как ни странно, голова прошла, но болело плечо. Ар потер его, тупо посмотрел на валявшийся на полу пистолет, на задернутые занавески, на развороченные постели.
С трудом поднялся на ноги. Голова не кружилась, хотя горечь во рту не прошла.
Внезапно он ощутил такую острую, такую жгучую тоску, словно это была физическая боль. Ему стало трудно дышать, он жадно хватал ртом воздух.
Этот ветхий дом с мебелью давно минувших времен, эта душная комната, где пахло пылью, стариной, потом, эти чужие ему люди, которые улыбаются тебе, хлопают по плечу и в любую секунду могут предать или выкинуть, как старые туфли… Эта женщина, там, в ванной, самое близкое ему сейчас существо. Это страшная женщина, которая так крепко сжимает его в объятиях своими сильными руками и которая может этими же руками задушить его в припадке безотчетной ярости.
Эта кошмарная, эта обреченная жизнь…
А там, позади, остались лекции, веселые шумные студенческие сборища, тренировки, соревнования. И Эстебан — настоящий верный друг. Не беззаботная, нет, но славная студенческая жизнь. Навсегда теперь утерянная…
Ар сел на постель. Ему казалось, что сердце его сейчас разорвется. Он обхватил голову руками и чего-то ждал.
Скрипнула дверь ванной, вышла Гудрун. На ней был белый, короткий для нее махровый халат. Мокрые роскошные волосы рассыпались по плечам, от нее пахло лавандой.
— Собирайся, Ар, — сказала она тихо. И словно все это время читала в его душе, как в раскрытой книге, добавила: — Собирайся, обратной дороги нам все равно нет.
Она подошла к Ару и поцеловала его в щеку. Ар растерянно посмотрел на нее. Как-то странно всхлипнул и поплелся в ванную.
Когда они спустились вниз, оказалось, что «дорогой гость» и Франжье уехали.
Рика приготовила завтрак — яичницу с беконом и кофе. Из приемника лились бодрые танцевальные ритмы, а на экране включенного телевизора мелькали кадры детских мультфильмов. Сквозь раскрытое окно проникали в столовую запахи осеннего леса, свежий ветерок, лучи нежаркого солнца.
Все это несколько приободрило Ара.
Гудрун нежно обняла его, озабоченно пощупала синяк на плече, шепнула: «Прости, ты сам виноват. Можешь побить меня». — «Не премину!» — прошептал в ответ Ар.
Рика, как всегда в веселом настроении, удивительно красивая и свежая (так, по крайней мере, казалось Ару), рассказывала, как ее напугала неизвестно откуда появившаяся кошка, бесцеремонно забравшаяся к ней под одеяло.
— А куда делись шеф и Рони? — спросила Гудрун.
— Уехали в город — готовить наш переезд.
— Переезд?
— Конечно. Не сидеть же нам здесь всю зиму, словно медведям в берлоге, — заметила Рика. — С тоски помрем. Вам-то хорошо — голубкам. А мне, несчастной, одинокой женщине, каково?
— Могу одолжить Ара, — серьезно предложила Гудрун.
— Да нет, — рассмеялась Рика, — я старомодна. Это ваше доисторическое смешение полов не по мне.
— Неплохо бы и меня спросить, — проворчал Ар. — В крайнем случае можете разыграть меня в кости. А кто этот Рони Крате, «дорогой друг»?
Рика молча пожала плечами. Она перестала улыбаться, стала убирать со стола, то ли не хотела говорить, то ли действительно не знала.
— Он, кажется, большой спец по нашим делам, — настаивал Ар. — Только почему он маскируется под хиппи? Парик какой-то дурацкий нацепил. Зачем все это?
— Может, потому, что своих волос не хватает, — улыбнулась Рика. — А джинсы — чтобы моложе казаться. Может, он хотел понравиться Гудрун?
— Он мне и понравился, — сказала Гудрун. Она поглощала вторую порцию яичницы, запивая ее кофе. — Он, видно, мастер своего дела. Уж такой не попадется. У него есть чему поучиться.
Ар хотел было возразить, но он пребывал в благодушном настроении и ему не хотелось спорить. Да и, честно говоря, Гудрун была права.
— Мы его еще увидим? — спросил он.
— Наверное, — ответила Рика. — Но когда, не знаю. Он ведь без конца мотается по свету.
— Да? — заинтересовался Ар. — Он не коммивояжер случайно?
— Коммивояжер, — пропустив иронию мимо ушей, серьезно ответила Рика. — У него хороший товар, и торгует он им неплохо.
— Что за товар? — снова задал вопрос Ар.
— А сам не догадываешься? — усмехнулась Рика. — Я не точно выразилась. Он не коммивояжер. Он, как бы это сказать, начальник отдела экспорта транснациональной промышленной корпорации.
— Какой корпорации? — не унимался Ар.
— Промышленной, — снова усмехнулась Рика, — одной промышленной корпорации.
— И что она производит?
— Она производит то, что нужно. — Рика потеряла терпение, она смотрела теперь на Ара холодно и неодобрительно. — И не задавай глупых вопросов. Тем более что сами мы в этой корпорации обыкновенные рабочие. Пока еще даже не очень высококвалифицированные, как тебе вчера было убедительно разъяснено.
Она направилась на кухню, а Ар продолжал задумчиво сидеть за пустым столом.
Потом он вышел в сад, миновал ветхую, державшуюся на одной петле калитку и углубился в лес.
Лес был настолько густой, что казался черным. Он поднимался по склонам невысоких гор, обступивших долину с трех сторон. Вся земля была покрыта желтой и бурой осенней листвой. Тяжелый могучий запах древнего бора сливался с ароматом альпийских лугов, долетавшим откуда-то сверху, с гор, невидимых сквозь густые заросли. Меж жестких кустов поблескивала покинутая паутина. И, словно отмечая время, падали с глухим звуком крупные желуди.
Ар долго бродил по неприметным тропкам, по заросшим просекам. В одном месте он набрел на гнездо птицы, в другом — на нору неизвестного зверька, посидел на замшелом камне возле холодного ручейка, беззвучно бежавшего у подножия горы.
Хорошо и спокойно было в этом могучем черном лесу! Здесь шла своя извечная жизнь. Но все ли здесь так спокойно и мирно?..
Взять хоть вот эти дубы, они отнимают свет у молодой поросли. И эта поросль рано или поздно задушит старые деревья. И эти жуки, что поедают мушек, и птицы, что клюют жуков! Да здесь такая война идет, в этом спокойном лесу, такое уничтожение! Это не мирный лес, а поле сражения — жестокого, беспощадного, не на жизнь, а на смерть!
И так везде — в лесу и горах, в морях и в пустынях. И в городах тоже. Всюду одни живые существа уничтожают других. Неважно, дуб ли осину, акула ли рыбешку, птица жука или человек человека! Какая разница? Это закон жизни. Просто есть те, кто уничтожает, и те, кого уничтожают. Важно быть в числе первых, обязательно в числе первых!
Он и стал в их ряды. Он теперь будет уничтожать, давить, убивать. Такая уж выпала ему доля. И пусть те, уничтоженные, раздавленные, не обижаются. Значит, у них доля иная. Таков закон жизни.
Он шел теперь по лесу широким шагом, вдыхая всей грудью напоенный ароматами воздух, шел быстро, высоко подняв голову и насвистывая…
Шел Ар, боец «Армии справедливости». Он воображал себя сверхчеловеком!
Вернувшись, он* застал Гудрун и Рику у телевизора. Они сидели молча, нахмурившись. Гудрун курила. Рика нервно барабанила пальцами по подлокотнику кресла.
Ар собрался было нарушить тишину какой-либо веселой шуткой, но, взглянув на экран, замер.
С экрана на него смотрело его собственное изображение. Слегка приглушенный голос диктора вещал:
«…особо опасны. Они вооружены и готовы на все, так как список их преступлений заслуживает высшей меры наказания в нашей стране — пожизненного заключения. Всех граждан, могущих сообщить какие-либо сведения о местонахождении или передвижении преступников, просят немедленно позвонить по указанным телефонам. На поминаем: тем, кто поможет найти преступников, газета „Вечер“ выдает солидную премию».
Наступила короткая пауза, и на экране возникла сверкающая сковородка с шипящим, булькающим маслом. Детский хор запел песенку:
— На сковородке марки «Пшит» Ваш бифштекс не пригорит!
