Юрий Горюнов - Прощание колдуна
— Давай завтракать, тебя жду, — увидев меня, сказала тетя Катя. Мы, молча, жевали бутерброды, запивая чаем.
— Чем собираешься заняться? — нарушила она молчание.
— Будет настроение, прогуляюсь, может быть, в центр съезжу.
— Тоже не плохо.
После завтрака я решил почитать и, взяв планшетник, улегся на кровати, чтобы выбрать книгу. В это время зазвонил мобильник.
— Слушаю.
— Доброе утро, — услышал я голос Наташи, — не разбудила?
— Доброе. Я уже позавтракал.
— Чем занимаешься?
— Лежу. Книгу вот собирался почитать.
— Стоило для этого ехать сюда.
— А что делать? Встреча мне назначена на завтра, так что сегодня я совершенно свободен. А здорово, что ты позвонила, я еще утром подумал, что не плохо бы встретиться, но не знаю твоего номера. Раз ты позвонила, то делаю тебе предложение встретиться. Будем считать твой звонок счастливой случайностью. Так как?
— Я не против. Сейчас я на работе, освобожусь в пять, после работы и встретимся.
— Где тебе удобнее?
— Приходи в гости часам к шести, — услышал я для себя неожиданное предложение, — погода не летная и идти никуда не хочется.
— Я возражать, точно не буду. Где тебя найти?
— Меня искать не надо, я сама нахожусь, — и продиктовала адрес.
Интересный поворот событий, но я не скрывал от себя, что приятный. А может так и задумано? Ладно, зачем гадать.
Впереди был почти весь день, но я решил никуда не ходить, а провести время здесь.
Около пяти я известил тетю Катю, что поеду в центр, приеду поздно. Говорить о реальной встрече я не счел нужным, тем более иду не просто на встречу, а приглашен домой Наташей. Чтобы ни готовила встреча, ни к чему лишние разговоры или мысли за спиной у женщины.
Мне повезло. Такси поймал около остановки и, назвав адрес, доехал за двадцать минут. Времени до встречи было много.
Я приехал в современный район с многоэтажками. Приходить в гости с пустыми руками неудобно, и я зашел в магазин. Купил мужской набор: мартини, шоколад, фрукты и на лотке цветы. Пока ходил по магазину, время шло. Около шести я позвонил в квартиру Наташи. Она открыла дверь, представ на пороге, как всегда привлекательной. Ее привлекательность, ее чары, без макияжа были сильны. Не было смысла признаваться себе, что немного околдован, а главное, я не хотел, чтобы меня расколдовали.
— Проходи, — посторонилась она, пропуская меня в квартиру. Войдя, я спросил:
— Куда все это? — и показал пакет, предварительно вручив цветы.
— Спасибо за цветы, а там что? — заглянула она в пакет, — в комнату, — и направилась вглубь.
Я снял куртку, обувь и пошел следом за ней, производя беглый осмотр. Мы прошли мимо входа на кухню, затем мимо закрытой двери, очевидно комната, и вошли в большую комнату. Напротив входа была мебельная стенка, слева стоял диван, ближе к окну стол. Справа еще одна закрытая дверь. В дальнем углу телевизор.
Она прошла к столу, отодвинула стул, а я выставил на стол, где уже стояли фужеры и тарелки, содержимое пакета.
— А что будет ужин? — поинтересовался я.
— Конечно. Не так же сидеть за столом, тем более я пригласила в гости. Ты садись, я сейчас.
Она ушла и вскоре принесла горячие отбивные и хлеб:
— Салат не готовила, нет времени.
— И так все замечательно, я и на это не рассчитывал.
— А на что рассчитывал?
— Ни на что.
Открыв бутылку, я налил мартини в фужеры и предложил:
— За встречу.
Мы пригубили и принялись за мясо, с которым благополучно покончили минут за двадцать. За едой вели разговор о погоде, о городе, в общем, о том, что приходило в голову.
— А почему ты позвонила? — задал я вопрос, который мучал меня.
— Ты не обидишься, если я не буду отвечать на этот вопрос?
— Не обижусь.
С ужином было покончено. Она не продолжая темы, встала, подошла ко мне. Сидеть, когда она стояла рядом, было неудобно, и я встал. Она манила к себе своей близостью. В комнате был полумрак, был включен лишь один торшер в углу дивана, за окном уже стемнело.
Ничего не произнося, она поцеловала меня. Мимолетный поцелуй. Вдруг она скрестила руки у меня за шеей и посмотрела в глаза:
— Ты хочешь лечь со мной в постель?
— Если получу согласие.
— Ты его уже получил.
Сомнения и вопросы исчезли. В ее глазах я увидел доверчивость и жажду. Она сильнее прижалась ко мне, я обхватил ее за талию и почувствовал упругое тело. Мы слились в поцелуе, долгом, страстном. Мои руки ласкали ее по спине. Я чувствовал ее такой, какая она была на самом деле, открытая, страстная, ненасытная. Она принимала ласки моих пальцев, приникая ко мне всем своим телом.
Я чувствовал ее тело под своими пальцами. «Раскройся и сдайся» — мелькнуло в голове. Она отстранилась и принялась расстегивать пуговицы на моей рубашке. Ее лицо пылало страстью, но в этот момент оно было очень сосредоточенным, что никак не подходило для обстановки. Она расстегивала пуговицы, как будто выполняла работу ей не интересную и не нужную, и хотела быстрее закончить ее. Вскоре рубашка была сброшена на пол. Я нащупал молнию на ее платье и расстегнул. Платье медленно сползло с ее фигуры к ногам. Я, не останавливаясь, расстегнул застежки бюстгалтера, обнажив грудь. Нагнувшись, поцеловал грудь, а затем снова отыскал губы. Только сейчас я почувствовал, что она пахла утренней свежестью. В этом городе, все пахнет свежестью — проскочила мысль. В ее чувственном теле слились плотская жажда и страсть души. Наташа словно пыталась предугадать, что дальше, и что от нее ждут, готовая отозваться на желания до изнеможения.
Я второпях сбросил оставшуюся одежду, снял с нее все, что осталось от белья.
Она взяла меня за руку и повела за собой в другую комнату. Открыв дверь, подошла к большой кровати и, повернувшись ко мне, прижалась всем обнаженным телом, а затем, потянув меня на себя, упала на кровать. Она обхватила меня руками и не стала торопиться. Я ее понял. Ей нравился медленный грех, с его неторопливой нежностью. Затем дала понять, чтобы я отодвинулся, давая мне возможность увидеть ее всю. Я смотрел на ее тело. На ее лице мелькнула тень стыдливости, но она закрыла глаза призывая: делай, что хочешь.
Потом мы лежали на спинах, прижавшись друг к другу и молчали.
Она повернулась ко мне и, уткнувшись в мою грудь, прошептала:
— Расскажи мне о ней?
Я понял, кого она имеет виду, слишком часто меня об этом спрашивали, но решил уточнить:
— О ком, о ней, — и обнял ее рукой.
— О той, о ком ты порой думаешь.
— Так заметно?
— Нет, но я чувствую.
— Зачем тебе это?
— Хочу знать, чем она тебя держит.
— Я не смогу ответить на этот вопрос. Я не знаю.
— Честно и откровенно. Ты не умеешь обманывать женщин.
— Это плохо или хорошо?
— Зависит от обстоятельств, но сейчас хорошо. Не говоришь дурацкие слова, что я самая, самая и так далее.
— Зачем, что-либо говорить. Надо понимать, не все можно выразить словами, особенно глупо «мне было хорошо с тобой». Если плохо, зачем вообще все было надо или вали быстрее. Ясно, что хорошо.
— Я очень старалась, — сделав паузу, повернулась и потянулась за халатом, — я в душ, затем ты, — и, не дожидаясь ответа, накинула халат и вышла.
Я принял душ после нее, оделся и мы сидели снова за столом. Наташа не стала надевать платье, а осталась в халате, что ее не портило. Принесла кофе.
— Тебя не тяжело жить одной?
— Одной не тяжело, тяжело другое.
— Что именно?
— Быть вещью, — и увидев мой изумленный взгляд, пояснила, — встречаться с мужчиной не проблема, намеков и открытых предложений хватает, но я им интересна только для постели.
— У них в голове так запущено?
— Дело в другом. Я не так молода и они тоже. Женаты, а разбивать чью-то семью не хочу. И что тогда остается? Только постель, только тело. Не буду же я вести беседы по душам, им это зачем, а в первую очередь мне. Вот и получается, что тело, как вещь, которую имеют.
— Жестко сказано.
— Зато верно.
— А замуж?
— Думаю. Вероятнее всего соглашусь, претенденты есть.
— А говоришь, женатые?
— Свободных мало, почти нет, но они, мне не так интересны.
— Тогда задам тебе вопрос, который уже задавал. Зачем тебе я?
— Могу уверить, что не для замужества. Просто поверь. Ты мне был нужен не только для тела, но и для души. Тебя хотела душа. Мы так устроены, что тело может хотеть страсти, но душа при этом молчит. Обычное человеческое желание. А когда хочет душа, а за ней тело, это другое дело.
— Но как же тогда с претендентами? Там же нет души.
— Будет, но потом. Я смогу разговаривать о личном, будет общее. Самое простое, но такое важное — семья, одна крыша над головой, а это не мало. Здесь душа не против, — она замолчала, — а по поводу тебя мне Степан Никодимович даже сказал, что не сдерживай порыв души. Не успокоенная, неудовлетворенная душа болеет, а лекарство одно — утолить порыв.
