Юрий Горюнов - Прощание колдуна
— Добрый день, ждали? — спросил я.
— Ждал, — не стал он срывать, и поднялся с кресла. На нем были домашние брюки из хлопчатобумажной ткани, рубашка на выпуск, обут в домашние тапочки.
На шум из кухни вышла Наташа. Она была также привлекательна, как и раньше. Темно-синее платье, перетянутое на талии черным ремнем, подчеркивало ее фигуру. Волосы были собраны назад, глаза чуть блестели.
— Здравствуй.
— Здравствуй, — ответил я, — вот вернулся. В тот раз пришлось срочно уехать, дела позвали, — оправдывался перед ней.
— Я так и поняла.
— Чай давай пить, — предложил колдун.
— Только что пил, у тети Кати.
— Ничего, вода дырку найдет. Поставь, Наташа, чайник.
Она качнула головой и скрылась на кухне.
— А ты, что стоишь? В ногах правды нет, проходи, садись.
— А где правда есть? — спросил я, когда сел за стол.
Колдун выключил телевизор и сел напротив меня:
— В голове. Где еще.
— А почему говорят, что в ногах правды нет?
— Естественное желание человека сидеть, а не стоять. И пока он стоит, он думает в первую очередь, как бы сесть и скажет все, что угодно, лишь бы сесть или уйти. Сказать коротко и уйти. На самом деле серьезные разговоры ведутся сидя.
Вышла Наташа и накрыла на стол. Задавать вопросы при Наташе не хотелось.
— Спасибо, за Ксению, что помог ей устроиться.
— Это было не сложно. Мое участие минимально. Все дело в ней. Я только попросил ее принять.
— Тоже не мало. А сам как?
— Не жалуюсь, дела идут.
— Ну да, ну да, — поддакнул Степан Никодимович.
Наташа поняла, что нам есть о чем поговорить одним и сказала, что пойдет домой. Сегодня суббота и есть дела по дому. Ее никто не удерживал, хотя ее присутствие было мне приятно. Она попрощалась и ушла.
Когда она ушла, я задал вопрос, который вертелся у меня на языке:
— А почему вы меня ждали?
— Не сегодня.
— Хорошо. Я помню, вы говорили, что потом расскажете мне о себе, своей жизни. Это потом наступило?
— Наверное.
— Считайте, что это простое обывательское любопытство, но встретить человека, подобного вам, редкость. Как к вам пришел этот дар? Я имею ввиду, способность лечить людей, знать о них что было, что будет, управлять ими?
— Я этого не говорил и не показывал?
— Я сам догадался. Случайностей не бывает. Не так ли? И события все выстроены в цепочку.
— Усвоил, — заметил он.
— Конечно. Это же за гранью человеческих возможностей, В народе это называется просто — колдун.
Он усмехнулся:
— Не совсем так. Очень похоже. Колдун это тот, кто что-то делает. Он может вмешиваться в чужую жизнь. Я не вмешиваюсь.
— Ой, ли?
— Ну не всегда, — согласился он, — когда это надо для дела. Колдун больше подсказывает, может предупредить, но вмешивается в исключительных случаях, чтобы не навредить.
— Но вы же вмешиваетесь, раз лечите.
— В некоторой степени. Вы же обращаетесь к врачу, и ничего плохого в этом нет. Так и я. Но я не стараюсь делать судьбу человека. Еще раз повторю, что все, что делаю, не для себя.
— А как же Ксения?
— Это не мое решение, — и чуть сделав паузу, добавил, — не спрашивай чье, я все равно не знаю, да и знал бы, не сказал.
— Так с чего все началось?
— Всего не упомню, до мелочей. Наверное, лет с пяти, моя бабушка начала привлекать меня к сбору трав и что с ними делать, и знаешь, ничего не обычного. Сейчас написали бы, что прилетели на аппарате и спустились с небес. Ерунда все это. Игрушки.
Если и есть высшие силы, то этот спектакль ни к чему. Я просто услышал голос в себе. И все. Это как обычный человек мысленно разговаривает сам с собой, задавая вопросы и отвечая на них. Так что никаких особенных эффектов. Меня известили, что мне открываются возможности общения, по моему обращению. Но это не должно стать системой. Лечить я умею, вмешиваться в судьбу не должен без одобрения, в этом и будет помощь. Не показывать свои возможности, а жить и при случае помогать людям. Так что мне нечего сказать тебе еще.
— Так значит, вы это можете?
— Не всегда и не по отношению ко всем.
— А как вы узнаете?
— Чувствую, что по отношению к данному человеку могу.
— И что дальше? Почему вы?
Он пожал плечами:
— Я не задавался таким вопросом.
— А что с бабушкой?
— А что с ней? Как любой смертный она умерла.
— Вот на фотографии ваша жена. Она знала о ваших способностях?
— Конечно. Мы познакомились через это.
Глаза его стали грустными, в них жила тоска по человеку. Он взглянул за окно, где уже сгустились сумерки.
— Давай чайку еще, — и не дожидаясь ответа, направился на кухню. Я понял, что память живет в нем все его годы. Он был ярким представителем однолюбов. Только когда чайник вскипел, только тогда он вернулся назад. Ему хотелось, побыть одному со своей памятью, которую я всколыхнул своим вопросом. Налив чай он предложил:
— Если ты знаешь историю, то понимаешь, что за такие способности я мог лишиться жизни. Пришли бы мужчины и увели. Так что жил я, как и все, работал на заводе.
— Отчего умерла ваша жена?
— От воспаления легких. Как ни странно прозвучит, но эта болезнь, в общем, лечится, но до определенной стадии и часто не предсказуема и быстротечна.
— Вы ее любите до сих пор?
— А разве может быть иначе? Мертвые живы в душе любовью к ним.
— Почему вы не женились снова?
— Никто не смог бы заменить мне ее, а так я жил для дочери.
— А, правда, что к вам обращались большие начальники?
— Правда. Приглашали приехать, но я отказывался, хотя понимал, что могут быть неприятности, но видимо моей чередой событий управляли и все обошлось. Дочка выросла, уехала, вышла замуж, родилась Ксения.
— А как вы думаете, почему Ксения не захотела учиться у вас?
— Не знаю, но думаю не все так просто. Это была попытка на выносливость, она ей оказалась не нужна.
— У вас, если проследить цепочку во времени, получается, что передать знания можно через поколение? Или дочь умеет?
— Не умеет. Но это не обязательно. Так получилось. Но это вернее. У родственников более доверительные отношения. Но есть объем знаний, которые не передаются, кому попало. Если у кого-то забирают, то кому-то отдают.
— А почему всем нельзя?
— Все люди разные. Можно принести не только пользу, но и вред, и легче людей, которые будут пользоваться даром во благо, контролировать. Но это мое мнение.
— Контролировать? — зацепился я за слово.
— Не может быть всеобщего блага, а контроль надо понимать не как ограничение и жесткое выполнение чьих-то указаний. Я уже говорил, что выбор есть. Человека не гонят как зверя по флажкам, ему почти всегда, почти каждый день дают право выбора. Так что, нет контроля в том понимании, как обычно. Надеюсь, ты понял.
— Я тоже надеюсь, а что не понял, потом додумаю.
— Не додумаешь, а узнаешь.
— Вот сейчас не понял.
— Не время.
— А Наташа, как ко всему относиться. Она же бывает у вас.
— Никак. Она просто помогает. Она обычный человек, обычная женщина, — он задумался, — если она предложит встретиться, не отказывайся. Значит ей так надо, в этом у нее есть необходимость.
— Вы все время говорите загадками, которые я не могу разгадать.
— Нет загадок, надо терпение и все узнаешь. А сейчас давай я останусь один. Ты приехал ненадолго. Так?
— Дня на четыре не больше.
— Вот именно. Жду тебя послезавтра. Приходи к обеду и там посмотрим, что дальше. А сейчас ступай.
— Степан Никодимович, у меня просьба. Есть у меня знакомый хирург, у него своя клиника. Вы, извините, но я упомянул ему о вас и он просить принять его, если вы согласны.
— Если хочет, пусть приезжает. Даже не спрашиваю зачем, приедет, увидим. Ступай.
Я попрощался и вышел. Дома меня ждала тетя Катя:
— Как прошла встречая?
— Сомнения берут, что надо ли было приезжать.
— Теперь что сомневаться, раз приехал.
— Послезавтра встретимся, а потом сразу уеду.
— Ну, вот видишь, тогда и узнаешь для себя, зачем было надо. А пока, что думать, давай ужинать. Пошли, Юра, пошли, — настояла она, увидев мою попытку возразить.
23
Мой второй приезд сюда должен быть последним, я это осознавал, но почему не мог ответить. Надо уметь ждать. Легко об этом говорить, но трудно исполнить. Если знаешь, что ждешь, то можно и подождать, а когда не знаешь, то ожидание неизвестности сродни слабоумию. Жду чего-то. Наверное, чуда, которого может и не быть. И так завтра, а что сегодня? Валяться в постели? Можно смотреть телевизор, выбор не велик. Хорошо бы встретиться с Наташей, — подумал я. Интересная женщина, и время за беседой пройдет. Сходили бы куда-либо. Посидели. Жаль телефона не знаю, а то сам позвонил бы. Все это я обдумывал лежа в постели.
