Александр Дьяченко - Плачущий ангел
Когда я отпевал старого солдата, а отпевание проходило в его доме, пьяная Люся заявила, что она не верит в эти самые поповские сказки, а дядя Саша просто блажил напоследок. Мне пришлось сказать ей приблизительно следующее: «Меня не интересует: веришь ты, или нет, ведь не тебя же отпеваем. А вот когда помрешь, тогда мы тебя и спросим». Люся задумалась над моими словами и замолчала.
В тишине я смотрел на лицо этого большого ребенка, который прожил долгую и грустную жизнь, вырастил детей, познал одиночество, был обижаем и пренебрегаем, но не озлобился и не потерял веры в людей. Безстрашный солдат, с первого до последнего дня прошедший войну, но который так и не научился убивать.
Он многое испытал, и многое пережил, ему не хватало только вот этих самых пяти минут, которые Небо ему и подарило.
Лоскутки
№1. История про Раю, которая никого не съела, ее кота Барсика и других кошачьих
Наша Рая не ест мяса.
У нас в общине есть люди, которые достигнув преклонного возраста, отказываются от мясной пищи. На общей трапезе они, как правило, сидят с мученическим видом и демонстративно мусолят в руках кусочек хлеба или морковку. Их обличающее присутствие за столом невыносимо.
Но Раиса к таким людям не относится. Просто она вовсе не ест мяса, и не помнит, чтобы когда-нибудь ела. Даже с рыбой у неё довольно сложные взаимоотношения: какую-то приемлет, а какую-то нет. В салатах сразу же распознаёт курятину и отставляет от себя тарелку. Причём, и в голодные военные годы мать не могла заставить её проглотить хотя бы маленький кусочек сала. Хотя сало, это такой универсальный, и я бы даже сказал, внеконфессиональный продукт, который можно есть всем, даже мусульманам.
Помню, во время службы в армии к нам в роту прибывали ребята из Средней Азии. Как правило, они сразу же заявляли, что свинину не едят, и на все наши предложения угоститься белорусским салом отвечали принципиальным отказом. Но это «стояние в вере» продолжалось до тех пор, пока они помнили вкус домашней пищи. Уже через месяц они оставляли свою принципиальность и уплетали сало наравне со всеми.
Дни, когда в роту приходили посылки из дому, становились для нас праздничными днями. Из Белоруссии и Украины шло сало, из среднеазиатских республик – грецкие орехи и сушёные дыни. Так что, мы и ели сало вприкуску с орехами. Где-то за месяц до окончания срока службы наши мусульмане с сожалением вспомнили, что сало для них – продукт запретный, и снова от него отказались, хотя орехами делились по-прежнему щедро.
Разумеется, что Рая, которая за всю свою жизнь "никого не съела", – человек по природе очень добрый. За много лет нашего с ней знакомства я не припомню случая, чтобы она раздражалась на кого-либо или выказывала какой-то протест. Не осуждает никогда никого и до самозабвения любит кошек. Хитрые животные чувствуют, что Раиса – не мясоед, пользуются этим и даже вьют из неё верёвки. В её собственной квартире, всякий очередной прибившийся кошак со временем ставит хозяйку в иерархии семейных отношений несравненно ниже себя, а она всё терпит...
Помню, она рассказывала, как однажды, возвращаясь домой, увидела своего кота, сидящим перед подъездом на лавочке. И, чтобы котик не утруждал лапки, взяла его на руки и понесла к себе на четвёртый этаж. До двери узурпатор терпел, но как только она внесла его в дом, набросился на хозяйку. Он царапал и кусал ей руки, разорвал одежду, а потом ещё долго бросался изнутри на дверь в комнате, куда Раисе удалось-таки загнать дебошира. Я поинтересовался:
– Чем кончилась это побоище, обидчик был изгнан из квартиры с позором?
– Нет, батюшка, что ты! Мы с ним помирились. Я пару раз заглядывала к нему в комнату и предлагала пойти на мировую, но в ответ Барсик только шипел, и я оставила его в покое. Лишь к вечеру кошачий гнев остыл. Кот пришёл к хозяйке и забрался к ней на колени. Она его гладила рукою, обклеенной бактерицидным пластырем, а потом они вместе ужинали молоком.
Приходим как-то утром на службу, а соседская кошка сидит и ждёт старосту с отчётом о проделанной работе. Как правило, каждое утро она ловит мышь и приносит её нашей хозяйке. Знает ведь перед кем выслужиться!
Так вот, несёт кошка мышку, а та ещё жива, кошка только слегка придушила её. Кладёт мышь перед старостой Ниной и отходит, а мышка пришла в себя и побежала. Спрятаться ей сейчас особо негде, на дворе – осень. Вокруг пожухлый газон и нас несколько человек, пришедших на службу. И мышка (как уж она её вычислила?) побежала именно к Раисе, и, спрятавшись под длинным плащом, прижалась к её башмакам. Кошка, попыталась было вернуть беглянку, но Рая не позволила обидеть мышку. Наклонилась к маленькому зверьку, открыла ладошку, и тот сам забрался к ней на руку. Странное существо человек! Сколько лет служу в храме, столько и воюю с мышиным народцем, а в тот момент радовался, что мышка спаслась...
№2. Жизнь Тамары. Сталинград. Сталин. Муж Врангель и потомки Романовых. Ее пес Малыш: нет на земле у человека более преданного друга, чем собака
Животные, живущие рядом с нами, умеют различать нас, и отличают добрых от злых. Причём делают это всегда безошибочно. Они могут верховодить человеком, пользуясь тем, что их любят, а могут и сами, в ответ на проявленную любовь, воздать ещё большей любовью.
Году, этак, в 2001-м во время Великого Поста я познакомился в храме с женщиной. Вернее, она сама подошла ко мне на следующий день после соборования. Худенькая, маленькая росточком, на вид лет шестидесяти. Приятное лицо и страдающие умные глаза, смотрящие на меня снизу вверх:
– Батюшка, я хочу Вас поблагодарить. Вчера во время Таинства я почувствовала, как заколола одна из моих болячек, а потом, она словно оторвалась и растворилась. Сегодня я целый день трогаю больное место, и опухоль, действительно, не прощупывается.
Так мы познакомились с Тамарой.
Через какое-то время она пригласила меня к себе в гости. Её семья жила в Москве, а Тамара, тяжело заболев, фактически перебралась в наш городок. Они с мужем ещё раньше купили у нас на окраине дом и перестроили его на свой вкус. Её муж, достаточно известный спортивный журналист, практически всё время проводил в редакции, а сын уже вырос и женился. У всех была своя жизнь, свои заботы и проблемы. И Тамара решила, что её болезнь отныне будет только её проблемой. Она не захотела менять привычный ритм жизни своей семьи. Ей даже хотелось, чтобы близкие заранее смирились с исходом болезни, и как бы вычеркнули её из жизни. Она была сильным человеком и не терпела когда её жалели. Тамара собрала вещички и переехала к нам. С того времени она и стала нашей прихожанкой.
Я вспоминаю Тамару, как одного из самых интересных людей, с которыми пересекался в своей жизни.
Себя она отчётливо помнила, начиная с пяти лет. Дело в том, что свои пять лет она встречала в военном Сталинграде. Её отец, главный инженер строительной организации, обслуживающей местные подземные коммуникации, – не эвакуировался, а остался и во время боёв в городе. Я так и не понял, почему он не отправил в тыл свою семью. Во всяком случае ярко запечатлелась одна картина из военных воспоминаний Тамариного детства, когда немецкие солдаты поднимают на штыках их соседку по подвалу. Потому со времени Сталинградской битвы, – она не могла слышать немецкую речь. Нет, к самим немцам она относилась неплохо, но когда те начинали что-то говорить, и она слышала ту самую их речь, тогда всю её начинало трясти.
После войны отца перевели в Москву и даже приблизили к Кремлю. Они жили в доме, где вместе с ними жили члены ЦК партии и ответственные работники аппарата правительства. Тома называла мне громкие имена своих одноклассников, но я их не запомнил.
Рассказывала, как отец одного из её именитых одноклассников взял Тому в Кремль на ёлку для детей высокопоставленных родителей. Ей тогда было лет 10-12. Ёлку нарядили в большом зале, было много детей, известные артисты пели и танцевали вместе с ними.
Накрыли и стол с угощением, лишь одного не предусмотрели устроители – забыли о туалетах. Было весело. Дети напелись и наплясались. Потом наелись сладостей с лимонадом, и, не знаю как другие, но Тома захотела в туалет. Сперва она искала его в зале, но не нашла. Тогда она решила выйти, и искать его в коридоре, но везде за портьерами, прикрывающими двери, находились люди в форме, которые не выпускали ребёнка из зала. Сам зал был большой, в нём было много дверей и возле каждой из них охрана. Дитя уже прыгало на одной ножке, так ей уже было невмоготу. И вдруг, случилось чудо, одна из портьер внезапно приоткрылась, и военный незаметно вытолкнул ребёнка в коридор, указав рукой, нужное ей направление.
Выйти-то, она вышла, а куда идти не поняла. Главное, что и спросить ей было не у кого. Ребёнок стал, чуть ли не бегом искать по коридору отхожее место и натолкнулась на одинокого пожилого человека небольшого роста со знакомыми рыжими усами. – Дедушка, – чуть не плачет дитя, – где здесь туалет? – Ты как сюда попала, девочка? – Я пришла на ёлку, и хочу в туалет. – Пойдём, я покажу тебе дорогу, – сказал дедушка и повёл меня вдоль кабинетов.
