Павел Кочурин - Коммунист во Христе
Колосов вернулся ни с чем. Сказал, что намекнули обратиться к "Первому". Дмит-рий Данилович огорчился, попенял художнику:
— Говорил ведь… Приволок бы я эти сосны к дому молчком. Кто бы опосля что ска-зал. Отобрать их, опять же, понадобилось бы решение. Так бы и заволокитилось без хло-пот. Запрещают-то запросто, а сделать плевое дело, так это по большому решению.
Выходило — запрет и на выкорчевывание сосен-семянников. В тот же день, прихва-тив ночи, Дмитрий Данилович подрыл сосны бульдозером и свалил их. Будто до запрета все сделано. Это даже и конторе межколхозлеса наруку. Оправдание: самовольство, без позволения.
Андрей Семенович поехал к Нестерову, "Первому". Тот встретил художника ра-душно, даже чуть фамильярно. В просторном своем кабинете казался и ростом повыше, и в плечах пошире. Сам — все может. Тогда, на свадьбе Ивана, при Сухове, не больно был разговорчив. А тут — непринужденно пристальный взгляд, полуулыбка, свойское кива-ние головой, строгая мягкость в прищуре глаз. Седина на висках как бы подчеркивала большую деловитость, кипучую активность. Рад отвлечься от бремени неотложных дел. Пошутить, поговорить снисходительно о пустяках. Вот там, у моховцев на Татаровом бугре чудеса творятся, черти водятся. К ним, с проверкой об их бесовской деятельно-сти, даже начальство с того света наведывается, НЛО прилетает. Чудеса, да и только. Как сосны с такого бугра не сберечь для потомства в память о таинствах. Просьба-то пустяко-вая, все в наших руках. Незаметно за шутливыми разговорами не по делу, ваял трубку те-лефона, крутанул диск. И опять же шутя с кем-то там обмолвился… о Татаровом бугре с соснами… Значит разговор с конторским начальством… "Искусство поощрять все же надо", — досказал в трубку… А там, на другом конце провода, похоже, стукнули каблуками по-солдатски: "есть". Выходит, вопроса-то никакого не было…
Художник, простясь с "Первым", ломал голову и дорогой, и дома, пытаясь постичь поведение "хозяев жизни". "И в самом деле — это "Первый" — думал он о секретаре райко-ма, — "что велит, то безропотно и делается. Все под таким руководством и должно бы идти по-умному, с верей, как вот в Евангелье сказано о сотнике: сказал воину "делай" — и дела-ет. Но всего-то за всех никому не дано мочь и знать. Разве что самому Творцу Сущего. Но раз он "Первый", пусть даже разумный из разумных, и честный из честных, все равно привыкает к мысли, что все знает, и все может. Его к этому льстиво, с хитростью, корыст-но и подталкивают. Ведь вот там, в конторе межколхозлеса, навытяжку перед ним. А что бы ему самому-то не понять: неужто судьбу пяти сосен не мог решить колхозный лесник. Но служки бдительностью своей, авторитет "Первого" утверждают. Какая-то выгода для них в этом есть. "Первый" в районном звене тот, кого все должны слушать. А сам он тоже должен слушать своего "Первого", того, который над ним. И выходит, что и умному "Пер-вому" ничего в своей вотчине по-умному не сделать. Разве что обманом… "Первый" всех "Первых" невольно и мнит, что он праведник из праведников, всамделишный демиург, человекобог. Общинные мужики сами умело распоряжались в своей общине. И пашни свои берегли, и леса, и луга. Но общинного общества нет, есть "Первый". От кого вот тот же Колосов, колхозный лесник, состоит при лесе?.. Выходит — "ниоткого". "Ниукого" строевые леса вокруг деревень и вырубили на дрова. В конторе межколхозлеса этого и не заметили. Вопроса-то не было поставлено. А вот о соснах на Татаровом бугре — вопрос поставлен.
Только когда сосны с корневищами Дмитрий Данилович приволок к дому худож-ника, поверилось, что волокиту одолели. Стволы разделали на кряжи по разметкам ху-дожника, укрыли надежно. И после этого Андрей Семенович уехал из Мохова. Предстоя-ла поездка в Финляндию.
3
Мелиораторы прислали мощный бульдозер и Дмитрий Данилович приступил к де-лу. С каким-то нахлынувшим волнением съехал на дно Лягушечьего озерца, как поду-малось, в бесовское кубло. Тайно перекрестясь, опустил нож бульдозера в донный ил. Из кабины трактора глянул на то место на бугре, где стояла сосна, из-за которой вышла к ним со Стариком Соколовым черная фигура призрака. Похоже он хотел к ним подойти, спуститься на лед озерца и что-то поведать. Но они преградили ему путь молитвой и об-разами Спасителя и Богоматери. Остановившись, явленный дух затылоглазника сердито мотнул головой и ткнул рукой, указывая на черную дыру во льду, и исчез.
Дмитрий Данилович приглушил мотор, как бы надеясь услышать в тишине то, что хотел сказать им тогда затылоглазник. Трактор был как раз на том месте, куда виденье указало рукой. От руки призрака прошла тогда стрелой тень, еще более темная, чем ночь. Эта стрела Дмитрию Давидовичу сейчас мысленно и увиделась, уткнулась под нож буль-дозера. А тогда бросилось в глаза только само маслянистое пятно и дыра во льду… Дмитрий Данилович застыл в кабине трактора, будто надо что-то еще сделать, прежде чем запустить нож бульдозера в улежавшийся ил.
Словно на услышанный зов позади себя, оглянулся. На спуске в сухую ямину сто-ял Старик Соколов. Был он в военном кителе сына генерала, в брюках галифе с широ-кими малиновыми лампасами, в хромовых сапогах, в кепке рыболовке. Не всегда он облачался в старую военную форму с плеча сына. В ней он походил на воителя. В руках держал образ спасителя, с которым приходил сюда и зимней ночью. Спустился вниз к бульдозеру. Перекрестясь, проговорил слова молитвы: "Да восстанет Бог, и расточаются врази его, и да падут от лица его ненавидящие его, аминь". Передал образ Спасителя Дмитрию Даниловичу, сказал:
— При себе и держи на груди. Пред сказалось мне тебе образ передать и в военном придти… — Поглядел, как Дмитрий Данилович прячет иконку под комбинезоном, напутст-вовал — Ну с Богом и начинай, Данилыч. А я наверху постою, погляжу.
Дмитрий Даниилович взялся за рычаги. И в это время под ножом бульдозера по-слышался свист, вырвался фонтанчик воздуха, как тогда из воды, когда они сидели под сосной. Яков Филиппович, заметив этот фонтанчик, перекрестился, и как бы не от себя лично повелел:
— Так и будь под защитой спасителя, и начинай с миром в душе. Экскаваторщик мелиораторов выбирал с краев, теперь уже просто котлована, перегнойную земь, как просил Дмитрий Данилович. Внимания не обращал на то, что двое делают на дне котло-вана и о чем говорят. А им, этим двоим, нельзя было никому ничего высказать. Мешал запрет в себе: "Не пришло время". Хотя вот и пишут — о явлениях и видениях, непо-стижимых умом. И название им дали — неопознанные летающие объекты. Как бы все этим уже и растолковали. А надо ли так-то, без веры, обо всем говорить?.. Сила твоя — в Вере. Тайна через Веру открывается и познается.
Работа шла споро. Бульдозером слой за слоем срезался серовато бурый ил, вытал-кивался наверх и бульдозерист мелиораторов сгруживал его. На Даниловом поле вырас-тала гора вровень с Татаровым бугром, потерявшимся без сосен. Стала местами показы-ваться крашеная глина. И ничего такого, чему можно было бы дивиться, не обнажалось. Старик Соколов то пропадал из вида, то появлялся на бугре. Увлекшись работой и как бы отвлекшись от мыслей, бередивших в начале, Дмитрий Данилович все углублял котлован.
Под ножом бульдозера вдруг скрежетнуло и издало стон как живое придавленное. Дмитрий Данилович вздрогнул от неожиданности, поднял нож, дал задний ход. Поогля-дывался и вылез из кабины. Под срезом пласта что-то серело, похожее на сколок посуди-ны. В котлован спустился Старик Соколов Яков Филиппович. Постояли молча, глядя на то, что обнажилось, и чего они как бы ждали увидеть… Дмитрий Данилович достал за-ступ, осторожно копнул. Вывернулся человеческий череп. И в этот миг из-за Татарова бу-гра от Гороховки вылетела черная птица. Над котлованом, во знак о себе, каркнула хрип-ло, словно кашлянула с досады. Тень ее скользнула по черепу. И от него отскочила вверх, как бы что-то забрав из него. Яков Филиппович и Дмитрий Данилович поглядели во след птице, пока она не скрылась за леском.
— Мается черный дух, — сказал Старик Соколов. — Коли сторожить будет некого, так и не прилетит. — Незаметно перекрестился. — Дай-то Бог, пусть изойдут напасти, и снизой-дет благословенное мирство на нас.
От черепа, вдавленные еще глубже, отходили кости скелета. Подошел экскава-торщик, увидев кости, сказал равнодушно:
— Бедолага какой-то, знать, свел счеты с жизнью. Или лихие люди спрятали свои следы.
Дмитрий Данилович не отверг такое объяснение находки. Больше из-за того, что-бы не дать повода для иного истолкования.
— Всякое тут случалось, — проговорил он. — По этим местам проходил торговый зимник. Через Каверзино и Соколье болото обозы шли в Новгородские земли.
И все же экскаваторщик, наслышавшейся о появлении тут светящегося шара, и о клятом месте, с верой или без веры в то, сказал:
— А может и верно, что это черепушка колдуна, вот черти и повадились к нему.
