Анита Шрив - Жена пилота
Во рту у Кэтрин пересохло, и она облизала губы.
«Может, я чего-то недопоняла?» — пронеслось в ее голове.
Мать Джека жива? — спросила она.
Да.
Джек всегда говорил…
Кэтрин запнулась. Ее муж говорил, что его мать умерла от рака, когда ему было девять лет. Она взглянула на Роберта: на его лице застыло выражение неподдельного изумления. От высокомерия и самодовольства, которые сквозили в каждом сказанном Кэтрин слове, не осталось и следа.
Что? — не скрывая злорадства, спросил Сомерс.
Откуда вы узнали о его матери?
Из армейского личного дела.
А его отец?
Умер.
Комната завертелась у нее перед глазами. Чувство было такое, словно Кэтрин опьянела, и основательно. Опустившись на ближайший к ней стул, она зажмурилась.
«У Мэтти есть бабушка, о которой она не знает, — подумала Кэтрин. — Почему Джек врал мне все это время? Почему?»
Стоял густой туман. Пологий песчаный берег, изгибаясь полумесяцем, плавно переходил в мелководье. Кучи гниющих водорослей лежали на мокром песке цвета мореного дерева. За дамбой виднелись пустующие в это время года летние домики.
Они медленно брели по пляжу. Одетая в куртку с эмблемой «Рэд Соке» Мэтти забегала вперед в поисках крабов. Кэтрин подумала, что ей следовало бы попросить маленькую Мэтти разуться. Слишком поздно. Ее пятилетняя дочь уже успела промочить ноги.
Плечи Джека дрожали от холода. Ее муж, как всегда, был одет в тонкую кожаную куртку, которую носил в любую погоду. Возможно, он просто «форсил», а может, не хотел тратить лишние деньги на парку. Фланелевая блузка Кэтрин плохо согревала тело под тонкой джинсовой курточкой. Женщина плотнее обмотала шею шерстяным шарфом.
Что-то не так? — спросила Кэтрин мужа.
Нет. А что?
У тебя такой вид, словно что-то случилось.
Нет. У меня все тип-топ.
Джек шагал по пляжу, засунув руки в карманы. Осанка, как на плацу. Рот крепко сжат. Кэтрин была уверена, что ее муж расстроен, и сильно.
Я чем-то обидела тебя? — спросила она.
Нет.
Мэтти завтра играет в футбол, — сказала женщина.
Отлично.
Ты будешь присутствовать на матче?
Нет. У меня работа.
Возникла неловкая пауза.
Знаешь, ты мог бы хоть изредка просить, чтобы твое начальство считалось с нашим существованием. Ты почти не проводишь время со своей семьей.
Джек промолчал.
Мэтти скучает по тебе.
Послушай, Кэтрин! Мне и так тошно. Не надо об этом сейчас.
Краем глаза следя за резвящейся на берегу дочерью, женщина внимательно разглядывала хмурое лицо мужа. Могучая сила влекла ее к этому мужчине. Подавленность Джека тяготила Кэтрин. Может, он нездоров? Вероятно, он всего лишь устал от напряженного графика полетов. Кэтрин знала печальную статистику: большинство пилотов умирают, не доживая до пенсионного возраста, умирают, прежде чем им исполнится шестьдесят. Причиной тому служат постоянный стресс, переутомление от плотного графика полетов и большие физические нагрузки.
Кэтрин прижалась к Джеку, обхватив ладонями его напряженную мускулистую руку.
Муж даже не посмотрел в ее сторону.
Джек, скажи мне, что случилось?
Не приставай, — грубо отрезал он.
Как ужаленная, Кэтрин отпрянула от него.
Извини, — схватив ее за руку, сказал Джек. — Я не знаю, что со мной. Наверно, во всем виновата погода.
Теперь его голос звучал почти умоляюще.
И что же такое с погодой? В чем она виновата? — не желая мириться с его грубостью, холодно спросила Кэтрин.
Пасмурно. Туман. Я ненавижу такую погоду.
Я тоже не в восторге от нее, — уже спокойнее сказала женщина.
Кэтрин, ты не понимаешь.
Вытащив руки из карманов, Джек поднял воротник куртки. Казалось, он все сильнее и сильнее съеживается на холодном ветру.
Сегодня день рождения моей мамы, — тихо сказал он. — Вернее, должен был быть.
Извини, дорогой, — вновь прижимаясь к мужу, произнесла Кэтрин. — Я не знала. Почему ты мне не сказал?
Тебе повезло, что у тебя есть Джулия. Она заменила тебе родителей.
Возможно, ей показалось, но Кэтрин могла бы поклясться, что в словах Джека звучала зависть.
Да, мне повезло, что у меня есть Джулия, — согласилась она.
Взглянув на мужа, Кэтрин увидела, что от холода у него посинело лицо. В глазах Джека блестели слезы.
Тебе было очень больно, когда умерла твоя мама? — спросила Кэтрин.
Я не хочу об этом говорить.
Я знаю, — как можно мягче сказала она, — но иногда бывает просто необходимо излить душу.
Сомневаюсь, что это поможет.
Она долго болела?
Замявшись, Джек неохотно ответил:
Нет, не долго.
Отчего она умерла?
Я тебе уже об этом говорил. Рак.
Рак груди? — не унималась Кэтрин.
Да. Тогда еще не знали, как его лечить…
Тяжело остаться без матери в девять лет, — обнимая мужа за руку, сказала Кэтрин.
«Всего на четыре года старше Мэтти», — подумала она.
От этой мысли ей стало не по себе.
Ты когда-то говорил, что она была ирландкой.
Да. Она родилась в Ирландии. У мамы на всю жизнь сохранился акцент. Знаешь, такой мелодичный ирландский акцент?
Но ведь у тебя был отец?
Джек саркастически хмыкнул.
«Отец» — не совсем подходящее наименование для этого ублюдка.
Бранное слово резануло слух Кэтрин. Расстегнув змейку куртки, она просунула руку мужу за пазуху.
Джек…
Он притянул ее к себе. Кэтрин положила голову ему на плечо. Запахло старой кожей и морской солью.
Я не знаю, что со мной происходит, — сказал Джек. — В пасмурные дни я иногда испытываю беспричинный страх, мне кажется, что я потерялся в океане жизни.
Не бойся. У тебя есть я.
Да… есть…
И Мэтти.
Конечно, и Мэтти.
Мы всегда будем с тобой.
Где Мэтти? — отстраняя жену, спросил Джек.
Кэтрин в замешательстве уставилась на пустой пляж.
Муж первым заметил дочь — маленькое красное пятнышко на сером фоне океана. Кэтрин парализовал страх, но Джек в несколько прыжков преодолел расстояние до кромки прилива и стремглав бросился в воду. Волна накрыла его с головой. У Кэтрин сжалось сердце. Через несколько мгновений, показавшихся ей вечностью, он вынырнул на поверхность, сжимая дочь в руках. Голова девочки свисала вниз. В мозгу Кэтрин промелькнула неуместная ассоциация с маленьким, вытащенным из лужи щенком.
Мэтти заплакала. Опустившись на песок, Джек снял с себя кожаную куртку и завернул в нее дрожащую дочь. Преодолев нервный столбняк, Кэтрин добежала до них. Склонившись над дочерью, муж вытирал ее мокрое лицо рукавом своей рубашки. У девочки был растерянный вид.
Волна сбила Мэтти с ног, — задыхаясь, сказал Джек, — а отлив чуть было не затащил ее в море.
Кэтрин взяла дочь на руки, прижала к себе.
Пошли, — вскакивая на ноги, сказал Джек. — Через минуту ее начнет бить озноб.
Они быстро зашагали по направлению к дому. Мэтти кашляла и хрипела, сплевывая морскую воду. Мать мурлыкала ей на ухо ласковые слова. Лицо дочери покраснело от холода.
Джек не выпускал руку Мэтти из своей, словно прирос к ней. Его одежда промокла, а рубашка вылезла из брюк. Его бил частый озноб.
Мысль о том, что могло бы случиться, не будь Джек столь внимательным и решительным, была просто чудовищной. У Кэтрин ослабели ноги, и она остановилась. Муж заключил ее и дочь в объятия и расцеловал.
Часть вторая
Иногда Кэтрин казалось, что за минувшие одиннадцать дней она прожила три или четыре года. В другое время ей чудилось, что не прошло и часа, как Роберт Харт появился на крыльце их дома и произнес два слова, кардинально изменившие всю ее жизнь: «Миссис Лайонз?» Кэтрин не могла припомнить, чтобы ощущение времени так подводило ее прежде. Единственным исключением, пожалуй, были первые дни ее знакомства с Джеком Лайонзом: несясь по жизни на крыльях любви, Кэтрин измеряла время не часами, а минутами.
Сейчас она лежала на кушетке в комнате для гостей. Руки были безвольно вытянуты вдоль тела. Голова покоилась на подушке. Глаза бездумно уставились в окно на плещущееся вдали море. Утром светило солнце, но затем небо стало постепенно заволакивать белыми, как молоко, тучами. Вынув из волос заколку в виде бабочки, Кэтрин швырнула ее на пол, и она, покатившись по лакированным деревянным доскам паркета, ударилась о плинтус и остановилась.
Сегодня, проснувшись рано утром в доме бабушки Джулии, Кэтрин намеревалась съездить домой и начать генеральную уборку — первый шаг на пути к нормальной жизни. Задумка была неплохой, да только Кэтрин не рассчитала своих сил. В кухне она натолкнулась на кипу газет с фотографиями Джека на первой странице. Одна из газет упала на кафельный пол и теперь стояла торчком, чем-то похожая на крошечную туристическую палатку. На столе лежал бумажный пакет с успевшими окаменеть за время рождественских праздников рогаликами. Радом валялось с полдюжины пустых жестяных банок из-под диетической кока-колы. К счастью, кто-то догадался вынести целлофановый пакет с мусором, избавив дом от запаха гниения и разложения.
