Тама Яновиц - Пейтон Эмберг
Перед тем как возвратиться за столик, она зашла в бар и заказала водку на льду. Алкоголь не подействовал, но зато Пейтон поймала чувственный долгий взгляд одного из мужчин, сидевших за столиком, причем самого интересного. Еще не все потеряно в жизни!
Когда Пейтон возвратилась на место, Сянь Жун курил, углубившись в меню. Перед ним стоял бокал с пивом, а напротив — высокий тонкий стакан с золотистым напитком.
— Сухой мартини, — пояснил Сянь Жун. — Коктейль придется тебе по вкусу. Выбери сама, чего тебе хочется. — Он протянул Пейтон карточку.
— А что ты будешь есть? — спросила она.
— Я не голоден, мне хватит и пива.
Пейтон оторвалась от меню, подняла глаза. Загадочный человек. Такие, как он, могут питаться воздухом или черпать энергию из других. Вероятно, он и сам наделен особой внутренней силой. Однако ей от него ничего не надо, кроме ночных утех. Она — самостоятельная, замужняя женщина, не богата, но и не бедствует.
Подошла официантка, и Пейтон заказала салат. В меню он значился как салат из шпината, но когда его подали, он оказался пропитанным диковинной странной жидкостью, похожей на рыбий жир; в салате оказались и маленькие пиниевые орешки,[19] напоминавшие видом гусениц — их было не разжевать; на голубовато-зеленых листьях лежали, устроившись, как в гнезде, перепелиные яйца — от них несло серой. Поковырявшись вилкой в салате, Пейтон отодвинула блюдо в сторону.
Внезапно налетел и промчался ветер, воздух дрогнул, по столику забарабанили капли дождя. Но вот ветер налетел снова, усилился, и, хотя ресторан защищали стены, со столов полетели на пол стаканы, вилки, ножи, вазы с цветами, за ними упали и понеслись к дальней стенке свободные стулья. Посетители ресторана бросились к выходу в вестибюль.
Пейтон подняла голову — небо заволокла мрачная туча.
— Пойдем! Пойдем! — вскричал Сянь Жун, схватив ее за руку. — Это тайфун.
Поспешное бегство не помогло: дождь хлынул как из ведра, и Пейтон насквозь промокла — с волос струилась вода, а платье облепило все тело, выставив напоказ и без того заметную грудь.
В вестибюле собралась взбудораженная толпа, распространяя терпкий запах парфюма и сигаретного дыма.
А где Сянь Жун? Пропал! Остаться одной, в незнакомом месте, промокшей до нитки — только этого не хватало! Но вот, славу Богу, и он, хотя и сам похож на мокрую курицу.
— Я наводил справки, — сказал Сянь Жун. — Этот тайфун надолго, и последний рейс на Гонконг отменен.
— Что же делать? Я промокла, замерзла. Давай снимем номер, я мечтаю о ванне.
— В этом отеле номера очень дороги, — сконфуженно сказал Сянь Жун. — У меня мало денег. Лучше поехать в другую гостиницу, подешевле.
— Я не тронусь с места, — с отчаянием в голосе ответила Пейтон. — Я сама заплачу за номер.
И они вместе провели ночь в мягкой, чистой, теплой постели, расстеленной почти что под самой крышей высоченного здания. Они вместе провели ночь, сплетясь в единый клубок и извиваясь, словно угри, и оба были немы как рыбы. Их языки не работали, за них говорили тела — неистово, яростно, исступленно.
Желание Пейтон осуществилось, и она мечтала лишь об одном: чтобы оно не угасло.
Глава одиннадцатая
В субботу, проводив в аэропорт Барри, пообещавшего, вернувшись в Чикаго, звонить каждый день, Пейтон села на поезд и поздно вечером была уже дома.
По воскресеньям, в отличие от большинства сверстниц, находивших возможность для развлечения, Пейтон обычно сидела дома, проводя время в тесной квартире вместе с тронутой матерью, а иногда и со старшим братом, если только тот не сидел.
Наступившее воскресенье сулило разнообразие — Нелл предложила прогуляться по магазинам.
— Тебе нужно подвенечное платье, — сказала она. — Купить его лучше загодя.
Пейтон вздохнула. Денег в обрез, а хочешь, не хочешь — раскошеливайся. А чем плохо обыкновенное нарядное платье? Так нет же, покупай подвенечное, да еще непременно белое, говорящее о девственности невесты, хотя редко какая может похвастаться целомудрием.
— Сходим в магазин уцененных товаров, — продолжила Нелл. — Там наверняка найдутся красивые платья: богатые женщины тоже не разбрасываются деньгами, после свадьбы платья относят в скупку.
— Ма, я не хочу платья с чужого плеча. Может, купим платье в магазине для новобрачных?
— Там дорого, не про нас.
В магазине уцененных товаров было не продохнуть: в каждом зале — толпа. В изобилии была и одежда. Вот великое множество свитеров, но новых, ненадеванных — единицы; большинство — растянутые, бесформенные. Одни — розовые, ворсистые, видимо, из акрила, другие — с блестками, из пожелтевшего кашемира, третьи — полушерстяные, в горошек… А вот джинсы из синтетической ткани, выбирай — не хочу… Дальше — майки, блузы, рубашки… А вот ряды платьев с пышными рукавами и накладными плечами самых разных размеров. Но только почти каждая вещь — либо поношена, либо по какой-то причине возвращена в магазин.
Пейтон поморщилась: да это не магазин, а настоящее кладбище — кладбище физических оболочек еще, видно, здравствующих людей. Без чистки купленной вещи не обойтись, но только одежда эта все равно сохранит следы чужого прикосновения. Пейтон пришла в уныние, а тут еще мать, ежеминутно подзывающая к себе, чтобы взглянуть то на блузу, давно вышедшую из моды, то на рулон блеклой материи, то на жакет из мятого бархата…
В глубине магазина нашлась вешалка с подвенечными платьями, неказистыми, непривлекательными изделиями из блестящего белого атласа с глубоким вырезом на груди в виде сердечка и накладным шлейфом.
Перебрав платья, Пейтон тоскливо произнесла:
— Вот это вроде бы ничего, только шлейф грязный, да и порван местами.
— Великолепное платье! — воодушевленно сказала Нелл. — Правда, оно тебе велико, но я его перешью.
— Ма, из тебя швея еще та. Ты будешь перекраивать платье целую вечность. Может, отдать платье портному?
— А у тебя есть знакомый портной? Пейтон покачала головой.
— Не отчаивайся! — произнесла Нелл. — Отдадим платье в химчистку, там тебе его и подгонят. Только не говори этой… как ее… Грейс, где ты купила платье. По твоему описанию, твоя будущая свекровь — властная, своенравная женщина, кичащаяся своими деньгами.
— Мне нет дела до Грейс! — раздраженно сказала Пейтон. — Раз у нас нет тысячи долларов, чтобы купить платье в магазине для новобрачных, удовольствуюсь этим.
— И правильно сделаешь. Платье — это не главное. По материнской линии ты из знатного рода, а Тоулы и в лохмотьях останутся Тоулами. А платье все-таки отдадим в переделку. Шлейф я сошью сама, вышью на нем цветочки, я недаром кончала курсы.
— Мы, эти курсы тебе приснились.
— А хоть бы и так. Главное — я искусная вышивальщица.
Пейтон взглянула на ценник. Старая цена — 118 долларов — была перечеркнута, а вместо нее красовалась новая — 59 долларов.
— Да это почти задаром! — ахнула Нелл. — Дорогая, я заплачу за платье сама. Подарок к свадьбе. Не возражай.
Расплатившись за платье, Нелл присмотрела себе «чудную» шапку, на вид из крысьего меха.
— Ма, на мехе плешинка, — заметила Пейтон.
— Ничего страшного, — ответила Нелл. — Она еле видна. Зато какой мех. Это шиншилла. Шикарная вещь! Покупаю, не отговаривай.
Весьма довольная шикарным приобретением, Нелл направилась к выходу с гордо поднятой головой. Пейтон с пакетом в руке поплелась сзади. На стоянке у магазина их ждала видавшая виды покоробленная машина с покрытыми ржавчиной дверцами и помятыми крыльями, по возрасту достойная места в музее истории автотранспорта. Нелл в последнее время лечили электрошоком. Она стала менее раздражительна, более собранна и после долгого перерыва снова села за руль.
В машине Пейтон сняла с платья ярлык и неожиданно обнаружила рядом с молнией большое кровяное пятно, позволявшее допустить, что невесту лишили невинности прямо у алтаря.
— Ма, взгляни, — произнесла Пейтон, — на платье пятно. Его можно вывести?
— Наверное, можно. Отдадим платье в химчистку. Не расстраивайся, если пятно не выведут, я на этом месте вышью цветочки. Будет даже красивее. Ты голодна? Я бы с удовольствием выпила чашечку кофе. Здесь неподалеку «Макдоналдс». Заедем?
Не встретив возражений, Нелл лихо подрулила к кафе. В кафе толпился народ, в каждую кассу — длинная очередь, однако при всем разнообразии лиц на них было одинаковое, отсутствующее выражение; сонливые взгляды устремлены к кассам, за которыми на обшарпанных табуретах сидели упитанные девицы в фирменных шапочках с козырьком.
На стенах — реклама с изображением разрезанных пополам поджаренных круглых булочек с вложенным в них куском сочного мяса: «БигСлэм», «БигМак», «Де-люкс» — ничего не говорящие невразумительные названия привлекательного съестного для людей с низким достатком.
