KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Паскаль Брюкнер - Любовь к ближнему

Паскаль Брюкнер - Любовь к ближнему

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Паскаль Брюкнер, "Любовь к ближнему" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Она не плакала, сосредоточившись на своем занятии. От этого тошнотворного зрелища я окаменел. Только когда игла воткнулась в другую губу, я наконец не выдержал:

– Ты что, совсем больная? Что ты делаешь?!

– Сам видишь. Запираюсь от тебя, чтобы лишить тебя доступа.

– Умоляю, прекрати!

– Ты больше ко мне не прикоснешься? Поклянись!

– Клянусь! Прекрати этот ужас, прошу тебя!

Она встала с залитыми алой кровью ногами и заперлась в ванной. Вышла она оттуда мертвенно-бледная. Я предложил вызвать врача, отвезти ее в больницу.

– Мне очень жаль, Себ, но я потерпела провал.

– Что ты болтаешь? – У меня дрожал голос, я совсем потерял самообладание.

– Мне не удалось справиться с твоим заблуждением, вернуть тебя Богу.

– Хватит про Бога, черт возьми! Чтобы я больше не слышал этого непристойного слова!

В ожесточении я вырвал из ее рук сумку, вытряхнул оттуда все ее дурацкое благочестивое содержимое и выкинул его на балкон, где оно угодило в цветочные лотки. Она спокойно все собрала и вытерла. Я попытался прижать ее к себе.

– Я немедленно везу тебя в больницу. Такие раны могут воспалиться.

Она аккуратно высвободилась, отодвинула меня локтем, пробормотала еле слышно:

– Я все попробовала, все…

Она попятилась к двери и захлопнула ее за собой. Я не стал ее останавливать. Жестокость зрелища слишком потрясла меня. Можно сказать, счастливо отделался! Бедная дурочка! Никуда не денется, рано или поздно позвонит. Несколько дней я наслаждался вновь обретенной свободой, вернувшись к своей прежней рутине: работа, семья, обслуживание охочих бабенок.

Так продолжалось до тех пор, пока я, проснувшись однажды утром, не понял – слишком поздно! – что Дора так и не появилась. Я воображал, что разлюбил свою талмудисточку с фигурой богини сладострастия, а на самом деле она сама бросила меня. Свою временную усталость я принял за утрату привязанности. Я поспешил послать ей большой букет цветов с милой открыткой, в которой просил прощения и во всем винил себя. Потом принялся бомбардировать ее телефонными звонками, умоляющими письмами, даже обещал обращение в ее веру. Я готов был заделаться иудеем! Она уже несколько месяцев не работала в кафе и, наверно, сотрудничала сдельно в каких-нибудь иностранных газетах. Я вздрагивал при каждом телефонном звонке, хватал трубку, но это всегда оказывалась другая, не она. Своим исполненным надежды тоном, сменявшимся разочарованием, когда я слышал голос звонившей, я отпугнул не одну клиентку. Я обслуживал своих ангелов без всякой страсти, работал спустя рукава, и коллеги не могли этого не замечать. Я дошел в своем бесстыдстве до того, что воспользовался «счетом сбережения времени», открытым министром для своих служащих в рамках исполнения закона о 35-часовой рабочей неделе. По этой системе я имел право на дополнительные отгулы как отец семейства, на профессиональную и профсоюзную подготовку, на уход за тяжелобольными, на сопровождение престарелых. Я уже похоронил двух тетушек и двух бабушек; хорошо, что суеверие мешало мне написать заявление о похоронах моих собственных родителей… Я уж не говорю о дополнительных днях отдыха и о религиозных праздниках, не фигурирующих в официальном календаре, но подлежащих соблюдению во имя культурной диверсификации. Я превратился в опытного арифметического канатоходца, так что даже мой покровитель Жан-Жак Бремон, раньше позволявший мне многое, насторожился и пригласил меня пообедать, чтобы разобраться в происходящем. Он недавно получил назначение послом Франции в Мадриде. Я усиленно интриговал, чтобы его любовница, работавшая на том же этаже, получила пост директора филиала Французской академии в Барселоне. Мы много лет помогали друг другу, и взаимные услуги превратили нас в сообщников. Но теперь положение изменилось.

– Что происходит, Себастьян? Я вас не узнаю. Предупреждаю, со следующей недели я больше не смогу вам помогать. В принципе вы недосягаемы для критики, но в кулуарах о вас ходят недобрые слухи. Мой преемник не будет к вам так же снисходителен. Возьмите себя в руки, старина. И сделайте милость, найдите другой предлог для ваших шалостей: курсы арабского и хинди больше не проходят.

Его преемник, Жан-Иняс де Гиоле, несмотря на свое архаичное имя, оказался хлыщом двадцати семи лет, изображавшим каменное спокойствие. Первое же рукопожатие с ним стало свидетельством того, что моим союзником ему не бывать. В довершение всего мне еще раз предложили поехать за границу: Лесото, Никарагуа, Бирма, Бангладеш… Почему не Гренландия и не острова Кергелен? Мне не пришлось развивать активность ради отклонения этого предложения. К счастью, ни в одной из этих стран не оказалось французского лицея, подходящего для моих детей. Сюзан волей-неволей была вынуждена признать это, что не помешало ей объявить меня виноватым и осыпать упреками. Начальник управления кадров предупредил меня, что отказом от работы за рубежом я подрываю свою карьеру. Мне это было все равно, как и то, что коллеги шепчутся у меня за спиной, превратно толкуя мою деятельность.

Важным для меня оставалось только одно: чтобы на мой автоответчик выпал, как роса, голос Доры с сообщением о помиловании. Я вдруг осознал, что, желая проучить ее, я наказал сам себя. А еще я понял, что человек, покидая нас, приобретает новую сущность. Находясь рядом, он кажется обузой, но, уйдя, становится необходимым. Любовь искупает грех нашего существования, но крушение любви снова сталкивает нас лицом к лицу с бессмысленностью жизни. Вопреки собственным принципам, я открывал для себя, что люди по-разному ценны для нас, что среди них есть даже незаменимые. Дора позвонила мне один-единственный раз, только чтобы попросить перестать тревожить ее. Перед тем как повесить трубку, она бросила:

– Ты больше не дотронешься до своей кошерной негритяночки…

Я был так счастлив слышать ее голос, что до меня не сразу дошел смысл послания. Я тут же перезвонил, но ответом мне были лишь длинные гудки. Наверное, она звонила из телефона-автомата Я помчался к ней и одним махом взбежал на шестой этаж. Милая студентка-африканка с красивыми голыми плечами сообщила мне, что Дора Анс-Коломб уехала, не оставив своих координат. Она пригласила меня полюбоваться, как она прибралась в квартире: это было рке не знакомое мне греховное гнездышко, а чистое, нарядное жилище, выкрашенное желтой краской и украшенное наивными гравюрами с видами улицы Сен-Луи. При всей растерянности я поймал себя на желании покусать новой съемщице плечи и зарыться носом ей в подмышку. Консьержка в ответ на мой вопрос заявила: «Мадемуазель из шестой квартиры съехала, не заплатив и не оставив своего нового адреса. Никто в доме не вспомнит эту чертовку добрым словом!»

Незнакомка в четверть шестого

Как-то днем я валялся на диване в своей квартирке, не имея охоты к основному связанному с ней занятию. Папаша рассказывал мне по телефону о своей последней причуде – мочиться сидя, что, по его утверждению, обладало двойным преимуществом: клало конец мужской гордыне, заставляющей выпрямляться для мочеиспускания, и хорошо действовало на простату, не подвергавшуюся излишнему давлению. Забота о здоровье вкупе с политической моралью! Вдруг раздался звонок. У меня усиленно забилось сердце. Я никого не ждал, это могла быть только Дора, она меня простила. Провидение спасло меня еще раз. Я бросил трубку и стал метать на стол приметы своего духовного возрождения: книгу о Каббале, еще одну об иудейской мистике. Купленные после ее ухода, они олицетворяли мое желание приблизиться к ней. Истины ради должен сказать, что я их не искал, они сами попали мне в руки. Звонок не умолкал, одновременно плаксивый и требовательный. Мне потребовалось усилие, чтобы для ускорения спуска не скатиться кубарем по лестнице. Я нажал на кнопку замка, не спрашивая, кто там, и стал ждать, привалившись к дверному косяку, стараясь унять сердцебиение. Человек, поднимавшийся по лестнице, счел лишним назвать в домофон свое имя. Какой чудесный сюрприз! Мерные шаги стихли на последнем этаже, словно посетительница растерялась, не зная, что надо подняться по боковой лесенке, ведущей на мой насест! Тишину нарушило шуршание бумаги, потом раздались два робких удара: так может стучаться только женщина. Я набрал в легкие побольше воздуху и отпер дверь, широко улыбаясь. Это происходит помимо меня, я в этой ситуации всегда улыбаюсь, строю располагающую гримасу продавца. Но в этот раз челюсть у меня так и осталась висеть. Я узнал темный профиль на фоне освещенного коридора. Это была Сюзан собственной персоной.

У меня отхлынула от лица вся кровь. Я чуть не упал, сраженный неожиданностью. Она стояла, закутавшись в черный матерчатый плащ, сопя носом, с лихорадочно пылающим лицом. В это время года, когда женщины простужаются, они начинают благоухать эвкалиптом, мятными конфетками. Она выглядела чрезвычайно смущенной.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*