Андрей Ларченко-Солонин - Инок
«Вот гад, руку оттяпает, не задумываясь, а может быть, и голову». Но тот лишь слегка прикоснулся к мизинцу левой руки своим огромным ножом. Старик ничего не почувствовал, но палец оказался разрезанным, и кровь уже сбегала по нему густой и темной струйкой.
«Ничего себе, – сидящий был изрядно удивлен. – Вот это нож». Ничего подобного он никогда раньше не встречал.
«Возможно, одна из разновидностей булатной стали, секрет производства которой давно и безвозвратно утерян. Но булатный клинок я видел в музее и даже держал его в руках. Та сабля ни в какое сравнение не пойдёт с кинжалом этого туземца». Раскрашенный, словно папуас, незнакомец бросил в костер щепотку сухой травы. В глаза и ноздри ударил едкий дым с нестерпимо-резким запахом, имеющим странный сладковатый привкус. Голова слегка кружилась, в глазах потемнело. По стенам грота из угла в угол начали вдруг метаться, словно обезумевшие, странные продолговатые тени, что совсем ещё недавно, казались самыми обыкновенными рисунками на стенах. Они корчили людям рожи и скалили зубы. Эти отвратительные создания казались попросту омерзительными, и Федор отвернулся. Голос, обращенный к нему, доносился уже откуда-то сверху.
– Положи руку на алтарь, старик. Перекошенное от боли лицо, довольно-таки искусно вырезанное на небольшом куске дерева, из ниоткуда возникло перед самым носом.
– Повторяй за мной, – приказал голос сверху. Он начал произносить вслед за туземцем слова магического заклинания, о скрытом смысле которого не имел ни малейшего представления. Потом в глазах все окончательно помутнело. Больше уже ничего не помнил.
Очнулся на небольшой деревянной кровати, устланной медвежьими шкурами. Дверь заменяло небольшое отверстие, закрытое шкурами тех же животных. Узкий лучик света с трудом пробивался внутрь через невидимое окно. В помещении царил полумрак. В углу журчала вода, как ни странно, довольно горячая на ощупь. Возможно, что именно этим можно было объяснить то, что в комнате, если только ее можно так назвать, оказалось довольно тепло, хотя тут не существовало ни печки, ни батарей, ни даже двери, в привычном смысле этого слова. Густые клубы пара сразу поднимались к верху, не успевая растекаться по сторонам. Видимо, неплотно закрытая дверь способствовала возникновению восходящего потока, служа своеобразным поддувалом. Сырой воздух выходил наружу в отверстие где-то в самом верху помещения, в то самое, через которое, видимо, и попадал сюда свет.
Встав с кровати, Федор приоткрыл мохнатый полог, закрывающий вход, и вылез наружу. Оказавшись в коридоре, до боли в глазах стал всматриваться в темноту, пытаясь понять, где же все-таки находится.
– Что, проснулся наконец-то, – раздался совсем рядом голос, возникший как бы из ниоткуда. Невысокий человек сидел, развалившись на деревянном стуле, и в упор смотрел на него.
– Ну, пошли, раз проснулся, тебя уже ждут.
С этими словами незнакомец встал и быстро зашагал по коридору куда-то в темноту. Старик еле поспевал за ним. Но коридор неожиданно кончился, и они оказались в просторном помещении, посреди которого горел огонь. Рядом, на широкой тахте, отдыхал странного вида «туземец», в котором, однако, он сразу же узнал того самого вождя племени из странного зала с прыгающими из угла в угол мерзкими рожами. А тот, в свою очередь, тоже заметил вошедших, указав на стул, стоящий возле огня. Федор сел на предложенное место. Лицо его собеседника являло собой полное безразличие. Невозможно было догадаться, о чем он сейчас думает и про что именно пойдет разговор. Это мужественное лицо, словно высеченное из камня, прямой нос, выступающий вперед подбородок, огромный шрам на левой щеке вряд ли можно спутать с какими-нибудь другими.
– Вчера ты прошел свое главное испытание, старик, – заговорил, наконец, сидевший. – Твои помыслы чисты. Ты дал клятву, и теперь ты один из нас. Ты можешь жить с нами, а можешь уйти к себе и жить, как жил раньше. Мы не станем тебя неволить. Но ты всегда должен помнить данное тобой слово. Мы давно живем в этой долине. Раньше люди бывали здесь редко. Сейчас тут появилось очень много людей. Это плохо. Мы не хотим жить рядом с ними. В мире этих людей правит ложь и лицемерие. Больше человеческой жизни они ценят блеск золота и драгоценных камней, не уважают храбрость и честность, а хитрость и лесть, напротив, является нормой их жизни. Это неправильно. Если люди приходят сюда за золотом, они должны умереть. Вчера в овраге у глухого ручья разыгралась настоящая бойня. Несколько вооруженных бандитов, словно волки, преследовали троих безоружных. Они загнали и убили их. Оказывается, люди бывают хуже зверей. По нашим законам, вооруженный мужчина не должен поднимать руки ни на ребенка, ни на женщину, ни на безоружного. Одного из расстрелянных, по имени Александр, истекающего кровью, принесли сюда. Мы вылечим и отпустим его. Он хороший человек. Те, кто стрелял, все умерли, потому что пришли сюда за золотом. Сейчас что-то подобное происходит у Лысой горы. Если будешь возвращаться домой той дорогой, будь осторожен.
Федор понял, что нужно отвечать, но пока ещё не мог сообразить, что именно. Однако, быстро взяв себя в руки, неторопливо начал.
– Я хочу жить так, как жил раньше. Я стар, и менять жизнь уже поздно. Я буду осторожен, когда пойду домой мимо Лысой горы. Если я вдруг вам понадоблюсь, вы знаете, где меня искать.
Наступила томительная минута молчания, которую первым нарушил человек со шрамом.
– Выход вон там. Ты можешь идти, но если захочешь когда-нибудь вернуться, то всегда сможешь это сделать. Приходи сам или приводи своего сына. Даже если он не похож на тебя, пусть лишь его душа окажется похожей на твою. Вы будете нам как братья.
Закончив, сразу же вновь повернулся к огню.
Дядя Федор кивнул головой в знак согласия, молча встал и неторопливо направился к выходу. Солнечный свет ударил в глаза. Внизу, повсюду, насколько хватало глаз, простиралось безбрежное море леса. Хребты, увенчанные шапками свежего снега и огромными нагромождениями из каменных глыб, терялись где-то за линией горизонта.
Старик пригладил волосы на голове, такой же седой и старой, как эти горы. Морозное утро особенной и ни с чем не сравнимой свежестью заполнило все вокруг. Человеку вдруг стало хорошо и уютно среди всей этой первозданной чистоты. Голова немного кружилась.
Подойдя к пещере, в которой так внезапно скрылись люди, волк внимательно обследовал вход в подземный грот и, не решаясь войти внутрь, улегся под ближайшим кустом.
Начиналась пурга. Вьюга все усиливалась. Пронизывающий ветер пробирал до самых костей.
«Обратно выходить они, похоже, не собираются. Нужно пойти и позаботиться о себе». Поднявшись на ноги, зверь взобрался на ближайший бугорок и глубоко вдохнул. В холодном зимнем воздухе никаких посторонних запахов как будто бы не было слышно. И лишь один странный «аромат» вдруг привлек его внимание. Что именно могло являться его источником, серый понять пока не мог. Пройдя ещё с километр, прячась между огромными валунами, разбросанными по всему гребню хребта, взобрался на небольшую свободную от камней площадку и вновь направил свою слегка оскаленную от пронизывающего насквозь ветра морду навстречу буре.
«Сомнений нет. Это хорошо знакомый запах железа и пороха. Значит, снова человек с ружьём. Что им здесь нужно на этот раз? Неплохо бы все выяснить прямо сейчас, иначе потом может быть уже поздно». После этого осторожно двинулся вперед, постоянно оглядываясь и озираясь вокруг.
«Лучше зайти с подветренной стороны. Не исключено, что с людьми есть собаки, хотя резкого и ни с чем не сравнимого запаха псины не слышно».
С каждым пройденным километром неприятный запах опасности становился все отчетливее. Сейчас он мог уже без труда определить направление движения незваных гостей. Они спускались с хребта вниз по ручью к реке. Нужно идти наперерез, чтобы заранее занять выгодное место для наблюдения. Лишь взглянув на путников с достаточно близкого расстояния, можно безошибочно определить, кто это и что им здесь нужно на этот раз. Подходящее место для встречи находилось неподалёку.
«Оттуда ручей просматривается метров на сто в каждую сторону, а благодаря огромным скалам, ветер всегда немного потише». Обогнать пришельцев, сделав приличный крюк, труда не составило. Годы жизни в лесу научили безошибочно ориентироваться и быстро передвигаться по родной для него земле.
Вскоре, «мохнатый следопыт» уже лежал на знакомом камне и сквозь чуть приоткрытые веки пристально вглядывался в сплошную и непроглядную стену леса. Но глаза сейчас не главное. Ему уже ясно чувствовался запах людей, и с каждой минутой различались все новые и новые его оттенки. Кроме того, сквозь шум ветра до чутких звериных ушей доносился еле различимый, но неуклонно приближающийся звук шагов, который становился с каждой секундой все отчетливее. Серый осторожно, не поднимая головы, на брюхе подполз к самому краю каменной глыбы и пристально стал всматриваться в заросли черемухи. Туда, откуда должны выйти «гости». Шаги на какое-то время вдруг стихли.
