Самид Агаев - Седьмой Совершенный
— Не отставайте, держитесь ближе друг к другу, — слышались команды караван-баши, который скакал взад-вперед вдоль каравана. — Тут недалеко роща, — кричал он, — поспешите, переждем в ней грозу.
Впереди действительно виднелась пальмовая роща, но едва люди поравнялись с ней, как из-за деревьев появились вооруженные всадники и со свистом и улюлюканьем напали на караван. Имран осознал происходящее, только когда прямо перед ним возник всадник. Свесясь с коня, он летел, целя пикой в грудь нашего героя. В последний миг Имран, словно осененный свыше, нырнул под верблюда, не преминув, впрочем, ухватиться за копье, проносящееся мимо, и выдернуть разбойника из седла. Бедуин, вероятно, сломал себе шею при падении, так как лежал, не подавая признаков жизни. Имран осторожно выглянул из-под верблюда. Вокруг царила страшная суматоха, крики, лязг оружия, стоны раненых. Охрана каравана отчаянно сопротивлялась, но силы были неравны, и исход боя был предрешен. Отряд бедуинов сжимал кольцо, чтобы никто не мог ускользнуть, но пока еще была возможность это сделать. Имран достал свою одежду, держа ее в правой руке, оседлал лошадь сваленного им разбойника и вонзил в ее бока пятки. Кобыла рванулась вперед, а Имран припал к ее холке, желая быть менее заметным.
Дождь ли тому был причиной или то, что на Имране не было одежды, но ему удалось проскочить цель разбойников. Кто-то из бедуинов оглянулся, но в пылу боя не обратил внимания на испуганную лошадь без всадника. После часа бешеной скачки Имран пустил лошадь шагом, давая ей отдохнуть. Погони за ним не было. В подходящем месте он спешился и сотворил молитву Аллаху всевышнему, благодаря его за спасение. Стоило бежать из тюрьмы, чтобы попасть в лапы разбойников! В пути Имран наслушался о бесчинствах, творимых на дорогах бедуинами и об участии тех несчастных, что попадали к ним в рабство.
Имран ехал весь день и к вечеру оказался на побережье. Море он увидел впервые, а увидев, радостно засмеялся, оно оказалось именно таким, каким он его представлял. Имран привязал лошадь к пальме, росшей неподалеку, разделся и с опаской полез в воду. Освоившись, радостно возбудился, стал плескаться и нырять, ухая перед каждым погружением в воду. Давно он не испытывал такого щенячьего восторга. «Хорошо бы сюда детей», — подумал Имран и вдруг поймал себя на том, что впервые мысль о детях не причинила ему обычной боли. Вероятно, все дело было в свободе выбора.
Между тем начинало темнеть. Имран выбрался на берег и стал готовиться к ночлегу. Собрал и свалил у пальмы коряги, выброшенные морем, расседлал лошадь. В переметных сумах, притороченных к седлу, нашлось много необходимых вещей: кремень с тесалом, зерно для лошади, тонкие хлебные лепешки, корчага с питьевой водой. Имран разжег костер, дал зерна лошади и, положив под голову седло, лег у костра и заснул.
Утром Имран увидел мальчишку, выходящего из моря. В одной руке у парня была острога, а в другой — нанизанная на прут связка диковинных морских животных. Они были, каждое величиной с кулак, бурого цвета и имели множество длинных щупалец.
— Что ты с ними будешь делать? — с любопытством спросил Имран.
— Продам в корчму, — с достоинством ответил мальчик.
— Их что, едят?
— Едят.
— А где корчма? — спросил Имран, почувствовав голод.
— Там, — показал мальчик.
Имран двинулся в указанном направлении и вскоре увидел дымок, поднимавшийся над небольшим строением. Корчма была сложена из скальных пород и находилась у дороги. В этот ранний час хозяин предложил гостю всего два блюда: вчерашний кус-кус или только что выловленного тунца, жареного в оливковом масле. Имран выбрал тунца и в ожидании заказа сел на открытой веранде. С нее было видно море, и Имран с любопытством наблюдал за плывущим под парусами кораблем. Расспросив хозяина, он выяснил, что до Кабилии быстрее и безопаснее добираться морем. Торговые суда ходят вдоль средиземноморского побережья, огибая всю оконечность Ифрикии, и заходят почти во все порты. В нескольких часах езды отсюда порт Оран, там много кораблей стоит. Имран последовал дельному совету. В Оране он заехал на рынок и продал барышнику лошадь, затем налегке пошел в порт и сел на корабль, идущий в Джиджелли. Оказавшись на палубе, наш герой прошел на корму, решив, что там безопаснее, отыскал себе местечко, утвердился и сказал сидящему рядом негру:
— Вот, брат, куда меня совесть занесла. Главное, чтобы от берега далеко не отплывали, а то я плавать не умею.
Негр не понял его языка, но на всякий случай покивал головой. Кто знает, что на уме у этих арабов, уж лучше согласиться.
Абу Абдаллах, в прошлом миссионер, а ныне генерал армии берберов, сидел на площадке углового башенного укрепления. На его плечи был накинут белый берберский плащ, в руках он держал стрелу, наконечником которой чертил у ног какие-то линии. Сначала он сидел прямо у входа в башню, но почувствовав сквозняк, передвинулся. Боли в пояснице все время донимали его. Странно, в бою он их не чувствовал, а только в минуты покоя. Абу Абдаллах потянулся и с любопытством посмотрел вниз.
С самого утра у крепости появился человек и сел недалеко от ворот. Генералу сразу доложили об этом.
— Что с ним делать, о Абдаллах? — спросил Рахман, начальник стражи. Прогнать или арестовать? Он ведет себя подозрительно.
— Не трогайте, посмотрим, что будет дальше, — распорядился генерал.
Глядя, как человек сидит, подобрав полы халата и надвинув на глаза зеленую чалму, он едва удерживался от смеха. Смешным было то, что человек также, как и он что-то чертил палочкой перед собой.
Имрану понадобилось три месяца, чтобы добраться до Абу Абдаллаха. Месяц он плыл на корабле, остальное время бродил по Римской Мавритании, пока ему не посоветовали идти в Икджан. Имя бывшего йеменского проповедника было у всех на устах, но сам он был неуловим. Вчера вечером хозяин постоялого двора указал на этот рибат. Утром Имран подошел к крепости и вдруг, утратив мужество, сел недалеко от ворот. Упорство, с каким он двигался навстречу возможной смерти, было достойным уважения. Что с ним сделает Абу Абдаллах, узнав о его причастности к аресту махди?
Тяжело вздохнув, Имран поднял голову и увидел бербера, глядящего на него с крепостной стены.
— Мир тебе, уважаемый! — крикнул Имран.
— И тебе мир, ходжа. Давно ли из Мекки?
Имран замялся и пробормотал что-то невразумительное.
— Я тоже там был лет пять назад, — сказал бербер.
— Послушай, уважаемый, — спросил Имран, — а не знаешь ли ты некоего Абу Абдаллаха?
— Знаю, — удивился Абу Абдаллах, — на что он тебе?
— У меня к нему дельце пустяковое, поручение.
— Можешь сказать мне. Я передам.
Имран вновь вздохнул и сказал:
— Приятель, это было бы лучше всего, но я должен сказать ему лично.
На шум из ворот вышел охранник, но увидев с кем разговаривает Имран, повернул обратно.
— Эй, — окликнул охранника Абу Абдаллах, — пропусти этого человека!
Может быть, я завтра зайду? — с надеждой спросил Имран, но стражник уже открыл дверь в воротах и наш герой, едва передвигая ноги, вошел в крепость.
В сопровождении начальника стражи, Имран прошел под сводами арочной галереи и оказался во внутреннем дворе.
— Оружие есть? — спросил Рахман.
— Нет, — ответил Имран.
Рахман привел его в небольшой зал со сводчатым потолком, с лавками вдоль стен, покрытыми циновками. На стуле с высокой спинкой сидел человек, который разговаривал с Имраном с крепостной стены. Имран понял, что перед ним тот, кого он ищет.
— Ты Абу Абдаллах? — спросил Имран на всякий случай.
— Я Абу Абдаллах, — с улыбкой ответил генерал. — Что привело тебя ко мне?
— Я могу сказать тебе это наедине.
Генерал посмотрел на Рахмана и сказал:
— Оставь нас.
Имран проводил взглядом начальника стражи.
— Сколько предосторожностей, — усмехнулся Абу Абдаллах, — наверное, сообщение очень важное?
— Меня просили передать, что тот, кто тебя послал, находится в Сиджильмасе и ждет, когда ты явишься за ним.
— Тот, кто меня послал? — озабоченно спросил генерал, — Куда послал?
Но в следующий миг глаза его сузились от догадки.
— Эй, ходжа, правильно ли я тебя понял?
— Я не знаю, как ты меня понял, — честно ответил Имран.
— Назови имена? — потребовал Абу Абдаллах.
— Меня зовут Имран, того, кто меня послал, зовут Ибрахим, и если я не ошибаюсь, того, кто тебя послал, называют Седьмой Совершенный. Разве не он послал всех вас добыть для него власть?
Генерал внимательно посмотрел на Имрана и произнес:
— А ты умнее, чем кажешься на первый взгляд. Но не говори больше нигде и никогда подобного, ибо это упрощенный и дерзкий взгляд на то, что я делаю для махди. Мною движет в первую очередь любовь к людям. Махди — это справедливость. Но в любом случае прими мою благодарность. Какой награды ты хочешь?
