Дэнни Уоллес - Человек-да
внимания. — То есть... я знаю, «Война — это плохо» — несколько простовато, но мне кажется, такие фразы,
как... ну, вы понимаете... «Война — состояние мерцающего сознания человека...» отталкивают людей.
— Текст этой листовки мы взяли на сайте «Безграничные возможности», — сказала Кэтрин. — И, на мой
взгляд, это великолепный лозунг.
— Да, да, не спорю, — согласился я. — Просто я его не очень понимаю.
— Ну... так, может, придумаешь что-нибудь лучше? — предложил Джош.
Итак, за вечер мне предстояло решить важную задачу.
Майк купил еще одну бутылку терпкого красного вина и теперь развлекался у игрального автомата. Кэтрин и
Джош развернули дискуссию об этических аспектах попыток США использовать нефть в качестве рычага для
установления контроля над другими странами. Я попытался принять участие в их споре, но потом понял, что
они много читали на эту тему, а я видел лишь один эпизод из фильма «Связанные насмерть».
Я напряженно думал, силясь сформулировать руководящую идею новой агитационной кампании, дабы
помочь этим храбрым борцам за мир добиться победы, но вдохновение не приходило.
— Покурим? — предложил мне Майк. Он уже отошел от игрального автомата и сейчас протягивал мне
какую-то дрянную сигарету. Это была марихуана.
— Прямо здесь? — спросил я, окидывая взглядом паб.
— Нет, не здесь, — ответил он. — На улице.
Ну и дела! Переломный момент в моей жизни. Неужели я позволю «Да» заставить меня нарушить закон?
Я взял сигарету с марихуаной.
— Есть. Придумал, — объявил я. — На этот раз точно. Блестящий план.
Я собрал свои записи, хотя собирать особо было нечего, поскольку писал я на картонных подставках под
бокалы с пивом.
— Так... какая наша цель?
— Мир, — ответила Кэтрин.
— Да, мир, — повторил я. — А прежде чего мы хотим добиться?
— Внимания прессы, — сказал Джош.
— Вот именно. И я разработал план новой оригинальной кампании по привлечению внимании прессы,
которая приведет непосредственно к тому, что правительства стран мира сложат оружие и возьмутся... ну, не
знаю... допустим, за мел.
План агитационной кампании возник у меня, когда мы с Майком нарушали закон на улице, перед пабом
«Гусь». Я поднял голову, увидел красивую вывеску на пабе и остолбенел. Смотрел на нее, как зачарованный.
На мгновение изображение на вывеске оказалось в обрамлении дыма от сигареты, тут-то меня и осенило.
— Эврика! — воскликнул я. — Есть лозунг!
— И что же это за лозунг? — осведомилась Кэтрин.
— Он должен быть броским, да? И должен быть наполнен идейным содержанием?
— Да.
— Ну... как вы относитесь к тому, чтобы задействовать...
Я смотрел на своих новых знакомых, предвкушая их реакцию.
— Гусей.
Реакция оказалась не той, на какую я рассчитывал.
— Гусей? —переспросил Джош.
— Гусей, — подтвердил я. — Гуси за мир.
Мои слова повисли в воздухе. Ребята молчали.
— Ну, очнитесь же! «Гуси за мир» — блестящий лозунг!
Ответом мне по-прежнему было молчание. Я решил, что, пожалуй, следует дать некоторые объяснения. И,
несмотря на то, что зал чуть покачивался у меня перед глазами, я стал объяснять.
— Значит, так, — начал я. — Берем маленькие плакатики, на которых пишем «Гуси — за мир». А потом
расклеиваем их на гусиных фермах и вообще там, где бывают гуси. Потом сообщаем прессе, что гуси
разволновались из-за всей этой шумихи с войной и принялись, несмотря ни на что, устраивать свои
собственные птичьи акции протеста.
Кэтрин и Джош, слушавшие меня с раскрытыми ртами, просто кивнули. Видимо, от восхищения утратили дар
речи. Значит, все идет как по маслу, решил я.
— Пригласим фотокорреспондентов. Тайком скажем людям по всей стране, чтобы они делали свои
собственные плакаты «Гуси — за мир» и потихоньку расклеивали их на фермах и в зоопарках. Пресса будет в
восторге. Люди буквально не поверят своим глазам, Кэтрин! Как будто сама мать-природа восстала и говорит: нет — войне!
— Да — миру, — поправила меня Кэтрин, выставляя ладонь.
— Извини. Но это будет выглядеть так, будто сами гуси встали на защиту мира. Вы только представьте!
Гуси по всему земному шару говорят: миру — да!
— А что, мне нравится, — сказал Майк. Вне сомнения, он был так же сметлив, как и я, хотя я подозревал,
что в данный момент он был несколько одурманен марихуаной. К счастью, на меня марихуана не
подействовала, иначе я не придумал бы лозунг «Гуси — за мир».
— Но почему гуси? — спросил Джош.
— Да потому что «Гуси — за мир» — это складно! — почти в один голос воскликнули мы с Майком.
— А-а, — протянула Кэтрин, очевидно, наконец-то по достоинству оценив мой план.
А потом — неожиданно — меня осенила еще одна блестящая идея.
— Эй, Майк, — сказал я, — а представляешь... что если б был магазин под названием «Пицца в шляпе»... и
там продавались бы одни только шляпы в форме пиццы?!
Майк засмеялся, я тоже, и вскоре мы оба покатывались со смеху, как ненормальные. Я ударил ладонью по
столу, так что едва не опрокинул вино, отчего Майк захохотал еще сильнее. Вдвоем мы буквально выли от
хохота, представляя шляпы в форме пиццы.
— Шляпа-пицца! — вскричал Майк. — Бей по шляпе!
Ну да, он определенно был не в себе.
А потом мы еще немного поговорили о моей блестящей идее «Гуси — за мир».
Примерно час спустя, ковыляя домой на заплетающихся ногах, я осознал, что сигарета с марихуаной,
вероятно, подействовала на меня гораздо сильнее, чем я думал. Хотя, надо признать, на идее с гусями это никак
не отразилось, — видно, тогда я еще был в здравом уме и концепцию выработал складную. Меня больше
заботило то, что произойдет потом.
Добравшись до дома, я решил заварить себе крепкий чай, которого я жаждал больше всего на свете. И я
поставил чайник. Чай я готовил дольше обычного, ибо струйки пара, вырывавшиеся из носика, так заворожили
меня, что я, наблюдая за ними, наверное, раза три закипятил чайник и только потом стал искать чайный
пакетик.
Наконец, налив себе чашку, я достал из холодильника молоко и нашел ложку, которую тут же уронил. Ложка
звякнула об пол.
Я нагнулся, чтобы поднять ее, и... вдруг понял... вот оно. Мое изобретение.
Ложка, которую нельзя уронить!
Ложка... зависающая в воздухе.
Это будет нечто!
Но как сделать так, чтобы ложка зависала в воздухе?
Может, приделать к ней крошечные пропеллеры?
Точно! Десятки крошечных пропеллеров, прикрепленных к нижней части ложки.
Я кинулся к рабочему столу и набросал несколько простеньких эскизов. В голове у меня гудело. Я только что
изобрел парящую ложку! Как же будут мне аплодировать чиновники из Американского института по вопросам
патентного права и права товарных знаков, когда распространится весть о моей парящей ложке! Более того,
можно создать целую серию парящих ложек... чайные ложки, столовые... даже огромный парящий черпак!
Я позвонил Иану.
— Алло?
— Иан, это Дэнни!
— Как дела?
— Неплохо... слушай. Как ты посмотришь на то, если я тебе скажу, что скоро ты сможешь приобрести
ложку... — я помолчал, дабы дать ему время на то, чтобы он представил ложку, — ...которая способна зависать
в воздухе!
Иан не отвечал, Да, тут есть над чем задуматься, рассудил я. Иан всегда считал, что он имеет представление о
ложках, а я только что бросил вызов его убеждениям. Перспективы столовых приборов значительно
расширяются, и Иан это понимал. Я был революционер, передающий свое видение перспективы, свое умение
проникать в сущность... э-э... обычному человеку. То есть вот вы — обычный человек. Что бы вы сделали, если
бы провидец вроде меня позвонил вам и сказал, что он изобрел парящую ложку?
А потом я сообразил, что Иан повесил трубку.
Я решил, что мой, так сказать, единомышленник Иан просто погряз в традиционности. На ложки (и, говоря по
чести, на столовые приборы в целом) у него сохранялись старомодные взгляды 1990-х годов, и, если вы когда-
либо познакомитесь с ним, обещайте, что укажете ему на это.
Погруженный в раздумья, я включил компьютер и проверил электронную почту.
Мне опять пришло письмо от Омара. Несколько сердитое.
ДОРОГОЙ дэнни
ТЫ ТАК И НЕ ПРИСЛАЛ МНЕ НОМЕР СВОЕГО БАНКОВСКОГО СЧЕТА. А МНЕ ЭТИ ДАННЫЕ
НЕОБХОДИМЫ, Я ЖЕ ДОЛЖЕН ПЕРЕВЕСТИ ДЕНЬГИ. КАКОЙ У ТЕБЯ НОМЕР СЧЕТА В БАНКЕ?
СРОЧНО СООБЩИ.
ТАКОВА ВОЛЯ ВСЕВЫШНЕГО!
