KnigaRead.com/

Герман Кох - Звезда Одессы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Герман Кох, "Звезда Одессы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Привет, мой мальчик, сиди-сиди, — сказала она мне; я даже не успел выпрямиться. — Больной не должен двигаться.

Чувствуя, как теща проводит по моему лицу легким пушком своих помятых щек, а потом касается моей кожи сухими губами, я обменялся взглядами с женой.

— Ты потерял очки или просто так выделываешься?

Последние слова теща адресовала своему мужу, который, по-прежнему стоя на коленях, наполовину забрался под телевизор; видимо, он только что нашел гнездо для своего проводка, поскольку изображение на экране замигало, потом почернело и наверху появился зеленый квадратик со стрелкой, обозначающий видеоканал.

Вскоре пошли первые кадры: трактор поднимается на заросший холм; три бурые коровы пасутся за колючей проволокой; штабель черепицы у грунтовой дороги, — а тесть меж тем вылез из-под телевизора и нажал какие-то кнопки на видеокамере. Черепица, бурые коровы и трактор снова пронеслись перед нами в обратном порядке, причем трактор ехал задним ходом. Возникло изображение тещи — она стояла в цветастом фартуке за кухонным столом, заставленным стеклянными банками для консервов, и выливала что-то задом наперед из кастрюли; через запотевшее окошко проникал тусклый свет, не дававший разглядеть, что именно это было.

Тесть нажал еще какую-то кнопку; изображение задрожало и почернело, на экране появились искоса поглядывающие дикторы новостей на АТ5, местном амстердамском канале. Звук был негромким, а на заднем плане виднелась фотография ночной улицы, обсаженной деревьями. Между деревьями висели красно-белые ленты. Под фотографией жирными прописными буквами было написано: убийство.

— Когда все усядутся поудобнее, — сказал тесть, — можно начинать сеанс.

Ночная улица на экране пришла в движение: полицейские в форме и в штатском ходили кругами и наклонялись, поднимая что-то с тротуара. На улице стояли несколько полицейских машин и «скорая помощь» — все с выключенными мигалками.

— Подвинься немножко, — сказала жена, легонько толкая меня в плечо.

Перед телевизором встала Тамар, держа блюдо с довольно темным тортом — по его внешнему виду было не понять, что внутри.

— Кто хочет кусочек, говорите, — сказала Тамар. — Бабушка сама испекла.

— Уйди-ка, — попросил я ее.

Тамар посмотрела мне в глаза, голову она держала набок. Судя по ее позе, она собиралась подождать, пока я силой не сдвину ее с места, но мой тон был таким, что она все-таки сделала шажок в сторону. Улица показалась мне отдаленно знакомой — это происходит со всеми амстердамскими улицами, — но пока что я ее не узнавал.

— Все устроились? — спросил тесть.

Никто не успел ответить; амстердамская улица исчезла с экрана, а вместо нее рывками стала появляться моя теща, которая усаживалась на деревенскую каменную стенку где-то в глубине французской провинции. На голове у нее был клетчатый крестьянский платок, а в руках — нарочито неряшливо выпиленная дощечка, на которой имелась надпись с завитушками: «Les Enfants du Paradis».[30]

Я вдруг вспомнил, что именно это название тесть и теща дали своему летнему домику, сокращенно не «Раек», а гораздо мудренее — «Дети». Еще ужаснее, наверное, было то, насколько легко остальные члены семьи — начиная с шурина и моей жены — смирились с этим названием, выдавая фразы вроде «Папа и мама до конца сентября будут в „Детях“» или «Эта фарфоровая русалочка хорошо подойдет к каминной полочке в „Детях“». Я оттолкнулся обеими руками и встал с софы, что вызвало искры и звездный дождь на красно-розовом фоне под моими веками.

— Куда ты? — спросила Кристина.

— В коридор, — ответил я. — Чтобы вырвало там, а не на диване.

В дверях я обернулся; жена подперла подбородок рукой, приняв позу, которая, в общем, должна была свидетельствовать о ее интересе; сын засунул руки в карманы и прислонился к спинке софы — он даже не потрудился скрыть свои истинные чувства, хотя я тут же понял, что не знаю его истинных чувств. На стуле у обеденного стола сидела Ивонна, положив ногу на ногу и поставив локоть на стол, где ждали своего часа тарелки с недоеденной рыбой и алюминиевой фольгой. Шурин сидел на подлокотнике дивана, едва держа пальцами бокал с кальвадосом; Тамар устроилась на полу перед телевизором, на ее коленях покоилось блюдо с нетронутым тортом. Теща не стала садиться; стоя несколько в стороне, она почти умиленно разглядывала саму себя на экране.

Я изо всех сил постарался представить себя в центре этого семейного портрета. Мне хотелось увидеть себя, когда я еще сидел среди других на диване перед телевизором. Точнее, я попытался понять, как это может выглядеть со стороны. Понял бы посторонний человек, кто здесь чужой, или я кажусь неотъемлемой частью целого?

В туалете я облегчился, не поднимая сиденья унитаза. Потом я посмотрелся в круглое зеркало над раковиной: глаза покраснели и слезились, а кожа вокруг рта была стянута, но больше не наблюдалось никаких изменений, заслуживающих внимания.

За раму зеркала были заткнуты открытки. Мое внимание привлекла одна из них: живописная рыбацкая гавань, полная красно-белых корабликов. «Saludos de Menorca»[31] — гласила красная надпись на фоне синей морской воды.

Я проверил, заперта ли дверь, и осторожно вытащил открытку из-за зеркала. «Дорогие Ян, Ивонна, Вилко и Тамар, — было написано рукой моей жены, — мы вовсю наслаждаемся солнцем, пляжем и вкусной едой. Здесь полно осьминогов: если надеть маску, можно увидеть их вблизи. С любовью, Кристина, Фред и Давид».

Я представил полузакрытое маской лицо Кристины и невесомые распущенные волосы, колышущиеся под водой, на расстоянии нескольких сантиметров от осьминога в естественной среде его обитания — в море. «До какого возраста доживают осьминоги?» — задумался я.

Засунув открытку обратно, я открыл дверь туалета. Нерешительно постоял в коридоре. По звукам, доносившимся из гостиной, можно было заключить, что показ курортного видео шел полным ходом. Я услышал голос Ивонны: «И всю эту черепицу вы сами носили наверх? С ума сойти!»

В конце коридора была приоткрыта дверь, через которую проникало голубоватое мерцание. Стараясь не шуметь, я подошел поближе. За компьютером, стоящим на красном письменном столике, сидел Вилко; насупившись, он глядел на самолет, низко летевший над жилым кварталом.

Я кашлянул.

— Можно войти? — спросил я, когда Вилко поднял голову, а потом снова уткнулся в компьютер; не дожидаясь ответа, я вошел в его комнатку. — Что это за игра?

Вилко испустил тяжелый вздох.

— Ты же сам видишь, — сказал он, потирая лицо руками. — К тому же это не игра.

Я подавил в себе соблазн вырубить его прицельным ударом кулака — вместо этого я доверительно положил руку на спинку его кресла. Почти незаметная дрожь пробежала по его телу; подобно большинству «одаренных» детей, он не терпел прикосновений. Я наклонился вперед, так что мое лицо оказалось вровень с его лицом. Самолет на компьютере — двухмоторная «Дакота» — прошел низко над домами, задел крылом дымовую трубу и упал в огненный шар, который расширился до границ экрана. Вилко нажал на клавишу «enter»,[32] небо над городом опять прояснилось, и «Дакота» снова полетела над домами на большой высоте.

— Это было довольно круто, — сказал я.

— Что?

Вилко, не глядя на меня, снова держал пальцы на клавиатуре; я убрал руку со спинки его кресла.

— Как ты врезал по башке своей матери, — сказал я и вбил сжатый кулак левой руки в раскрытую ладонь правой. — Бам! И прямо ей в нос. Нет, в самом деле, снимаю шляпу.

Поскольку он повернул голову, я повторил свой жест еще раз.

— Бац! — сказал я. — Она тоже не должна занудствовать без повода.

Во взгляде Вилко, когда он, в порядке большого исключения, смотрел прямо, всегда была какая-то пустота и отстраненность; но, ободряюще подмигивая, я увидел по его глазам, что он и в самом деле слышал каждое мое слово и теперь надо только удерживать его внимание.

— Пьесы, в которых играет твоя мама, — полное дерьмо, — продолжал я. — Залы полупусты. Никому ни фига не интересно. Во всяком случае, нет ни одной веской причины, по которой вы с сестренкой почти каждый вечер должны оставаться без матери. Без матери, которая просто уложит в постель, как все другие матери. Как говорится, нет никакой экономической необходимости ежевечерне бросать семью. Ты знаешь, что такое «экономическая необходимость»?

Вилко кивнул.

— Папа читает вам вслух, когда вы ложитесь спать?

— Иногда.

— А тебе это нравится?

— Иногда.

Я несколько раз глубоко вздохнул; голова опять безумно раскалывалась.

— Твой отец совсем ничего не делает, — сказал я.

Вилко все еще смотрел на меня; то, что говорил я, явно было интереснее компьютерной игры со старой «Дакотой». Вряд ли его родители хоть однажды рассказали сыну то, что могло заинтересовать его больше чем на две секунды.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*