Михаил Чулаки - Примус
- Я сейчас не только рулить не могу, - сообщил он. - Шов не терпит слишком тесных контактов.
- Что я, дура, не понимаю? Порядок наведу, обед сготовлю и покину тебя. Я тут поговорила со знающими людьми, вот тут тебе средство. Всё тебе удалили, конечно, но все-таки для профилактики. Чтобы подавлять всякий зародыш опухоли. Это не химия, просто набор трав. От него волосы не вылезут, и вообще ничего такого подавляющего в них нет. Тибетская медицина. Видишь, такие капсулы, надо глотать по две штуки в день. Еще хорошо бы свежую заварку делать, но мужчина же неспособен каждый день траву заваривать.
Прозрачный намек: "Жили бы мы вместе, я бы тебе заваривала".
Герой принял и капсулы, и траву.
Убрав и приготовив, она вспомнила еще одно дело:
- Между прочим, за тобой должок: ты обещал мне блестящую идею, чтобы нам с тобой наделать миллиардов и попасть в список "Форбса". Я тебя не торопила, раз так повернулось. Но теперь у тебя будет время подумать - пока ты машину водить не можешь, - она многозначительно усмехнулась.
- Подумаю! - обнадежил он.
Совсем вечером Джулия все-таки ушла.
В больнице он был все время на людях, и в самом деле - общежитие, как определила Джулия с первого взгляда. И вот он наконец один. Можно спокойно посидеть, не отвечать ни на какие вопросы.
Герой все последние дни в больнице обдумывал свой план Академии Опережающих Наук. Но Джулии сообщать не торопился. Сообщить - значит, сделаться младшим партнером, консультантом, а действовать будет она.
А хотелось создать дело самому. Действия - куда более ценный товар, чем идеи. Герой понял это наконец.
Ведь почему он пошел в физики? Потому что наука открывала путь. И физика прежде всего. Еще лучше открывала путь партийная карьера, но так низко пасть Герой не мог. А если не быть секретарем ЦК, то лучше всего в СССР было быть физиком, засекреченным академиком. Все почести к его услугам, все деньги, все привилегии. Стать физиком - значило доказать самому себе, ну и другим тоже, что ты личность первого сорта!
Тогда. Но не теперь. Теперь доказать себе и другим можно только создав дело. И сделав настоящие деньги. А потом с деньгами в руках можно скупить любые идеи, нанять любых физиков. Из всей Академии Наук умнее всех оказался Березовский: ушел из член-корров в миллионеры. Или миллиардеры.
А стал бы он вместо этого полным академиком наконец - кто бы его знал, кто оценил? А теперь он один славнее всей Академии Наук вместе взятой - большой, а не игрушечной. Славнее и влиятельнее на реальную жизнь. В наше время Березовский значит для жаждущих успеха и богатства примерно то же самое, что для поколения Андрея Болконского значил Наполеон. Каково время - таков и кумир. Теперь Березовский на досуге дает премии самым утонченным деятелям искусств, которые клянутся, что счастливы, обретя свободу слова и творчества, - дает мелочь по своим масштабам, а самые утонченные берут и благодарят. Потому что Березовский стуит, условно говоря, сто миллионов, а эти - свои тридцать тысяч, которые он им кидает. Раньше эти деятели пели и писали для коммунистов и очень страдали от несвободы, все куда-то рвались, а теперь поют и пишут для Березовского - и всем довольны. Вот и выходит со всей очевидностью, что надо быть гением бизнеса, только так ты станешь хозяином самому себе, и окрестной жизни тоже. Только гением бизнеса, а все гении искусств и наук прибегут тебе поклониться. И если научатся люди когда-нибудь использовать энергию протонного распада, то крупный магнат сначала профинансирует работы, а потом присвоит себе результат. А физики - они просто его наемные работники: кого-то он нанимает петь и писать для себя, кого-то горбатиться в лаборатории. Единственный стуящий талант - талант направлять денежные потоки. Остальное прикупится. Когда-то герой пошел в физику, потому что физики представлялись ему полубогами, избранной кастой. Теперь ореол развеялся. Обыкновенные наемники, не больше. Дадут, может быть, какому-нибудь счастливцу нобелевку - что-то около миллиона. Для успешного бизнесмена мелочь, месячный заработок, а для академика - итог целой жизни. Каста физиков понижена до уровня обычных слесарей, и Герой желает теперь войти в подлинно избранную касту - делателей денег. Остальное приложится. Не вполне полноценен не тот, кто не способен понять, что делается в дебрях атома, как Герою казалось раньше; не вполне полноценен тот, кто не способен в этом мире наделать кучу денег! Высшие таланты проявляются на рынке, а не в разных там атомных открытиях!
И если Герой создаст свою контору сам, он не только заработает, он докажет себе свою состоятельность. У американцев любимое слово: challenge, то есть вызов. Даже космический корабль у них "Челленджер". Жизнь тебе бросает вызов, а ты или способен на него ответить, или нет. Если нет - ты уходишь в отходы человечества. И Герой с детства умел отвечать на вызовы жизни. Били его хулиганы - стал самбистом. Унижали пьяные слесари - стал умельцем, какому в подметки не годится любой "ветеран рабочего класса". Ценило время физиков стал и физиком. Суметь создать свое дело, оказаться не глупее для начала Фили с Женькой, а после и всех этих березовских, потаниных - значит ответить на вызов новейшего времени. Приложатся комфорт и свобода - тоже приятно, но самое главное - вернуть себе самоуважение.
Чем еще хорош его план, почему не хочется делиться идеей с Джулией: Герой останется на своей почве, в привычной среде. Если бы он попытался создать контору по импорту тропических фруктов, его бы сразу затолкали в незнакомой толпе, тысячу раз обманули бы и выбросили. А здесь он понимает людей, знает, как к ним подойти. И дело его долго будет невидимым, не будет соблазна бандитам наехать на него.
А для Джулии он придумает что-нибудь другое. Дело, которое он сам поднять не возьмется.
А пока он в упоении уточнял детали. Самое важное - блеск аксессуаров: дипломы академиков, отпечатанные на подлинном пергаменте, темнозеленые бархатные мантии, в которые будут облачены участники торжественной процессии, и посохи - вот счастливая догадка: именно посохи, выточенные из не знающего гнили узловатого самшита, посохи, до которых не сумели подняться ни в Кембридже, ни в Гейдельберге, ни в Гарварде, посохи, присущие патриархам, и вот - опережающим академикам, как пастырям пестрого научного стада.
Ведь если вдуматься, в этих внешних украшениях - самое главное. Толпа судит и уважает пропорционально пышности украшений. Иначе бы не одевались столь пышно патриархи и папы, не блистали мундирами с аксельбантами генералы и прокуроры, не хранились бы столетиями традиции академических мантий. И действительно, переоденьте жреца любой церкви в цивильный костюм - кто ему поклонится, кто просто обратит внимание? Вот и выходит, что вся божественная благодать - в облачении. Сама же упакованная в роскошное облачение фигура может быть в любой момент заменена другой. Затаилось в разукрашенном коконе дрожащее безволосое животное, но благодаря воплощенной фантазии портняжки (чтобы не сказать - кутюрье) представляется великим и могущественным деятелем земной цивилизации.
Потому-то за разукрашенные костюмы, за бляхи и ленты люди готовы платить сколько угодно! Бедный больничный сосед, этот тщеславный культуракадемик, не может наскрести денег на сиделку, но на диплом и медаль из Кембриджа пожалуйста. Такие-то простаки и составляют человеческое стадо. А немногие умные люди это стадо пасут. И стригут.
Герой всегда верил и знал, что он предназначен в пастухи.
Глава 17
Академическое стадо проще всего было вербовать в среде изобретателей. В нашем отечестве эти люди изнурены непониманием, все от них отпихиваются как могут, изобретения не используют - и нежданный знак признания переполнит их счастьем. А счастливый человек доверчив.
Через неделю после выписки Герой решился сесть за руль и первым делом отправился в СИЗО - Союз ИЗОбретателей. Помещался Союз в помещении более чем скромном - в перестроенной квартире, так что и адрес Союза писался совершенно несолидно для учреждения: д. 23, кв. 37. И ведь все равно идут сюда обнадеженные изобретатели. А если заиметь солидный адрес где-нибудь в центре? Герой решил, что он не успокоится, пока не найдет самый завидный адрес в городе, - халтурить он не собирался, его Академия должна смотреться безупречно!
Молодой, но серьезной секретарше Кате, восседавшей под портретом Попова, он представился как посланец Российского отделения Фонда Фундаментальных Исследований - естественно, ФФИ. О чем свидетельствовала и солидная визитка, собственноручно изготовленная в родном институте при содействии лазерного принтера - теплилась там еще канцелярская жизнь.
- Разве вы не знаете, Катенька, что сам Фудзияма создал фонд для поддержки всего лучшего в русской науке? Фудзияма - это японский Сорос. Ведь сами японцы изобретать не умеют, но у них нюх на все прогрессивное. Отсюда и японское чудо. Фонд будет распределять стипендии грандам нашей науки, а заодно построит Дом научно-технического творчества на берегу Байкала. Чтобы в экологическом месте и к Японии поближе. Надо только вовремя передать туда списки, и они сразу запросят патенты всех ваших ИЗО. И посыплются гранты. Гранты для грандов - справедливо, правда? Японцы на новаторов не скупятся.
