Александр Шелудяков - ЮГАНА
Григорий Тарханов наклонился, отодвинул в сторону щенка, перелил остаток молока в корытце.
– Югана, эта вазочка действительно золотая? Ты не шутишь…
– Давно уже Югана знает эту вазу. Она всегда блестит. Наверное, золотая, – ответила хитровато эвенкийка.
– Слушай, Югана, а сколько нужно тебе серебра за эту вазу?
– Югана не знает еще… Шаман знает, «расписку» делал, – эвенкийка поднялась со ступеньки, подошла к скамейке, что стояла у крыльцовой перилины, и, взяв обломок кедровой клепки, исписанной карандашом, протянула Григорию.
– Ну-ну, понятно… Андрей расчеты сделал. Так: вес колокола, процентное содержание бронзы… А вот оно, серебро… Ну что ж, Югана, серебро я тебе дам. У меня дома лежат шесть царских полтинников, да еще девять полтинников двадцатых годов, уже советские. Но они перелиты, чеканены из царских – чистого серебра в каждом…
– Хо-хо, Югана говорит большому Тархану спасибо! Бери золото! Югана меняет его на серебро!
Григорий объяснил Югане, что вазу эту он отдаст специалисту на оценку, после этого в государственный музей. А стоимость этой вещи, из драгоценного металла, будет выплачена Югане.
– Пошто Тархан говорит голосом чужого человека? Югане шибко надо серебро – обменялу делать будем. Колокол будет висеть у берега и петь красивым серебряным голосом: динь-нь-тинь-нь, бум-тум-м.
На другой день утром, сразу же как приехал Григорий Тарханов в Медвежий Мыс, позвонил он Леониду Викторовичу Метлякову и попросил, чтобы тот срочно приехал к нему на работу.
Учитель долго и задумчиво рассматривал привезенную следователем вазочку, удивленно хмыкал, покрякивал.
– Ну как, заговорила в тебе душа археолога?
– Думай не думай, гадай не гадай, а получается одно: золотая ваза, взятая в доме Агаши, и эта, привезенная от Юганы, две родные сестры. Отлиты они по восковой модели, так мне кажется. А может быть, изготовлены каким другим приемом. Выполнено все это с великим мастерством! Только вот эта ваза Юганы уж больно имеет внутренность какую-то выработанную, выскобленную или зализанную…
– Ха-ха, ой, живот надорву, – расхохотался Григорий. – Ты, Леонид Викторович, угадал! Из этой золотой вазы Югана уже много лет кормит маленьких, молочных щенят. Спрашиваю у нее про это, отвечает: «У маленьких детенков-щенят животишки часто болят. Когда золота налижутся с молоком – болесь в животе пропадает».
– Смех-то смехом, а вот есть у вас великий эксперт по таким золотым вазам.
– Федор Романович, парусный цыган? Согласен с тобой. Да вот только исчез он куда-то. Утром еще заходил к Агаше. И та руками разводит: «Уехал кудай-то Федюша».
2
Было это в августе, около четырех лет назад. Ушли Югана и Андрей Шаманов с братьями Волнорезовыми в тайгу, километров за пятьдесят от Улангая. К концу августа брусника потеряла белобокость, и, пока не переспела, нужно было спешить грести ее совками гребенчатыми да в берестяные кыны, кузова, ссыпать. Кедровая шишка была тогда уже на вызреве.
Остановилась маленькая бригада шишкарей и ягодников в избушке, на том самом месте, где была когда-то буровая вышка Улангаевской нефтеразведки.
Тот, кому приходилось бывать на стойбищах буровиков в таежно-болотистом юганском крае, знает, конечно, что зачастую остаются брошенными много разных дефектных труб, изношенных долот, шарошек, отслуживших свое агрегатов дизелей, деталей буровых станков и многое другое, что коротко именуется металлом. Хотя и очень редко, но случается, что остается на заброшенной буровой точке какой-нибудь искалеченный трактор, а то и вездеход.
Вездеход, сиротливо стоящий около таежной избушки, привлек внимание четырех братьев. Они уговорили Андрея Шаманова, чтобы зимой, когда промерзнут болота, отбуксировать вездеход в Улангай на стареньком, списанном тракторе, который остался, когда Улангаевская нефтеразведка была расформирована. Трактор окружен вниманием и заботой ребят. И не один год уже Андрей Шаманов возит на тракторе дрова, сено. Одним словом, трактор – единственный стальной конь, который верно служит последним старожилам Улангая.
Андрей с ребятами осмотрели внимательно брошенный буровиками вездеход и решили: ходовая часть у него полностью изношена, но можно восстановить, а вот двигателя вовсе не было. Подумал Андрей и решил, если вездеход поставить на старые сани, сваренные из мощных стальных труб, которые были тут же завалены кучей вывороченных пней, то можно будет утащить вездеход в Улангай по зимнику, просекой.
– Ведь это здорово! – радовался Орлан. – Летом или осенью в любую сторону по болотам, топям езжай куда захочется, пожелается…
– Можно за кедровым орехом, за ягодой или забраться в глухие места на рыбалку, на таежные озера, – поддакнул Карыш.
Идею ребят горячо одобрила Югана:
– Вездетоп, – так она называла гусеничный вездеход, – шибко хорошая машина! Надо вездетоп лечить, а потом самым вкусным керосином кормить. Зачем такая умная машина в тайге долго помирает?
Вот так в Улангае встал рядом с трактором вездеход. Почти всю зиму Андрей Шаманов с ребятами ремонтировали вездеход. Помог Иткар Князев. Андрей написал ему письмо и попросил какой-нибудь списанный двигатель. Но Иткар Князев раздобыл в Нефтеюганске и отправил спецрейсовым вертолетом в Улангай два новеньких двигателя для вездехода, да к тому же немало разных запасных частей. Югана радовалась, говорила торжественно: «Тюменская область шибко хорошо помогает Улангаю!»
Были в Улангае небольшие ремонтные мастерские. Все оборудование из мастерских, конечно, нефтеразведчики передали в другую организацию, но кое-что и осталось: списанная передвижная электростанция, сварочный аппарат и старенький, довоенный еще, токарный станок. И все это оборудование заработало. Андрей Шаманов научил ребят токарить, вести сварку; научил водить трактор, а позднее и вездеход. Тут уж Югана никогда не оставалась в стороне. Шел ремонт вездехода – она все время была рядом: где ключ гаечный подаст, а где и подхвалит ребят или какой-нибудь совет даст, а то и шутку для бодрости души кинет. И каждый раз, обычно к случаю и без случая, Югана восхищалась:
– Шаман, вождь племени Кедра, хорошо знает души разных машин. Самая умная машина крутолет, самолет, их тоже Шаман хорошо знает. – Этим Югана говорила, что по сравнению с вертолетом все земные машины – «вездетопы» – намного проще и их оживить бывшему авиамеханику несложно.
Жители Улангая свыклись с вездеходом как с домашней лошадкой, и кажется им теперь, что был он у них всегда.
На днях Таня с Андреем Шамановым улетели в Тюмень. За ними специально из Тюменского обкома прилетел человек, вручил командировки. Зачем именно пригласили Таню, опытного соболевода, и художника Шаманова в Тюмень и Тобольск, Югана не поняла, но решила: «Гостить поехали к большому вождю». Таня пояснила Югане, что Андрею давно уже хотелось побывать в Тобольске по своим «художническим делам», а ей предложено прочитать курс лекций, пропагандировать в звероводческих совхозах Ханты-Мансийского национального округа выгоду соболеводства; делиться опытом по выращиванию соболиного молодняка под кошками. Тогда же Таня, чем-то обиженная на Югану, сгоряча сказала:
– Хватит тебе, Югана, к делу и без дела твердить: вождь или вожди мои молодые – Орлан, Карыш, Ургек, Таян. Все это пустые слова. Ведь без народа твои вожди – словесные самозванцы, только и всего.
Удивилась в ответ Югана:
– Хо, Таня не крикливая сорока, пошто она не знает: если есть вождь, будет и народ. Там, на ханты-мансийской земле, живет большелюдное племя хантов, ненцев, манси. Югана будет просить, чтобы направили маленько людей в Улангай – сто молодых охотников и столько же невест. В ямальской тундре живет старый ненецкий вождь Меткий Лук – он друг Юганы. Он тоже пошлет молодых охотников на Вас-Юган. Ушли люди от плохих начальников-томтуров… Плохих начальников надо выгонять, а людей, которые уехали с вас-юганской земли, звать обратно.
И начала она просить Андрея:
– Зови из Томска, Тобольска людей в Улангай! Вон дома все кругом стоят целые – заходи, селись, живи. Есть хлебопекарня, баня, магазин крепкий пятистенный, большой клуб, школа…
Андрей рассмеялся и возразил Югане: мол, зачем и кто поедет в наш Улангай, когда больших сел и городов много. Но Югана упрямо доказывала свое и говорила о том, что работа найдется для молодежи в Улангае. Будут заниматься молодые люди разведением соболей – вон она, звероферма, стоит целым-целешенька, и клеток сколько угодно, оборудование не порушено наезжими «дикарями». Не забыла Югана напомнить Андрею Шаманову про то, что приехавшим парням можно заниматься охотничьим промыслом. А сколько в тайге грибов, клюквы, брусники – все пропадает, уходит в зиму под снег.
Перед отъездом Таня наказывала Югане, чтобы следила за ребятами и запрещала отлучаться далеко в тайгу. Старая эвенкийка обещала все наказы беспокойной матери исполнить, но в душе думала по-иному: «Молодые вожди не цыплята, чтобы их держать у дома в загоне или на привязи».
