Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник) - Минаев Сергей Сергеевич
– Кролик – очень хорошая игрушка. Он не может причинить вред игуанам. Они придут сюда завтра и так же лягут рядом с ним.
За спиной Дроздова день быстро сменился ночью, затем снова наступил день, и после нескольких смен кадров я вновь увидел игуан, лежащих рядом с игрушечным кроликом.
– Они, кажется, привыкли, – резюмировал я.
– Точно. Проведём эксперимент. – Дроздов вытащил из кармана огромную лупу и установил её между мордой кролика и игуанами. Через лупу на меня и игуан смотрели огромные глаза и два жёлтых резца. Всё это напоминало сцену из фильма «Маска», когда на собаку надели маску древнего божества и она внезапно превратилась в крокодила. Ящерицы бросились врассыпную. Дроздов убрал лупу в карман.
– Кажется, ничего не изменилось, правда, Антон? Кролик остался прежним, но ящерицы больше не придут сюда греться…
– Спецэффекты. Чистый Голливуд – не ожидал от вас такого.
– Никакого Голливуда. В тебе, во мне, во всех нас есть разные черты. Выставив напоказ лучшие из них, мы кажемся добрыми. Выставив худшие – кажемся злыми. Но меняемся ли от этого мы сами? Становимся ли злее или добрее?
– Шельмовство фокусника, – тихо сказал я, поражённый простотой открытия.
– Мы называем это масштабированием нужных деталей.
– Стойте-стойте! Я понял. Мы сумели их напугать. Но цель-то была другая!
– Антон, ты торопишься. Это хорошо для быстрого просмотра анкет на сайте знакомств, но не для исследователя.
Я смутился и даже хотел пуститься в полемику, но передумал.
Дроздов пошёл куда-то в кусты и вытащил оттуда трясущую головой игуану.
– Она в стрессе, малышка. Пойдём-пойдём, напугал тебя зайчик.
Он шагнул обратно в студию и подошёл к груде камней, которую я сначала не заметил. Положив игуану на камни, погладил её, приговаривая:
– Все хорошо, все хорошо, принцесса. Сейчас солнышко выглянет, и Гоша придёт. Познакомишься с Гошей?
Дроздов подошёл к стене, нажал на клавишу, и над камнями зажглась яркая лампа дневного света.
– Вот и солнышко. Тепло, ярко. Тебе нравится, принцесса?
Игуана посмотрела на него, на меня, потом подняла глаза к лампе и довольно прищурилась.
Откуда-то сбоку выполз Гоша. Медленно двинулся к камню. Взобрался на него. Какое-то время они лежали рядом, но вот Гоша повернулся к нам мордой и стал карабкаться на принцессу. Обе ящерицы дружно закивали.
– Совсем как люди. Не будем их смущать, у них начались брачные игры, – промурлыкал Дроздов.
Я не мог вымолвить ни слова. Всё стало настолько просто и ясно, что я невольно засомневался в собственных интеллектуальных способностях. Даже третьеклассник смог бы освоить эту технику. Да что там! Все мы изначально знали этот фокус с детства. Самым сложным оказалось допустить, что он работает в любой ситуации.
– Я хочу сказать… Мне с детства нравилась ваша программа. Я вначале не понял, к чему всё это. Я же тут первый раз… Я думал, все сложнее, а тут… но что-то я запутался…
– Любому исследователю нужно уметь наблюдать. И обращаться к опыту простых вещей для управления более сложными. Мир животных – удивительная кладовая знаний.
– Да, но есть одна сложность. Люди не игуаны, они не перепутают солнце с лампочкой…
– Ты либо невнимательно следишь, либо выбрал не ту профессию, – стал раздражаться Дроздов. – Сначала нужно разобраться, что для человека важнее, название предмета или его суть.
– То есть электрический свет…
– Наша передача подходит к концу. Свет изучают в «Очевидном – невероятном», а я слабоват в физике. На мой взгляд, неважно, каким словом ты это назовёшь. Допускаю, что во вселенной кому-то и наше солнце кажется настольной лампой…
– Постойте, у меня последний вопрос. – Я чувствовал, что хочу спросить что-то очень важное, но, от волнения, никак не мог его сформулировать. Дроздов повернулся ко мне спиной и направился в глубь экрана. – Я хочу спросить, послушайте! Где взять такую лупу и такого зайца, чтобы…
Дроздов вернулся, подошёл вплотную к экрану и постучал пальцем по стеклу:
– В моё время кинескоп называли линзой… Спокойной ночи.
Экран погас, а я ещё долго сидел, как громом поражённый. Я чувствовал себя буровой вышкой, которая долгие годы долбит землю, и вот наконец из неё тонкой струйкой стал бить нефтяной фонтан. Буровики работали пока ещё неумело, на ощупь. Но не это важно. Залежи, покоившиеся долгие годы в недрах земли, наконец открыты. Дело за малым. За техникой добычи.
Только бы не забыть увиденное до завтра…
Я лёг на кровать и укрылся одеялом. Повернувшись на бок, сказал вполголоса:
– Где ж зайца-то взять?
И окончательно уснул.
День дрозда
– Скажите, дорогие коллеги новостники, кто-нибудь знает, чем мы здесь занимаемся?
Присутствующие дружно утыкаются в блокноты. В переговорной повисает гнетущая тишина, слышно лишь, как скрипит по бумаге ручка Оксаны из отдела новостей. Сметливая девочка, думаю я, умеет цитировать тишину, перенося её на бумагу. Или может, просто идиотка?
– Я повторю вопрос: кто-нибудь знает, чем мы здесь занимаемся?
Сегодня я решил собрать редакторов новостей всех департаментов, без руководителей. Знаете, это очень действенная форма в кризисной ситуации. Во-первых, ты получаешь информацию с полей напрямую, минуя редактуру менеджеров, во-вторых, чётко понимаешь принципы и стиль работы на конкретных участках. В-третьих – сам спускаешься с небес, дабы пообщаться с народом. А главное, фактом своего появления ты показываешь масштаб кризиса в организации, предоставляя простым смертным шансы на быстрое изменение карьеры. («Маша, смотри, он даже нашего шефа на собрание не пригласил! Я тебе давно говорила, у нас намечается смена начальника департамента. Интересно, кого назначат, а?») Я в третий раз вопрошаю:
– Кто-нибудь, мать вашу, знает, чем мы здесь занимаемся?
Парень из интернет-департамента поднимает голову. Кажется, его зовут Глеб, хотя я не уверен, да и по хую, по большому счёту. Так вот, он медленно, растягивая на эстонский манер слова говорит:
– Собираем и передаём в эфир наиболее актуальные и значимые на данное время новости, сопровождая их комментариями наших аналитиков и журналистов. Если потребуется.
– Все? – спрашиваю я.
– По-моему, все, а по-вашему? – отвечает он.
– Так… Встал. ВСТАЛ, Я ТЕБЕ ГОВОРЮ! И вышел отсюда. ВСТАЛ И ВЫШЕЛ! На хуй иди! – Я заорал так, что кто-то из сотрудников уронил на пол ручку.
Не могу сказать, что я взбесился. Наоборот – мне-то как раз до лампочки. А вот окружающие ждут именно такой реакции. Давно отмечено, что в обстановке, предельно приближённой к боевой, животные быстрее реагируют на команды, воспроизведённые криком. То же относится и к людям. Главное в управлении стадом – в любых ситуациях сохранять самообладание. Неважно, говоришь ты или кричишь, важно, что в любом состоянии ты должен быть одинаково спокоен. Вы знаете, что хороший актёр может совершенно натурально расплакаться в необходимой ситуации? Ты ему веришь и даже сопереживаешь. А он лишь визуализирует необходимое действие. Так и я. Главное – побольше спецэффектов. Народу это нравится и не оставляет равнодушным. Лицо Паши наливается красным, он встаёт и быстренько убегает за дверь. Я ещё какое-то время держу паузу, максимально накаляя обстановку.
– Кто ещё в этой комнате думает, что мы «собираем и передаём в эфир наиболее значимые новости»? – смотрю я на них взглядом готовой броситься кобры.
Я ищу глазами очередную жертву на заклание, и взгляд мой в какой-то момент встречается со взглядом Ольги Старковой, матери двух детей, которая писала про культурные события, делала литературную и кинокритику, а затем, вследствие того что культура вкупе с кино и книжками приносила мало денег, а детям требовалось их всё больше, переквалифицировалась на автора армейской колонки, которая приносила значительно больший доход. Тихая и, в общем-то, безобидная Ольга относилась к той категории людей, которые всегда оказывались не в том месте и не в то время. Это касалось и полученного ею образования, и выбранной профессии, и времени, в котором она жила. Вот и сейчас она не вовремя подняла на меня глаза.
