Татьяна Соломатина - Психоз
– Да. Только чтобы им «меню» в виде списка подали. Надо сделать то-то и то-то – раз, два, три, – и ваш муж бросит толстую Евгению Петровну и прилетит к вам на крыльях возрождённой любви. В общем, слёзки вытерла и спрашивает: «Что я делаю не так?!»
– Василий!!! Я буду печь пироги, Василий! Я их сама люблю! – завывала Сашка голосом Гурченко из «Любви и голубей».
– Только бы тебе паясничать, – хихикала Ирка, – мне самой всё время хочется таким вот цитировать про «каку-таку любовь».
На подруг нападает припадочная смешливость. В каждой профессии есть клапан, предохраняющий от синдрома выгорания.
– Не знаю, – говорю ей, – что вы делаете не так.
– В этом месте они начинают клыпать глазами и смотреть на тебя, как баран на новые ворота. «Не знаете?!! Как так?! Должны знать! Обязаны!»
– Как по мне, – продолжаю я заполнять её недоумение, – вы всё делаете так. Будь я вашим мужем, я бы точно была в восторге. Прям балдела бы! Каждую секунду вожделела бы ваше эротическое бельё, ужин и, конечно же, свечи – очень люблю свечи, грешна. Блики бы мне нравились. А эпиляция у вас какая? Если в виде скорпиона – я бы от любви к этой интимной стрижке удавилась бы немедленно. Потому что я – эстет-фетишист. А ваш муж, видимо, нет. Наверное, ваш муж женился на обыкновенной простой девочке безо всяких свечей, бликов, скорпионов и чернильных розочек, выколотых на самых неожиданных местах. А через десяток лет брака оказалось, что он живёт с фокстерьером-медалистом. Или изящным буфетом ручной работы. И от ужаса он прижался к первой встреченной живой женщине. Живой, понимаете?
– И она проникновенно трусит головой в ответ.
– Эта – да. Говорю же, стандартная такая тётка. Хорошая, но стандартная, как девяносто девять процентов тёток.
– И ты, естественно…
– И я, естественно, дав ей всласть натруситься головой и наполнить глаза светом понимания, а душу и тело – желанием порасти шерстью, вырвать норковые ресницы и отрастить на пятках слой ороговевшего эпителия, чтобы вернуть себе, так сказать, живость, ей и говорю человеческим голосом: «Или, наоборот, нет тут никакой вашей вины. Напротив – ваш муж мудак из мудаков, идиот, коварный изменщик, извращенец и геронтофил, в конце концов. Ногтя вашего гелевого не стоит!» Соглашается. Поддакивает. Эта версия её больше устраивает, разумеется. «Вот и прекрасно! Уходите от мудака-извращенца. Сегодня же. Как от меня выйдете, так сразу домой, паспорт в сумочку – и долой-долой, на волю, в пампасы!»
– И тут повисает пауза, – радуется Сашка.
– А как же. И я её держу.
– Зная тебя, я в этом не сомневаюсь. Тётка мнётся на диване.
– Через некоторое время я ей говорю: «По вопросам раздела имущества – не ко мне. К юристам. Могу дать координаты весьма дельного адвоката, специализирующегося именно на бракоразводных процессах».
– И тут она тебе…
– И тут она мне, наконец, говорит правду. Давай ты.
– Она тебе говорит сперва, что она хотела бы сохранить брак. Потому что любит мужа и всё такое. Ты смотришь на неё, как на говно, и презрительно молчишь. Она ещё некоторое время вертится, как червяк на крючке, и сообщает тебе, что всё имущество – его. Она не то чтобы не работает, она – флорист, или дизайнер, или портит мыльную основу красителями и апельсиновыми корками. Или ещё что-то в таком же духе. Но на норковые ресницы и собольи накидки ей, независимой, не хватит. И так далее и тому подобное. И ей сказали, что только ты можешь помочь.
– Да. Плюс-минус. Такие экземпляры прозрачны, как радужка альбиноса. Спрашиваю её: «Ну, если уж вам от него надо то, что вам надо – деньги и комфорт, – то чем вам мешает безобидная «седая пизда» Евгении Петровны? Ну, ходит он к ней три раза в неделю. Ну, на выходные сгонял в Краснодар. На Мальдивы-то – с вами!» И тут выясняется, что не такая уж она и седая, эта Евгения Петровна, а совсем даже беременная. А «мудак-извращенец» собирается покинуть свою супругу, не сподобившуюся родить ему наследника, и воссоединиться с той, через чьё небритое лоно он вдруг наполнился смыслом.
– Ирка, ты просто Цицерон!
– Есть такое дело… И отступного он своей супружнице давать не собирается. И вообще, ей сказали, что психология у меня – только легальная вывеска, что на самом деле я – колдунья и легко могу «извести плод» и «вернуть блудного мужа» к положенному ему по закону лону. Да ещё и приковать на веки вечные.
– И?
– Что и? Как обычно – назвала сумму. Разъяснила последствия. Ресницы на всё согласились, не моргнув. Ресницы – они не страшатся родиться баобабом в соответствии с учением индусов, не боятся быть вечной нефункциональной массой вселенского ничто – в соответствии с упрощённым для чайников буддизмом, а также: христианского ада, мусульманских заморочек и ничего такого египетского или индейского. Оне-с – агностики. Или деисты. Или даже атеисты. И ещё свято верят в то, что родиться однажды ничуть не меньшее счастье, чем родиться дважды.
– Последнее, кажется, слегка перевранный Вольтер?
– Ресницы не так начитаны, как вы, госпожа Ларионова. В общем, раскрыла девица лопатник, отвалила тёте Ире внешний долг бывшей союзной республики, и стала тётя Ира карты раскидывать, пассы руками делать и на прощанье отсыпала фифе в пузырёк приворотного зелья – сушённой морковной стружки – мужу в суп, значит.
– А в муляж седой этой самой иглами тыкать?
– Непременно!
– Ну, и как, плод извела?
– Наилучшим, поверьте, Сан Санна, образом. Ни следа не осталось.
– И что? Будет жить муж с ресницами?
– Долго. И счастливо. И, очень даже может быть, они умрут в один день. От какой-нибудь тропической лихорадки. Или доской для серфинга по головам получат. Поезда, опять же, с рельсов сходят. Самолёты падают, – Ирка закурила. – Прискакала наша фифа через месяц с отчётом: Евгения Петровна скинула, муж воспылал к ресницам невиданной страстью, каждый вечер и чуть не до смерти. И у неё задержка! Кстати, я не говорила тебе, что посоветовала этой дуре снять спираль и забеременеть? Дала ей для закрепления эффекта баночку сушёной петрушки и посоветовала носить на правой руке красную шерстяную нить? Чисто для таинственности, ну и от ревматизма помогает. Жаль, что не от идиотизма, – Ирка вздохнула. – А через недельку клиентки новенькие подвалили по её наводке. Двух я сразу послала, потому что настоящими гадостями не занимаюсь, плоды «извожу», только выдуманные Евгениями Петровнами. У третьей обычная проблемка – самооценка ниже пола, чувство вины размером со звезду по имени Солнце. «Шура Балаганов, ответственный за всё». И за всех. Мама из-за неё ночей не спала. Муж ушёл, потому что она борщ не умеет готовить. С этим мы быстро справились безо всякой прикладной магии. Развили в ней чувство без вины. И я даже домой её к себе пригласила на мастер-класс по борщам и дрожжевому тесту. И дополнительное закрепление пройденного материала – уж очень светлая девочка. Маленький весёлый пони, вечно старающийся угодить высокомерным тяжеловозам. Вместо того чтобы найти комфортный табун таких же жизнерадостных крох. А последнюю подружку ресниц по этапу переправила к психиатру – у неё реальная такая толстая навязчивая идея. Я не спорю с тем, что если у вас паранойя, то это ещё не значит, что вас не преследуют. Но когда незамужняя страшненькая дама появляется у меня на пороге с жалобами на то, что её изнасиловали по пятнадцать раз все – начиная от дедушки, заканчивая третьеклассником Сидоровым Колей, то я даже в эфир не включаюсь. Ни к чему. Меня при столкновении с единожды подвергшейся реальному сексуальному насилию помимо воли уносит в чёрную дыру. Это такая для женщины боль, что выдумывать такое – грех. Или психическая болезнь. Всё остальное – как всегда. Беременные, родившие, брошенные, алкаши и пропавшие вещи. Пропащих душ по мере возможности стараюсь избегать. Не так юна, энергия этого тела, увы, конечна, и мне хочется тратить её только на себя, любимую, и на любимых. В общем, на хлеб с маслом и так хватает. А на особняки таким, как я, бог не выдаёт, чтобы не забывали и не забывались. Где ты видела ангела, живущего в особняке? Вот так вот, дорогая подруга. Всё как обычно. У тебя как?
