Екатерина Вильмонт - Плевать на все с гигантской секвойи
– Ой, простите, дураком оказался я и, кажется, сморозил какую-то фигню…
– Ну и ладно, я не обижаюсь. Но все-таки почему вы смеялись?
Он рассказал ей сон. Она хмыкнула.
– Должна заметить, что наяву меня семейные трусы не возбуждают, – со смехом сказала она и вдруг покраснела. – О господи, я и вправду редкая дура… Зачем вы приехали?
– А вы не понимаете?
Она промолчала и взялась за свое шитье.
– Послушайте, перестаньте шить!
– Почему?
– Потому что если вы уколетесь, то можете опять заснуть, надолго, как Спящая красавица…
– Мне это не грозит!
– Почему?
– Потому что вы уже тут…
– Вы хотите сказать, что я уже тут и сразу разбужу вас поцелуем?
– Вот именно.
– Я готов.
Ей казалось, что это происходит не с ней, а в каком-то фильме. Она отложила шитье на соседнее кресло.
– Марина, я не знаю… Я, когда ехал сюда, думал, войду, сразу обниму, ни слова не говоря, а получилось не так…
– Вы оробели? – насмешливо осведомилась она.
– Нет, просто я понял, что это не главное…
Она посмотрела на него с интересом:
– А что, по-вашему, главное?
– Откуда я знаю? Я впервые в жизни чувствую себя с женщиной полным идиотом. Наверное, от страха совершить непоправимую ошибку, мне кажется, вы не прощаете ошибок…
– Да? Я произвожу такое впечатление? – серьезно спросила она. – Внушаю страх?
– Не страх, а… благоговение… – произнес он глухо, сам себе удивляясь. Это было слово не из его лексикона.
– Благоговение? Какая гадость!
– Почему?
– Мне не нравится внушать благоговение… Знаете, когда мы тут хохотали вместе, мне показалось, что…
– Вам показалось, что мы стремительно приближаемся друг к другу, и вдруг… снова отдалились, да?
– Что-то в этом роде.
– Значит, надо опять засмеяться.
– Легко сказать!
– Но и сделать нетрудно. – Он наклонился и пощекотал ее босую пятку. Она взвизгнула, дернула ногой, но он поймал ее ногу и поцеловал. Она затихла. Он снова пощекотал ее. Она завизжала. Он опять поцеловал.
– Пустите, у меня ноги в земле…
– Вы хотели сказать – грязные? – засмеялся он и еще раз поцеловал ей ногу.
– Михаил Петрович, не надо! – взмолилась она.
Он опустился на траву и положил голову ей на колени.
В этот момент дико завыла сигнализация.
Он вскочил. Это выла его машина. Они оба кинулись к калитке. Около «БМВ» стоял грязный, лохматый козел и почему-то с остервенением бодал заднюю дверцу.
– Ах ты сволочь! – закричал Михаил Петрович и бросился на выручку своей любимой машине.
Марина чуть не упала от хохота. Михаил Петрович храбро схватил козла за обрывок веревки и потащил прочь, отчаянно ругаясь.
Вскоре он вернулся. Марина осматривала нанесенные козлом повреждения.
– Ну как вам это нравится! Что за наглая скотина!
– Что вы сделали с животным? – смеясь, спросила Марина.
– Привязал к какому-то забору!
– Думаю, он сорвется и прибежит уже минут через пять.
– Одно слово – козел!
– Но все-таки он хоть и козел, но джентльмен. Мою машину не тронул. Видимо, это был социальный протест, ваша машина слишком дорогая, вот он и стал ее бодать!
– Он что, по-вашему, коммунист?
– Не исключено!
Оба опять покатились со смеху. Но лирический настрой был нарушен.
– Интересно, что я скажу в сервисе? Что меня козел забодал?
– Зачем? Скажите, что вас коммунисты камнями закидали, как пособника капиталистов.
– В моем детстве, кажется, в «Комсомолке» была такая постоянная рубрика «Капитал, его препохабие»!
– Вы врете!
– Клянусь честью!
– Не верю!
– Ах не верите? Хорошо, давайте заключим пари!
– Какое?
– Если я в течение недели представлю вам неопровержимые доказательства…
– То что?
– То вы исполните мое желание!
– Какое?
– Откуда я знаю, какое желание у меня возникнет в тот момент?
– А если вы проиграете?
– Я не проиграю, я уверен на сто процентов.
– Тогда это нечестно! Выходит, мне в любом случае придется исполнять ваше желание?
– Ну я же юрист, а мы, как известно, люди жуликоватые! – Он весело подмигнул ей.
– Знаю, знаю, приходилось сталкиваться. Жуликоватые и продажные. Ой, смотрите, коммуняка бежит!
Действительно, по дороге, воинственно блея, мчался знакомый козел. А за ним с хворостиной в руках неслась растрепанная девчонка.
– Стой, гаденыш! Стой, шныра! – орала она.
Козел на полной скорости пробежал мимо, но Михаил Петрович ловким движением успел снова схватить его за веревку и вручить ее подоспевшей девчонке.
– Ой, спасибо, дяденька! Такой неслух, все время хулиганничает.
– Да уж, смотри, как он мне машину отделал!
– Ой, дяденька, я не виновата, я его привязывала, он срывается, гад такой, – начала канючить девчонка, видно испугавшись, что «дядька» потребует с нее возмещения ущерба. – Только вы неправду говорите, он мимо пробежал. Я видала, вы сами небось тачку поуродовали, а теперь на скотину свалить хочете. Нечего машины везде где попало ставить, козлу и погулять уж негде, вон у одного забора две тачки стоят! – уже не своим голосом вопила девчонка. – Ни в каком суде не докажете, не было этого!
– А ну брысь отсюда! – тихо сказал Марина. – Ишь развопилась. Еще раз тут твоего козла увижу, коменданту пожалуюсь!
Девчонка, поняв, что ее просто гонят, не собираясь требовать возмещения ущерба, огрела козла хворостиной и, шмыгнув носом, крикнула:
– Мишка, айда домой!
Тут уж Марина и Михаил Петрович чуть не умерли со смеху.
– Куда ни кинь, везде Мишки, – покачала головой Марина, когда они немножко успокоились. – Раньше козлов все больше Борьками звали. Но вы просто несостоявшийся тореро. Так ловко ловите козлов!
– Это звучит почти как пьеса в стихах: «Вы ловко ловите козлов». – «Я вам их всех поймать готов!»
– Перестаньте, – взмолилась Марина, – я не могу больше смеяться, у меня живот уже болит.
– Кто бы мог подумать, что вы такая хохотушка!
– Я уж и не помню, когда столько смеялась.
– Честно говоря, я тоже. Но ведь это здорово!
– Не спорю.
– Марина, знаете что, давайте поедем куда-нибудь пообедать, а? Тут неподалеку есть очень приличный ресторанчик. Вы мне задолжали обед, помните?
– Помню. Я с удовольствием. Вот только надо занести все это в дом, – она показала на кресла и стулья.
– Я мигом!
– Погодите, я проверю, высохла ли краска. Да, все в порядке, можно заносить. Эти шведские краски – чудо! Если вам не трудно, занесите все на веранду, а я пойду переоденусь.
– Не надо! Вам так идет этот сарафанчик.
– Да нет! Я в нем никуда не поеду!
– Что с вами делать. Но обещайте, когда мы вернемся, вы снова его наденете.
