Екатерина Вильмонт - Путешествие оптимистки, или Все бабы дуры
– Вика! Наконец-то! Кто это с тобой?
– Познакомься, Верочка, это Кира, чудесная художница и моя близкая подруга.
– Добро пожаловать, заходите!
Дом, очень симпатичный снаружи, внутри оказался просто очаровательным. Обставлен он был с большим вкусом, а на каменных полах лежали поразительной красоты ковры.
– Что это? Я никогда ничего подобного не видела! Это израильские ковры? Какие красивые!
– Вера сама их делает, у нее собственная технология.
– Но это же произведения искусства!
Я плюхнулась на коленки и принялась разглядывать и щупать удивительный ковер.
– С ума сойти, тут и нитки, и тряпки, и кожа, и солома! Вера Болеславовна, да вы настоящая искусница, а Котя мне ничего не говорил!
– Котя! А что он вообще может сказать обо мне – что я вздорная женщина, никому не даю жить, что у меня кошмарный характер, да? Признайтесь, он это говорил?
– Нет, что вы…
– Да ладно, деточка, я уже не обижаюсь, он во многом прав, мой братец. Кстати, за всю жизнь впервые слышу, чтобы кто-то называл его Котей, кроме нашей мамы. А вы, прошу вас, зовите меня просто Верой, без отчества.
Котя подошел, помог мне встать.
– Викеша, Кира, хотите кофе?
– Да! – хором ответили мы.
– Как хорошо! Я давно уже никого не поила кофе, но Вика обещал приехать, и я на всякий случай испекла пирог. Если бы вы не приехали, я отдала бы этот пирог соседям. У них куча детей, и они всякому куску рады.
– А может, мы лучше пойдем на кухню? Стоит ли таскать все сюда?
– Сюда? Нет, можно, конечно, и на кухню, у меня там все чисто, но я думала, лучше будет в саду.
– В саду? Конечно, в саду! Только позвольте мне вам помочь!
– Спасибо, деточка, но я и сама еще в силах напоить и накормить своего брата и его даму сердца, а вернее, даже невесту.
– Невесту? С чего вы взяли?
– Думаете, я слепая?
– Нет, Верушка, ты не слепая и все правильно понимаешь, вот только эта женщина не желает выходить за меня замуж!
– И права!
– Это почему же? – заинтересовался Котя.
– Если вспомнить, на ком ты женился… Эта женщина совсем другая, не чета той швали…
– Вера, я попросил бы!
– Да ладно, ладно, молчу. Вы посидите тут, я все приготовлю и позову вас!
Мы остались вдвоем, и впервые за все время знакомства между нами возникла какая-то неловкость.
– Кира, я тебя предупреждал… Но ты ей явно понравилась.
– Она мне тоже. Она только чудовищно одинокая. И очень красивая. Мне хотелось бы нарисовать ее портрет.
– Видела бы ты ее в молодости! Но странное дело, несмотря на красоту, она не нравилась мужчинам, чего-то ей недоставало или, наоборот, чего-то было слишком много.
Мы замолчали. Вскоре Вера позвала нас.
Мы вышли из дома, и я ахнула – небольшой сад весь в весеннем цвету, но при этом совершенно экзотический, незнакомый, и под каким-то розовым деревом был накрыт стол, по-подмосковному уютный, с обычной клетчатой скатеркой. Почему-то от этого зрелища запершило в горле.
Мы сидели за столом, пили кофе, и Вера расспрашивала меня о Москве.
– А разве вы не смотрите наше телевидение? – удивилась я.
– Смотрю, – горестно проговорила она, – но я, деточка, никому не верю. Им не верю. Они всю жизнь что-то мне обещали, а что я видела там, кроме горя!
– Верушка, ты уже двадцать лет живешь здесь, и тебе, по-моему, не так уж плохо.
– Что ты знаешь про мою жизнь! Да, кстати, посмотри потом розетку на втором этаже в ванной, я что-то боюсь ею пользоваться. Да не спеши, допей кофе!
– Я уже допил! – Похоже, Коте хотелось убраться подальше.
– А ты и в электричестве разбираешься? – спросила я.
– Прекрасно. Еще одно очко в мою пользу!
– Это уж точно. А то у меня хозяйство совсем бабье – вечно что-то течет и не работает.
– Посмотрим, починим! Ну ладно, Кузенька, я пошел, а вы тут поболтайте по-женски. – И он слинял.
– Кира, вы правда собираетесь за него замуж?
– Да я сама не знаю, все так скоропалительно…
– А вы давно знакомы?
– Неделю.
– Но Вика здорово в вас влюблен, я вижу. А вы? Вы влюблены в него?
– Да, но пока что я вижу в нем одни достоинства, а чтобы выйти замуж, надо иметь хоть какое-то представление о его недостатках, тем более что я никогда не была замужем.
– Почему? Вы ведь такая привлекательная женщина, мне кажется, вы уютная, домашняя, просто созданы быть женой и матерью, – она вдруг заговорила даже со страстью.
– У меня есть дочка, но я вырастила ее одна. Теперь она сама уже замужем и живет в Тель-Авиве.
– А что же случилось с ее отцом? Простите, что я так спрашиваю, но ведь мы, может статься, будем родственниками.
– Поматросил и бросил, пожалуй, это самое верное определение. – Мне не хотелось снова углубляться в эту тему. – Теперь вот Котя зовет меня замуж, а я в растерянности. Я же старая холостячка, привыкла жить одна, без мужика. У меня вообще странно жизнь сложилась – я по сути своей клуша, если б вовремя вышла замуж, была бы хорошей женой, хозяйкой, матерью… Ну, мать я, может, и неплохая, но иногда мне кажется, что я прожила не свою жизнь…
– Я понимаю, что вы хотите сказать – вы созданы были женой и матерью, а прожили жизнь любовницей, да?
– Да.
– Но может, это лучше? Вас много любили, вам не приходилось никого обманывать, вы могли послать кого угодно к черту, любовник не муж, да? Вы прожили жизнь свободной и так хорошо сохранились. Сколько вам лет, Кира?
– В субботу стукнет сорок семь.
– О, вы еще молодая… А вам правда понравились мои ковры?
– Очень! Поверьте мне! Я никогда раньше таких не видела.
– Хотите, подарю вам один?
– Да, но мне как-то неловко…
– Какая неловкость, о чем вы говорите! Пойдемте в мою мастерскую, и вы сами выберете, тем более у вас послезавтра день рождения.
– Вера Болеславовна…
– Я же просила!
– Хорошо, Вера, приезжайте к нам на день рождения.
– К вам?
– Ну да, моя дочка родилась со мной в один день.
– Спасибо, деточка, но такие люди, как я, могут только испортить праздник. Особенно Вике. Да и как в субботу добираться? Машины у меня нет… Короче, для всех будет лучше, если я останусь дома.
Мне было страшно жалко эту женщину, но я не стала настаивать.
– Вот, Кира, выбирайте!
Стены в мастерской были сплошь завешаны удивительными коврами. У меня глаза разбежались. Какая красота!
– Кира, а вот здесь еще!
В углу комнаты стоял станок, а рядом были сложены стопкой ковры.
– Давайте расстелем их, чтобы вы могли видеть!
Ковры были большие и маленькие, пестрые, яркие и скромные. Я сразу приметила один небольшой коврик, суровый, но с ярким всплеском в нижнем правом углу.
– Можно вот этот, Вера?
Она рассмеялась.
– Конечно, можно!
