KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Николай Горбачев - Звездное тяготение

Николай Горбачев - Звездное тяготение

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Николай Горбачев, "Звездное тяготение" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Иди сюда! – замахал Сергей, завидев меня. Возле него было единственное свободное место. Я сделал вид, что не заметил приглашения, и хотел просто встать к стенке, но услышал голос лейтенанта:

– Садитесь, Кольцов. Вам предназначено место.

Делать было нечего: сел рядом с Авиловым. Сергей оказался позади меня. "Случайно или нет? Может, тоже какой-нибудь скрытый замысел?" – подумал невольно, но, оглядевшись, увидел – рядом сидел весь наш расчет. Да и поведение Сергея ничем не выдавало каких-либо скрытых намерений: он просто молчал. Подействовало, что оборвал днем?…

Поднявшись из первых рядов, за стол сели комбат и коренастый, с залысинами старший лейтенант, секретарь партийной организации. Сержант-комсорг, с аккуратным зачесом кудрявых волос, тот самый, который восхищался нашим объявлением: "Таланты, ребята!", стоял за столом и то ли выжидал тишины, то ли собирался с мыслями.

– Будете выступать, Кольцов? – обернулся ко мне лейтенант Авилов. – По-моему, очень интересная тема. Дружба, товарищество – вечные и всегда новые вопросы.

"Ну вот, так и есть – обрабатывает. Что ему ответить?…" – Проносилось в голове. Левой щекой чувствовал – он пристально смотрел на меня сбоку. А может, это только казалось. Мой же взгляд упирался в чью-то согнутую впереди, узкую, в гимнастерке спину. Сам не зная почему, я медлил с ответом. В следующую секунду обрадовался, от души моей отлег камень – сержант, не дождавшись тишины, негромко сказал:

– Товарищи, прошу внимания. Мы собрались… Покосившись на Авилова, с удовлетворением перевел дыхание: он смотрел вперед и, должно быть, забыл о своем вопросе. Я невольно отметил и чистый китель на лейтенанте и свежую зеленую рубашку, блестевшую наглаженным, подкрахмаленным воротничком. Смуглое, загорелое, только что выбритое и даже чуточку припудренное лицо отливало бархатистой кожицей персика. Еле уловимый запах "шипра" исходил от него. Этот запах неожиданно напомнил мне о Васине. Какие у них отношения с Надей? Только ли учатся вместе? А если не "только"?… Нет, не может быть, иначе бы сказала, не вела бы себя так! А если из жалости? Обычной, человеческой? Поди залезь в душу, в эти самые потемки!… И снова перебирал в памяти разговоры с Надей, ее поведение, весь тот вечер. Отметина о нем еще жила у меня – синяя дужка подтека под глазом.

Слушал рассеянно. После вступительного слова комсомольского секретаря к трибуне выходили солдаты и сержанты. Они заранее подготовились и теперь выкладывали абсолютно правильные, гладенькие, похожие друг на друга, как шары, прописные истины. Вытаскивали из кармана тетрадные листки, пристраивали на трибунке и, вперив в них глаза, не отрывались до конца выступления. Зачинщики!… Слушатели понимали свою обреченность и хотя сидели сравнительно тихо, но интерес явно упал: кое-кто зевал; справа у стены курносый, небритый солдат, возможно после наряда, клевал носом; впереди двое, склонившись друг к другу, вели постороннюю беседу. "Вот так, как "по маслу", и пройдет вся затея?" – сквозь занимавшие меня мысли безучастно, отторженно от всего происходящего подумал я.

Лейтенант Авилов досадливо сводил брови к переносице, потирал нервно висок, позади, за моей спиной слышалось недовольное покряхтывание Сергея Нестерова. Он наконец не выдержал, задышал теплом в шею:

– Эх, шесть киловольт им в бок! Чешут по-писаному, будто колобок катают!

Но как только после очередного "зачинщика" поднялся сержант, спросил: "Кто еще хочет выступить?" – стало ясно: зачинщики все, – сразу взметнулось несколько рук.

Эти уже выступали без бумажек, "резали" напрямую и о взаимной выручке – как однажды чуть не уронили ракету, – и о тихонях и шофере-крановщике Пенько, которого так и звали в батарее "моя хата с краю". Солдаты оживились. Выходит, растопился лед.

– Ну вот это дело! – заерзал Сергей. – Это по-нашенски. Разрешите мне?

Сержант кивнул, и Сергей, торопливо, согнувшись, работая коленями, пробрался сквозь тесные ряды сидящих к столу. От возбуждения лицо его подкрасилось, улыбалось каждой жилкой, вздрагивали рыжеватые брови. Его провожали острыми напутственными словечками, шутками. "Любопытно, что выдаст?"

Нестеров положил руку на фанерную трибунку, сжал ее угол так, будто собирался раздавить в щепки, терпеливо, с улыбкой выждал тишину.

– Хорошо, правильно, что мы свернули на свои дела… А то чесали по-писаному. Точно! Думал, от скуки засохнем, в сухари ржавые превратимся.

– Верно, Нестеров!

– Нет, не в сухари, а в льдины!

Ничего не скажешь: умеют люди зло шутить!

Сергей мотнул головой:

– Точно! И в льдины бы могли… А вот о наших делах. Дружба, товарищество, говорим… Красивые, гордые слова. Как в той песне поется: "Наше слово гордое "товарищ" нам дороже всех красивых слов…" Вот и я думаю о них, думаю так: товарищ, друг – это, когда за ним в огонь и в воду, когда ради него жизни можно не пожалеть. Это первое условие. – Нестеров вдруг посерьезнел, сдвинул рыжеватые брови: – Было у нас в монтажной бригаде такое. Андрюха Земсков под токоведущий провод угодил. А друг его Геннадий Стишаев – махина, косая сажень в плечах, штангой занимался, двухпудовками, как мячиками, бывало, играл – оказался рядом… За резиновыми перчатками бежать, звонить на подстанцию, чтоб ток выключили, – значит, смерть Андрею. Смотрим: бросился Геннадий… Хана же обоим! "Стой! Назад! – кричит бригадир Сенин. – Пропадешь!" Тот только бросил: "Друг же!" – У Сергея непривычно дрогнул голос, он тише сказал: – В общем, последние слова были… Андрюху он рванул, отбросил, а сам остался на его месте. Шесть киловольт, словом. Гроб потом по особому заказу делали: трудно было поверить, чтоб такого человека не стало. А вот не стало.

Он помолчал, перебрал рукой по углу трибунки, стараясь ловчее взяться. Его на этот раз слушали в каменном молчании: никто не шелохнулся, не подал реплики.

– Ну, скажут, опять там, в бригаде… – Нестеров провел по лицу пятерней. – А вот как у нас. Сказать, чтоб совсем этот человек плохой, – не скажешь. Ну а как расценивать, хочу спросить всех? К примеру, подходит к вам человек, товарищ, говорит: "Давай, помогу, чего у тебя не получается". А тот бы грубо отрезал: рви когти, своим делом занимайся! Товарищ такой или нет?

– Товарищ цепному барбосу!

– Верно! По-ракетному попал, в точку.

– А кто такой, говори! Чего темнить?

– Ясно всем – кто!

– Не темню, точно. Догадываетесь: рядовой Рубцов…

В комнате пополз шепоток, будто ветер прошелестел листьями. "Ведь о моем с Рубцовым случае!… – подступило нехорошее предчувствие. – Зачем сболтнул?"

Солдаты вертели головами, высматривая Рубцова. Он сидел наискосок впереди, и хрящеватое, крупное, как панцирь ракушки, ухо его налилось кровью. Он нервно дергался, не решаясь ничего сказать, но вдруг подскочил, махнул рукой возмущенно:

– Чего языком чесать? А нужда – так об траки лучше! – И так же порывисто сел.

На него отовсюду зашикали, посыпались вопросы, предложения:

– Кишка тонка на критику?

– Сиди, Рубцов! Попал в теплый помет, так не чирикай.

– Белены объелся, – подсек Нестеров.

– Не по-товарищески, ясно!

Капитан Савоненков за столом смеялся, что-то сказал старшему лейтенанту, тот понимающе кивнул в ответ.

– Верно говорит Нестеров, – поддержал комбат. – Подвел Рубцов товарищей по расчету и на последнем комплексном занятии: обязанности плохо выполняет.

Солдаты гудели. Сержант за столом предупредительно выставил руку с карандашом: просил внимания.

– И я так думаю, – не дождавшись полной тишины, Сергей мотнул головой, – не по-товарищески. Кольцов от души, от сердца шел к тебе, а в результате – плевок получил. Но и к нему, Кольцову, у меня слово. – Он покосился в мою сторону, а я отвернулся: чего еще ляпнет?

– Держитесь теперь вы, Кольцов! – обернувшись, шепнул лейтенант Авилов, и усики его весело дрогнули. Он был в хорошем настроении.

Нестеров склонил голову к трибуне, прищурил глаза и, как мне показалось, в тоне зазвучали извинительные нотки:

– Чую, есть у него на меня зуб, да не пойму, какой и за что. А вот бы подойти, прямо сказать: "Так и так…" И разобраться, если нужно. В общем, второе условие для дружбы и товарищества – прямота и откровенность. Режь, как говорится, правду-матку. Точно!… Тогда ты мне друг, товарищ.

Провожали его веселыми репликами, возгласами.

После него поднялся Уфимушкин и опять удивил меня. У трибуны он встал, невысокий, щупленький, будто подросток, смаргивал ресницами сосредоточенно, наверное, чтоб собраться с мыслями. Поправил очки. Заговорил негромко:

– Правильно сказал Нестеров о прямоте и откровенности между друзьями, товарищами. Согласен, хоть подписаться под его словами готов. Друзья тогда, когда много одинакового, но немало и разного. Так, чтоб дополняли друг друга, чтоб вместе одно целое получалось, большое, крепкое, как гранит. Вот, по-моему, между Нестеровым и Кольцовым будет такая дружба. Ее сейчас еще нет, она, вероятно, только начинается…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*