Инна Карташевская - Необыкновенные приключения «русских» в Израиле. Семейные хроники времен Большой Алии
— Ладно, — Вовка снисходительно махнул рукой. — Как-нибудь сочтемся.
Они снова вернулись назад в контору. Рита и Юра решили не уходить, пока не дождутся хоть одного клиента. Ждать пришлось долго. За это время парни поменяли колеса, съездили прошли тест и вернувшись счастливые долго жали Вовке руку и обещали с первой же получки царское угощение. После их ухода прошло еще где-то с полчаса, когда, наконец, появилась клиентка. Это была женщина лет сорока на вид, потом правда оказалось, что ей не было всего тридцать два, полная, одетая в штапельное платье и босоножки, явно привезенные оттуда. На лице никакой косметики, на голове завивка по моде пятидесятых лет. Даже Юра и Рита почувствовали какую-то неловкость за нее, тем более, что она сказала, что живет в Израиле уже почти год. Какую ей надо было работу она и сама не знала, тем более что на иврите не говорила и никаких курсов здесь не заканчивала. Но зато с порога объявила, что в Союзе работала бухгалтером и, конечно же, не простым, а старшим, а вот здесь таких специалистов не ценят, потому что не понимают своего счастья. Когда сначала Вовка, а потом уже не выдержавшие Юра и Рита пытались у нее спросить, как она может работать здесь бухгалтером, если не говорит, не читает и не пишет на иврите и не знает компьютерной программы для бухгалтерии, она на их вопросы не реагировала, то ли действительно не слышала их, то ли делала вид, непонятно. Наконец, устав с ней бороться, Вовка предложил ей место домработницы в израильской семье. Она долго и нудно расспрашивала его об условиях работы и об оплате, а он также долго и нудно пытался ей втолковать, что об этом она должна договариваться сама, а он только даст ей номер телефона этой семьи. Взять номер телефона она согласилась и очень удивилась, что за это ей нужно сначала заплатить. В принципе, она согласна была платить, но только когда действительно устроится на эту работу, потому что ведь может быть так, что она ему заплатит, а он подсунет ей какой-нибудь негодный номер. А кроме того, позвонить она и вообще не могла, так как опять-таки не знала иврита.
В конце концов, выведенный из терпения Вовка схватил телефон, набрал номер и, к удивлению своих друзей, на приличном иврите, спросил у хозяев действительно ли им нужна женщина для ведения хозяйства. Те подтвердили, и он пообещал им, что к ним придет русская женщина, которая, правда не знает иврита. Но они согласились, сказав, что как-нибудь с ней договорятся, так как у них бабушка с Украины. Их сговорчивость, конечно же объяснялась тем, что русской можно будет платить гораздо меньше, в сущности копейки, но на что еще можно было рассчитывать не зная языка.
Однако, клиентка и тут не согласилась заплатить и взять адрес и номер телефона. Вместо этого она начала опять рассказывать, как она работала главным бухгалтером и как ее там ценили. Избавиться от нее удалось только, когда Вовка сказал, что его рабочий день окончен, и он закрывает контору. Она ушла, пообещав подумать и прийти завтра.
— Вовка, — сразу же спросила его Рита, так как давно уже умирала от нетерпения задать этот вопрос. — Откуда ты знаешь иврит?
— Ну как откуда, — возмутился Вовка. — Я же полгода собирался сюда. За это время и выучил. С вашими же учителями и занимался и сам учил, конечно. Я же не идиот, понятно, что без языка ничего не сделаешь. Вот возьми эту тетку. Если бы вместо нытья, она бы выучила язык, пошла на курсы бухгалтеров, похудела бы, кстати, и оделась как местные, может она бы на работу и устроилась. И, между прочим, я уже знаю людей, которые так и поступают и устраиваются понемножку.
— А скажи честно, твое бюро по трудоустройству что-нибудь дает?
— Если честно, то почти ничего. Но это просто значит, что я чего-то не учел. Может, например, беру слишком много. Может быть, надо было тридцать шекелей брать. Но я же пока пробую, так не получается, придумаю что-нибудь другое.
Обсуждая по дороге домой все, что они увидели и услышали, Рита и Юра поймали себя на том, что говорят о Вовке совсем по-другому, чуть ли не с уважением. Это было странно, потому что у них во дворе его считали, если не дурачком, то уж точно с приветом. Вот Юра и Рита всегда были «правильными» детьми. Они хорошо учились и хорошо вели себя в школе. После школы как и полагалось хорошим детям поступили в институты и там тоже были на хорошем счету. Соседи уважали их, ставили в пример своим детям, а мама и бабушка гордились ими. Честно говоря они и сами немного гордились собой, а на Вовку посматривали свысока. В глубине души Юра считал, что это он снисходит к дружбе с Вовкой, потому что Вовку никто не уважал. Учился в школе он кое-как, правда двоечником не был, но только, по-видимому, чтобы не огорчать маму. Если брат и сестра сами поступили в институты, то Вовку туда всунула мама, имевшая блат почти со всем городом, так как кушать всем хочется. В институте Вовка тоже учился ради мамы и тоже только, чтобы не выгнали. Зато он вечно носился с какими-то планами и коммерческими идеями, которые в ту пору осуществить было невозможно. Причем, эти идеи у него возникали постоянно. Однажды летом, когда им было еще по пятнадцать лет, они поехали с Юриным и Ритиным отчимом на несколько дней на море в село Лазурное в их области. Вовку мать тоже отпустила с ними. Море и пляж там были чудесные. Квартиру тоже было нетрудно снять у местных, те этим и жили. Но вот есть там было абсолютно нечего. Организованные отдыхающие питались в своих убогих пансионатах столовскими борщами и кашами с котлетами, а для дикарей была всего одна столовая, в которой есть было невозможно даже умирая с голоду. И вот сидя на пляже Вовка вдруг сказал.
— Вот если бы можно было открыть свое дело, я бы вот здесь рядом с дорогой на пляж отгородил бы место, пусть даже просто проволокой, покупал бы у местных задешево яйца и овощи с огородов. Им же так лучше, чем на базар тащиться. И жарил бы яичницы и подавал бы с салатом. Представляешь, как бы люди хватали. Хозяева-то не все разрешают готовить, да и время людям терять не хочется, они же приехали на море побыть. А здесь можно было бы поесть прямо на пляже. А потом, как заработал бы, можно было бы сделать открытый ресторан с музыкой, летний кинотеатр, может, типа «драйв ин», знаете как в Америке, когда кино смотрят прямо из машины. И еду там подавать и напитки тоже можно было бы.
Рита. Юра и даже их отчим слушали его раскрыв рот. Для пятнадцатилетноего мальчика, да еще воспитанного пионерской организацией в стране развитого социализма, это было очень даже не слабо. Правда в то время многие мечтали о капитализме. Если бы только им разрешили, они бы моментально развернулись, может, не стали бы миллионерами, но на свой хлеб с маслом точно бы заработали.
Потом, когда началась перестройка, и частное предпринимательство стало разрешено, постепенно стало ясно, кто на что действительно способен. Большинство так ни за что и не взялись. Теперь им не хватало начального капитала, честного партнера, каких-то там бумаг. А вот Вовка открыл видеосалон. Тогда видики в провинциальном городке были большой редкостью, поэтому народ не то чтобы валил валом, но все-таки набиралось достаточно желающих, чтобы видеосалон работал. Сколько Вовка и его партнер, владелец видеомагнитофона имели со своего бизнеса, Юра и Рита не знали. И не потому, что он скрывал, а просто потому, что они были выше того, чтобы спрашивать его об этом. А выше были просто потому, что привыкли смотреть на своего приятеля свысока, обычно посмеиваясь над его идеями. А вот теперь он озадачил их и смекалкой, и разумными рассуждениями и здравым смыслом.
— Знаешь, — начала первой Рита, когда они были в автобусе. — Вовка, оказывается, вовсе не такой уж и дурак, как мы всегда думали. Смотри, как он рассуждает, и иврит выучил. А как он здорово придумал с колесами? Мы бы с тобой никогда так не догадались.
— И тем не менее, его так сказать бизнес ничего ему не приносит, — ревниво отозвался Юра.
— Ну, так он же только пробует, может действительно что-нибудь еще придумает.
— Ну, вот тогда и будем им восхищаться, — отрезал Юра, которому явно не понравилось, что его сестра нахваливает Вовку.
Когда они вышли из автобуса в уже ставшей им родной Кирьят-Ате, то первыми кого они встретили были Семен Борисович и Берта Соломоновна. У Берты Соломоновны почему-то было очень сердитое лицо, что вообще-то показалось ребятам странным, так как обычно она сохраняла спокойствие и добродушие даже в самых критических ситуациях.
— Берта Соломоновна, что с вами? Что-то случилось? — сразу кинулась расспрашивать ее Рита.
— Конечно, случилось. Нашего Даника не отпускают из армии уже две недели. Мальчик не был дома уже две субботы. Это видите ли у них называется «закрывать шабат». Да что ж это за армия такая. Нет, если бы я знала иврит, я бы написала такое письмо их командиру, что ему бы там было мало места на всей базе.
