Роман Коор - Тридцать первый этаж
— Сейчас нам нужно будет заполнить некоторые документы, для чего мне придётся задать вам несколько вопросов, — обратился к ней казённый мужчина.
— Хорошо.
— Пройдёмте в кабинет, там будет удобнее.
Кабинет оказался не намного больше приёмной и имел примерно тот же набор мебели.
— Вопросы могут показаться глупыми, к тому же вам и так тяжело, я понимаю. Но, к сожалению, таков протокол, — сказал офицер, раскладывая бумаги на столе. — Давайте присядем. И предъявите, пожалуйста, документ, удостоверяющий вашу личность.
Лиза достала из кармана пальто свой паспорт в коричневой кожаной обложке и протянула его мужчине.
— Итак, назовите, пожалуйста, вашу фамилию, имя и отчество, а также дату рождения и место проживания.
Лиза пробубнила свои паспортные данные. Казённый мужчина сделал какие-то пометки в одной из бумаг, а затем назвал Алекса по фамилии, имени и отчеству и спросил, знакома ли она с этим гражданином.
— Это мой муж.
— Как давно вы в браке?
— Больше года.
— Назовите дату регистрации вашего брака с этим гражданином.
Она назвала восемь цифр и поняла, что эту дату они успели отметить только один раз.
— Существуют ли на теле вашего супруга какие-либо особые приметы, по которым вы могли бы его опознать?
— На правом плече у него татуировка — чаша со змеёй… Он сделал её, когда был студентом… Ещё… На шее у него такая родинка… выпуклая… Папиллома, он её так называл. Он собирался её свести, но всё как-то времени не было.
— Хорошо, спасибо. Теперь мы можем приступить непосредственно к опознанию. Вы готовы?
Лиза поняла, что никогда не будет готовой. Как вообще можно подготовиться к такому? Пол и потолок комнаты дрогнули, как будто собравшись поменяться местами.
— Да, я готова, — сказала она и шмыгнула носом.
— Тогда пойдёмте. Нам нужно будет спуститься вниз.
***
Лифт, шахта которого располагалась рядом с центральной лестницей, двигался тихо и плавно. Когда его двери разъехались, первым в коридор подвала вышел казённый мужчина. Сделав над собой усилие, Лиза последовала за ним.
— Нам направо, — сказал офицер.
Лиза огляделась по сторонам. Яркие ртутные лампы были установлены на потолке через достаточно большие промежутки. Рыжий цвет линолеума, покрывавшего пол, в контрасте с мрачно-серыми стенами почему-то вызывал воспоминания о кабинете дантиста в её родном городке. Она покачнулась и сама взяла своего спутника под руку. Вместе они двинулись в указанном мужчиной направлении.
Скоро они остановились перед деревянной двухстворчатой дверью в левой стене коридора.
— Нам сюда — тихо произнёс мужчина.
— Боже, я не хочу! — взмолилась Лиза. — Скажите, что это мне снится всё, я умоляю! Я не хочу!
— К сожалению, это правда. Мне жаль. Будьте мужественны, прошу вас!
На несколько секунд она закрыла глаза, потом взялась за ручку и резко нажала на неё. Дверь открылась вовнутрь.
Небольшое помещение, в котором они оказались, напоминало приёмную на втором этаже. Отличия состояли в том, что здесь не было окон, а стены и пол были облицованы белым кафелем. За столом у левой стены сидели два молодых парня в длинных белых халатах и в белых медицинских колпаках. На столе перед ними были разложены игральные карты, газеты и какие-то бумаги. Один из санитаров держал в руке жёлтую кружку с надписью Espana и соответствующим гербом. Взглянув на вошедших, парни оставили игру и встали.
— Вам кого? — спросил владелец испанской кружки.
Казённый мужчина представился и сообщил цель визита.
— Так, минуту, — ответил второй санитар и взял со стола документ, лежащий под одной из газет. Поводя пальцем по строчкам, он изрёк: — Это номер восемь, — и обратившись к своему коллеге, добавил: — Алекс, покажи им.
У Лизы по спине пробежали мурашки. «Ах вы, суки! Как вы смеете, гнидёныши?!» — уже хотела крикнуть она, но вдруг поняла, что Алексов на свете очень много.
Втроём они вошли в ярко освещённый зал с низким потолком и белым кафельным полом. Посреди него рядами стояли массивные металлические блестящие столы. Почти все они, кроме двух, были накрыты белыми простынями, под которыми проступали очертания человеческих тел. В холодном воздухе ощущался запах тухлого мяса. Лиза прикрыла нос и рот ладонью и зажмурилась. «Прямо сейчас ты пойдёшь и посмотришь ему в лицо. Будет непросто, но ты должна. Там твой муж, хоть и мёртвый, и ты сделаешь это. Всё остальное, происходящее в этом ужасном доме, тебя не должно касаться. Не смотри по сторонам и не вдыхай глубоко!» — мысленно проговорила она и только после этого решилась открыть глаза и убрать руку от лица.
— Прошу вас, давайте быстрее! — сказала она казённому мужчине.
— Хорошо. Когда вы увидите его, вы должны будете назвать его полное имя и сообщить, что вы его опознали.
— Да, я поняла.
— Простите, как вас, покажите его нам, пожалуйста, — обратился офицер к санитару.
— Момент! — громко ответил тот и подвёл их к одному из столов во втором ряду.
Лиза больше не ощущала ни головокружения, ни тошноты, но чувства её были мучительными и пугающими. Теперь это была не пустота, а напротив, некая супернаполненность сознания. Огромное количество каких-то мелких чёрных осколков вихрем взвилось в её голове, застилая взгляд. Это напоминало песчаную бурю. И в тот момент, когда санитар сдёрнул с трупа покрывало, все эти осколки ударили ей в лицо, только не снаружи, а изнутри её черепа. В глазах потемнело, она отшатнулась, но казённый мужчина поддержал её, предотвратив падение.
— Прошу вас, будьте мужественны! — прошептал он возле её уха.
Она зажмурилась, потом снова открыла глаза и увидела Алекса. Его лицо, превратившееся в один большой кровоподтёк, выглядело как резиновая маска, которую однажды Лиза приобрела к Хэллоуину. У подбородка протянулась длинная ссадина, а на щеках и вокруг приоткрытого рта проступила чёрная щетина. Чаша со змеёй, изображённая на правом плече, сделалась ярче на фоне бледной кожи. Вдруг вихрь в Лизиной голове исчез, а вместе с ним и страх. Остались только щемящее чувство потери, жалость к Алексу и к самой себе.
— Да, это он, — сдавленно произнесла Лиза и тихо заплакала.
12
Из окна на пятом этаже вырывались языки пламени. Пожар разыгрался нешуточный. Клубящийся тёмно-серый дым был виден за несколько кварталов. Внизу толпились зеваки. Две пожарные машины только что прибыли, и крепкие парни в серой форме и шлемах приводили своё оборудование в рабочее состояние.
— Мама, а почему дяденьки не тушат? — спросил мальчик, которому на вид было около пяти лет, у молодой рыжеволосой женщины.
— Сейчас соберутся и будут тушить, — ответила та.
— Побыстрее бы собирались! Вон, уже сгорело всё. Того и гляди к соседям перекинется, — проворчал дед в коричневой шляпе.
Роберт поправил ремень сумки, ещё раз взглянул на взбунтовавшийся огонь и продолжил свой путь. «Интересно, остался ли кто в этой квартире? Если остался, то, наверное, он уже превратился в жаркое» — подумал он и представил, как пожарные выносят из квартиры смердящий обугленный труп женщины, по неосторожности заснувшей с непогашенной сигаретой. «Мерзость!» — пробормотал он и заставил себя не развивать эту тему.
Уже три дня он не мог связаться с Лизой. На электронные письма она не отвечала, в «Фейсбук» не заглядывала, а её телефон был постоянно выключен. Роберт уже начал беспокоиться, однако предположив, что его любовнице пришлось срочно уехать по личным делам, решил подождать до конца недели, прежде чем звонить Вере. И к своему удивлению, он понял, что сильно скучает.
Он не был уверен ни в себе, ни в Лизе, но с каждым прожитым без неё днём прямой разговор об отношениях виделся ему всё более необходимым. Сидя по вечерам в своём уютном кресле, он раз за разом прокручивал в голове сценарий этой беседы, подбирая подходящие слова и представляя возможные ответы. То он становился твёрдым как камень, то вдруг отказывался от своих идей, полагая, что из них не выйдет ничего хорошего. Душевные метания утомляли его и отвлекали от работы, но в тоже время доставляли удовольствие, потому как они являлись яркими и настоящими переживаниями. Проще говоря, благодаря такой рефлексии Роберт чувствовал себя живым.
Придя домой, он первым делом принял душ, а после этого поужинал. Когда с обслуживанием тела было покончено, он пошёл в свою комнату, уселся за письменный стол и достал из верхнего ящика планшет с уже закреплённым на нём листом бумаги. В пластиковом стакане, стоявшем возле ноутбука, маленькими пиками щетинились остро заточенные простые карандаши различной твёрдости. Выудив один из них, не обратив внимания на то, какой именно, Роберт написал им посередине листа:
RELATIONSHIP
Немного подумав, он изменил начертание букв, составляющих вторую часть слова, сделав шрифт жирнее. Получилось:
