Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 17. Зимние перезвоны
Яд змей различен. У кобр это сила нервно-паралитическая — укушенный гибнет от остановки сердца и поражения легких. Яд гадюк (их множество!) действует на кровь, разрушает кровеносные сосуды. Однако далеко не все змеи ядовиты. Многие жертву свою удушают (питоны и анаконды — самые крупные из них). Неядовитых змей в Древнем Риме и Греции держали в домах в качестве мышеловов.
Яд змей в очень маленьких дозах целебен. Известна эмблема аптек — змея обвивает чашу с лекарством.
Человека и любое другое крупное существо змея кусает, только обороняясь. Она вовсе не заинтересована расходовать яд без пользы. Некоторые змеи предупреждают о своем присутствии. Коралловая змея — яркой окраской, гремучая — трещоткою на хвосте, кобра — развернутым капюшоном и ложными выпадами: «Будь осторожен, могу укусить».
У человека со змеями давние отношения. Любимым животным для большинства людей змея не является. Но в сложном узоре жизни у змей свое законное место. Исчезновение их не должно радовать. А между тем они исчезают.
Одних вылавливают для получения яда, других убивает инстинкт неприязни, много змей погибают от разрушения среды обитания, от вторжения в нее человека. Например, шоссе у болота часто становится кладбищем змей, которые выползают на дорогу погреться.
Год Змеи — не более чем игра в символы. А вот вспомнить, что змеи — часть жизни, что у природы нет пасынков, все для нее — любимые чада, вспомнить об этом полезно.
Фото автора. 31 декабря 1988 г.
1989
Мама лама
(Окно в природу)
В городке Боулдер я узнал: по соседству, всего в двадцати километрах, есть ферма лам. Позвонили на ферму. И через час у гостиницы остановился автомобильчик, из которого выпрыгнула хозяйка фермы, а из окошка машины, вытянув шею, сцену знакомства людей с философским спокойствием наблюдало существо, слегка походившее на верблюда.
Хозяйка фермы, педагог в прошлом, Бобра Голдсмит, так любит своих питомцев, что рада всякому к ним интересу. Мы обходили загоны, и ламы — существа любознательные, исполненные спокойствия и достоинства, — подходили к ограде знакомиться. Их шестьдесят. Длинная шея, длинная шерсть, длинные уши. На мордах презренье к суетности. Сено из рук берут аккуратно. Хозяйку знают, но собачьей преданности не чувствуется. На прогулку… Ну что ж — дело приятное. Дают надеть на себя уздечки. И вот мы идем по высохшему болоту. Солнце садится за горы. Красный прощальный свет разлит по морю сухой высокой травы. Идущие по тропе ламы травами скрыты, видно лишь головы — ну прямо два лох-несских чудовища, неожиданно всплыли в самой середине Америки…
Одна из лам несет вьюки. И если б я был покупателем ламы, то убедился бы: поклажа ее нисколько не тяготит. «Но груз не должен превышать 50 килограммов. Чуть больше — лама заупрямится, ляжет, и никакая сила не заставит ее идти. Лошадь можно поднять кнутом, лама такое обращение не потерпит. Погонщики в Перу даже и хворостину не берут в руки. Караваном идущих лам управляют лишь голосом и свистом».
Рассказ о ламах Бобра Голдсмит продолжает уже у камина, в комнате, увешанной изображениями длинношеих любимцев и близких их родственников, живущих в Южной Америке.
Всего их четыре вида. Домашние — альпака и лама. И дикие — викунья и гуанако. Родство их видно с первого взгляда. И все вместе напоминают странную помесь овцы и верблюда.
Испанцы, покорявшие жителей Южной Америки, принимали их за овец. Альпака и лама приручены были давно и в дикой природе к моменту открытия Америки уже не встречались. Викуньи и гуанако встречались большим числом. Европейцы вслед за местными жителями стали на них охотиться ради мяса и ценных шкур.
Что касается лам, то жителям гор Аргентины, Чили, Перу и Боливии они служат так же, как людям Крайнего Севера служит олень.
Ламы дают человеку мясо, шерсть, шкуры. Незаменимы в горах они как носильщики. Караваны в сотню животных с поклажей и сегодня в Перу — обычны. Ламы превосходно чувствуют себя на высоте даже в пять тысяч метров, легко переносят дождь и суровые холода, но очень страдают в жарких долинах. С грузом в пятьдесят килограммов они способны по горам в день одолеть 30–35 километров. Особенность поведения: ламы не кусаются, не лягаются, но, подобно верблюду, могут плюнуть в лицо обидчику жвачку травы…
Америка сейчас переживает очередное увлеченье — разведение лам. «Животных заводят просто для удовольствия. И никогда не бывают разочарованы, — говорит Бобра Голдсмит. — Ламы очень послушны, любознательны, неприхотливы, умны. Они всегда знают, что от них ждут. Обучению поддаются быстрее, чем лошади». В горных местах лам используют как вьючных животных во время прогулок и на туристских маршрутах. Есть несколько центров, откуда ламы расходятся по Америке. Один из них в штате Орегон, другой — тут, в Колорадо, у подножия Скалистых гор. Владельцы лам образовали ассоциацию, переписываются, съезжаются на конференции. Издается журнал «Жизнь лам». Увлечение из Америки распространяется по Европе, достигло Австралии.
Бобра Голдсмит, оставив поприще педагогики, начала «свое дело» в 1980 году. И преуспела. Купив для развода парочку лам, она продала уже сотню животных. Еще шестьдесят подрастают, проходят курс воспитания и в нужный момент перейдут в руки жаждущих заиметь ламу. Они числятся в списке стоящих на очереди. Цена? 1000 долларов платят за ламу-самца и 7 -10 тысяч — за самку. Кроме животных, с фермы обычно увозят еще уздечки, седла, ошейники, переметные сумы, колокольчики, щетки, портативные пылесосы (ламы любят «ветреный душ») и кассету с видеозаписью: как ухаживать, как содержать лам. «Миллионером ферма меня не сделала, а вот счастливой я себя чувствую».
Во время нашей беседы в дом прибежала помощница Бобры с известием: только что родилась ламочка.
Взяв фонарь, мы поспешили в сарай и увидели, как мама лама облизывала очаровательное существо, уже стоявшее на ногах.
Гостю была предложена честь выбрать новорожденной имя, «желательно русское». Ответственность была велика. Наморщив лоб, перебирал я в памяти звучные милые имена и решил, что Лада — наиболее подходящее. Имя было тут же записано в родословную книгу фермы. Так нечаянно стал я крестным отцом малютки, которой не суждено носить вьюки, но которая может стать очаровательной мамой ламой.
Фото автора. 7 января 1989 г.
День на Кадьяке
Словом «кадьяк» называют громадных медведей, обитающих на Аляске. Оказывается, именуют их так по названию острова. И вот летим на Кадьяк. На коленях у меня подробная карта. И то, что на карте полушарий выглядит желтой пылинкой возле Аляски, в подробном чертеже представляет собой немалое кружевное творение Земли — гористая суша, синие жилки заливов, озера, россыпь маленьких островов возле большого главного. Кадьяк — значит остров на языке коренных жителей.
Две круглые даты ожидают нас в скором времени. В 1992 году исполняется 500 лет с того дня, как Колумб, искавший, плывя на Запад, путь в Индию, нечаянно «нашел» Америку, и 250 лет со дня, когда Колумбы русские открыли — в 1741 году — северо-западный выступ Америки, Аляску («Аляксу») — «Большую землю».
Через два года у круглой даты нам предстоит вспомнить подробности плаваний русских землепроходцев — полузабытые имена, гибель судов, драматические зимовки и счастливые вести о новых и новых открытиях.
Первые сведения о Кадьяке, притулившемся справа от горной материковой гряды, переходящей в Алеутские острова, принес мореход и промышленник Степан Глотов в 1762 году.
Остров был обитаем. Пришельцев на «большой лодке» кадьякцы встретили боем, пытались бот захватить, потом сжечь. Не обошлось без стрельбы. Но постепенно отношения «замирились». «Тот незнакомый народ, — сообщал Степан Глотов, — помалу начал приходить к торгу и вымену на бобры, лисицы черно-бурые и красные».
Очередную страницу в освоении и исследовании Аляски открыл купец-мореплаватель Григорий Шелихов. Уместно сказать, открывателями Америки с северо-западной ее стороны были выходцы из неморской, глубинной России — из Каргополя, Усть-Юга, Вологды, Тулы, Тобольска, Иркутска. Шелихов был из Рыльска, древнего городка в Курской области, где стоит теперь ему памятник. На Кадьяк он привел сразу три корабля. Не страшась трудностей и опасностей странствия, с мужем приплыла сибирячка Наталья Шелихова.
Августом 1784 года датировано начало хозяйственного освоения Аляски ее открывателями. На острове Шелихов возвел поселок-крепость. И, отбыв на Камчатку, оставил здесь 163 человека своей экспедиции. Это были первые колонисты «Русской Аляски». А остров Кадьяк стал первой ее столицей и путевым перекрестком, куда прибывали охотники за пушниной, сборщики ясака, мастеровые люди, миссионеры.
