Пол Хенди - Дневник заштатной звезды
– Боже! – вскрикнула она. – Саймон Питерс! Я вас знаю.
– Вот видите. Теперь вы знаете, кто я. Вопрос: кто вы?
– Если я вам скажу, меня уволят.
– Скажите хотя бы имя. Это ведь не запрещено?
– Просто имя?
Она снова хихикнула.
– Просто имя.
Девушка задумалась.
– Ну… ладно, – сдалась она наконец.
– И как же вас зовут?
– Джордж.
Смысл сказанного дошел до меня не сразу.
Я вспомнил, сколько раз мне приходилось слышать фразу: «Обратите внимание: все звонки абонентов записываются». Я даже представил, как они прокручивают пленку с этим разговором на каждой рождественской вечеринке в течение ближайших десяти лет.
С трудом сглотнув, я осторожно прокашлялся.
– Так когда, вы говорите, доставят мой «ИмпульсТонер», Джордж?
– В течение трех рабочих дней, мистер Питерс.
– До свидания, Джордж.
– До свидания, мистер Питерс.
Готов поклясться, я слышал, как Джордж давится от смеха, вешая трубку.
Может, Чарли согласится пойти со мной на бал?
1 июня
Мы прибыли ровно в половине восьмого. Я был в черном смокинге (взятом напрокат в «Мосс Брос»), белой рубашке со стоечкой, черной «бабочке» и ярко-розовой жилетке. Чарли выглядела сногсшибательно в золотом платье с блестками от Карен Миллен – так, кажется, она сказала.
Нас провели в VTP-зал, где гостей ожидали шампанское и канапе. Я сразу пришел в приятное возбуждение: достаточно было одного взгляда, чтобы оценить калибр присутствующих знаменитостей. Дэвид Боуи погружен в беседу с Родом Стюартом, а Ширли Бэсси о чем-то мило болтает в углу с Томом Джонсом.
– Просто невероятно, – прошептал я на ухо Чарли. – Здесь исключительно звезды первой величины. Я только что видел Мика Джаггера, он как раз разговаривал с Полом Маккартни.
– Действительно странно, – ответила Чарли. В ее взгляде блеснула искорка иронии. – А я только что видела Чарли Чаплина: он как раз заигрывал с Мерилин Монро.
Вот тут-то я и заметил плакат:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ЕЖЕГОДНЫЙ БАЛ ДВОЙНИКОВЯ едва не вскрикнул. Все эти люди – никакие не знаменитости! На лестнице шоу-бизнеса двойники занимают самую низшую ступеньку. Единственный их талант – если такое вообще можно назвать талантом, – это внешнее сходство с какой-нибудь знаменитостью (термин «сходство» я использую здесь с большой натяжкой).
Мои размышления прервал хлопок по плечу.
– Привет! Рад познакомиться, – сказал Сэмми Дэвис-младший. Такого жуткого американского акцента я еще никогда не слышал.
Что можно ответить двойнику Сэмми Дэвиса-младшего?
– Надо же. Как две капли воды! – воскликнул я.
– Спасибо, я – двойник Майкла Джексона уже целую вечность.
Меня так и подмывало съязвить: «Да что вы говорите! Вот никогда бы не подумал!» – но не хотелось показаться грубым. Все эти двойники обожают якшаться с реальными звездами, поэтому я решил немного подыграть.
– Вы… э-э… как две капли воды! – повторил я снова.
Возможно, только это и нужно говорить двойникам. Возможно, только это им и хочется слышать.
– Класс, спасибо, приятель, – обрадовался Сэмми/Майкл. – Можно, я тебе тоже сделаю комплимент?
– Конечно.
Я ждал, что сейчас он припомнит «Утренний кофе». А может, и мою более раннюю работу в «Саймон говорит».
В его взгляде так и читалось неподдельное восхищение.
– Ты самый лучший из всех «Братьев Чакл», кого мне доводилось видеть.
Чарли чуть не подавилась волованом с курицей.
– Как две капли воды!
Я было настроился поправить ошибку, но тут распорядитель объявил, что ужин подан. Мы прошли в главный зал и расселись по местам. За нашим столиком собралось трое Фредди Меркюри, двое Джорджей Майклов и один Адольф Гитлер. Оставался еще свободный стул, но его вскоре занял старик с белой окладистой бородой.
– Я – Карл Маркс, – объявил он с сильным бирмингемским акцентом.
Все двойники почему-то обязательно представляются именем человека, на которого они вроде как похожи.
– Единственный Карл Маркс во всей Британии, – добавил он. – Но самое главное, с такой бородищей всегда можно подработать Санта-Клаусом.
Остаток вечера мне лично показался бесконечно долгим, хотя Чарли все время смеялась до колик Мол, так весело ей не было уже давно. Большую часть времени она общалась с Адольфом Гитлером, на самом деле оказавшимся водопроводчиком из Базилдона по имени Барри. Барри посетовал, что в Базилдоне спрос на Гитлеров практически нулевой. Тогда Чарли посоветовала подумать насчет оккупации Ромфорда.[33] Но кульминацией вечера для Чарли, похоже, стала перебранка между Адольфом Гитлером и Карлом Марксом насчет того, кому платить за лишнюю бутылку вина, заказанную нашим столиком.
В какой-то момент один из Фредди Меркюри исчез в туалете, и его место тут же занял мужчина с темными волосами.
– Здравствуйте, – сказал он. – Я – Дес Лайнем.[34]
Ну, это было уже просто смешно. Конечно, и голос, и усы – все было на месте, но сходства абсолютно никакого. Я тут же ухватился за последнюю соломинку.
– Да ладно. Кому нужен двойник Деса Лайнема? Ей-богу, это последнее, что может прийти в голову, когда устраиваешь вечеринку. Я прав? «О, я знаю, как сделать, чтобы все прошло на ура. Давайте позовем двойника Деса Лайнема!» Просто курам на смех! Да и вообще, зачем приглашать двойника, если за каких-нибудь пару сотен можно легко выписать настоящего Лайнема? Без обид, дружище, но ты на него вообще не похож ни капли. Плюс ко всему, ты слишком старый.
Тогда-то Чарли и дернула меня за рукав, прошептав, что это настоящий Дес Лайнем.
Оказывается, организаторы «ЕБД» пригласили не только двойников, но и целую кучу «всамделишных» знаменитостей. Удосужились, правда, прийти лишь трое – я, Дес Лайнем и Лайонел Блэр,[35] – но Лайонел таскается везде и всюду, так что его можно не считать. Дес встал из-за стола, не сказав ни слова. Его место тут же занял толстенький коротышка. Я не мог сказать, кого он напоминает, но его манера одеваться была просто отвратительной. Ярко-голубой пиджак – размера на два меньше, чем нужно, – выглядел так, словно вышел из моды еще в восьмидесятые. У толстяка были густые, жесткие волосы – длинные сзади, короткие на макушке, – большой горбатый нос и легкое косоглазие.
Он с энтузиазмом затряс мне руку:
– Здравствуйте. Я – Саймон Питерс.
Тогда-то я и понял, что пора домой.
2 июня
Он на меня ни капельки не похож
10:27У него явные проблемы с весом.
18:42Поскорей бы доставили «ИмпульсТонер».
4 июня
«Тонера» все нет.
5 июня
Наконец-то его доставили с вечерней почтой.
Я осторожно развернул посылку, но то, что увидел, малость меня разочаровало. С телеэкрана «ИмпульсТонер» смотрелся таким блестящим и весь сиял в свете студийных ламп. Там он казался сверкающим, профессиональным и очень дорогим. Здесь же передо мной лежал обыкновенный пояс с проводками и парой присосок.
Сегодня вечером премьера «Юных и храбрых», и мне надо быть там – снимать эксклюзивный сюжет для «Утреннего кофе». Через двадцать минут за мной заедет машина. Помня о своем толстом двойнике и о том, что поездка в Нью-Йорк и «пилот» для программы «Вы – в пролете» не за горами, я решил надеть «Импульс-Тонер» под фиолетово-зеленую гавайскую рубашку (с пальмовыми мотивами), в которой собираюсь появиться на вечернем мероприятии. Инструкцию, правда, читать уже некогда, но что там может быть сложного?
2:15Только что вернулся с премьеры домой в абсолютной агонии. Восемь часов подряд я провел в «ИмпульсТонере» и лишь сейчас от него освободился. Пришлось вырезать себя из пояса с помощью ножниц и большого кухонного ножа.
Первоначальный план был до предела прост: включить пояс в такси, пока мы едем до Лестер-сквер, и выключить на время интервью со звездами у кинотеатра. Затем снова включить, пока идет фильм, и выключить на время банкета.
Проблема № 1: стоило мне включить пояс в такси, как выключить его я уже не смог. Но что еще хуже, я сразу установил скорость на «высокую». Это означало, что «Тонер» будет посылать импульсы, заставляющие мои мышцы сокращаться каждые пятнадцать секунд. Поначалу ощущения были довольно приятные, но уже через двадцать минут у меня начал побаливать живот. По прошествии сорока пяти минут побаливания перешли в нестерпимые боли, а к моменту, когда мы добрались до Лестер-сквер, я буквально сгибался пополам. Протиснувшись в телефонную будку (насквозь провонявшую мочой), я расстегнул ширинку, вытащил рубаху из брюк и попытался снять пояс.
Проблема № 2: пряжка «Тонера» никак не расцеплялась, а присоски словно приварились к коже живота. Я тянул, дергал, тащил, выкручивал, но мышцы продолжали сокращаться. Я попытался вырвать провода, но те ни в какую не поддавались. Тогда-то я и вспомнил слова Тони Добсона о том, что сломать «ИмпульсТонер» невозможно. На сей раз Тони не обманул.
