KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Василий Яновский - Американский опыт

Василий Яновский - Американский опыт

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Василий Яновский, "Американский опыт" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

На этом они расстались. Однако, мысль о тысяче долларов посеяла в сердце Боба приятное сомнение. (А что если — пять тысяч?).

32. Вечера

По вечерам, после изнурительного дня вертикальных путешествий, юридических консультаций и медицинских опытов, Боб Кастэр, опустошенный, являлся к Сабине. Утомляла бессмысленность сомнительных усилий… Дайте ему видимого врага и он сцепится с ним: погибнет или победит! Kaк это просто. Он завидовал своим древним предкам, их обнаженной борьбе, — на живот или на смерть, — с неускользающим, трехмерным противником. А тут: мелочное, хитрое, бесцельное круговращение… Основная цель незаметно отодвигается и внимание все больше приковывается к ряду спорных, второстепенных забот, подготовительных мер. И так соблазнительно легко сдаться, надо только сказать: «Бог, вероятно, со средними налогоплательщиками: едят, пьют, трудятся, в меру застрахованы, подчиняются хозяевам жизни, если нужно, отнимают кусок хлеба от чужих детей, чтобы накормить собственных. Смирись, гордый человек».

Но Кастэр родился белым, с единственной, незаменимой, по частям, душою, ему шептала песни мать, его избрала Сабина, — именно Боба!

В революциях и войнах Боба Кастэра возмущало, главным образом, не преступное количество убитых и замученных физически, а попутное, организованное уничтожение всех возможных источников творчества. Некоторые люди, правда, реализовали себя чрез такие исторические бани, но они исключения и притом сомнительные. Гибель детей — этого резервуара гениальности… Подростки, юноши, даже уцелев, оказываются вывернутыми наизнанку, искромсанными, с мозгами набекрень, превращаясь в дикое месиво, в духовный шлак. Невозвратимая, не поддающаяся учету утечка Моцартов! Из многих обманов, царствующих в обществе, Кастэра больше всего удручал лицемерный миф о гении: не погибнет, пробьет себе дорогу, несмотря на любые преграды… факт на лицо, — и перечисляли известные имена. Те же, что падают на пол-пути, — очевидно не то, послабее! Удобно и просто. Нечто похожее на беспроигрышную лотерею. Конец принимается за начало и успокаиваются. «А что если это не верно, — с ужасом думал Боб Кастэр. — Какая ответственность! Наш грех: против Святого Духа. Весь строй этой земли направлен в другую сторону, получается впечатление, будто основная задача как можно скорее обезличить ребенка, обкарнать, изуродовать человека, оскопить потенциального святого или героя, превратить в честных ящериц, в насекомых на манер пчелок. Конечно: птицы небесные… а Сын Человеческий не имеет где приклонить голову. Но с той минуты как мы это усвоили, нельзя ли изменить вопиющий порядок? Пришел же Христос на землю, значит, предметы должны раздвинуться и дать Ему место и всему вдохновенному, что от Него. Вот куда пора направить усилия реформаторов. История до сих пор этим не занималась. Восьмичасовый рабочий день и социальное страхование — давно пройденные этапы: еще одна война и даже индусы будут обеспечены голодным пайком. Но как охранить неведомых Моцартов? Их гораздо больше чем мы думаем. Кто оценит безделие художника, созерцательную лень философа, неподвижность святого, неудачу поэта? Одиночество, пустыня, пытки… А потом иногда приходит поп, критик и жандарм: канонизация. Доколе будет продолжаться это безобразие? Ерусалим, избивающий пророков, дикари, сжигающие своих первенцов. Нельзя ли, не пора ли изменить? Какими путями?»…

Об этом они часто беседовали по вечерам. Горел камин, уютно светили лампы. Сабина лежала одетая, укутанная, крупная, с маленьким личиком, храня силы в неразвернутом виде: стараясь поменьше двигаться, шуметь, производя впечатление более зрелой, мудрой. С тех пор как она поправилась, последние признаки беспокойства исчезли из ее души. Будущее мерещилось не легким, но решенным и понятным. Даже внешне изменилась: без лишней, волнующей, невнятно обещающей (и потому обманчивой) красоты… Нежная, полная, уверенная, она как бы свела, на время, свои метафизические счеты, зная все, что ей надлежало теперь знать, и отметая остальное, быть может интересное, но сейчас ненужное.

К дивану придвигался стол, накрытый крахмальной скатертью с ложно-русским узором; аппетитно дымил цейлонский чай, нагромождалась закуска, выстраивались бутылки двух-трех сортов вин. Магда с молчаливым укором приносила из кухни то забытые ложки или ножи, то соль, попыхивая своей вечной папиросою, сыпя по сторонам пепел. Доктор Спарт со смаком отхлебывал чай, ел бесчисленные микроскопические сандвичи, приготовленные Сабиною; насытившись, ввязывался в разговор, начиная издалека, точно некстати, со множеством отступлений и примеров.

Все чаще и чаще наведывался и бедняга Прайт. Боб продолжал уделять ему внимание, исподтишка следя за ним. Забавляла чистосердечная простота этого шестифутового ходатая и ценителя изящных искусств. «Ведь успеха вы не достигли и не достигнете, — беспомощно недоумевал Прайт. — Что же их так волнует? Объясните в чем дело? Я ничего не понимаю». Постепенно выяснилось, что он встречает одного джентльмэна по имени Kurt H. Smith, который очень интересуется Бобом. Kurt H. Smith располагает крупными средствами и готов помочь достойным людям, но вообще он не брезгает и другими приемами, одинаково хорошо владея, как ножем, так и пистолетом.

Делился своими сведениями Прайт в первую очередь с Сабиною, в которую сразу и до неприличия откровенно влюбился. Сидел часами у ее изголовья, развлекал, восторженно каялся в прошлых увлечениях. Обнаружилось, что он подлинный сердцеед и был героем сложных амурных драм. Сабина взяла его под свое покровительство: «В нем что-то хорошее, если он мог привязаться ко мне». Но этого же было достаточно, чтобы Магда его возненавидела. Сабина веселела, беспричинно счастливая, гордая очередным успехом и вдвойне любяшая Боба: радуясь за него… и чуточку кокетничая. Боб понимал: такова ее природа и дурного в этом мало, но сердце его сжималось от страха, боли и негодования. Он подозревал, что именно жалкая позиция Прайта, его ничтожество, способны были растрогать Сабину, вскружить ей голову.

Магда выслеживала их, подслушивала, потом доносила Бобу. «Одним словом, их отношения можно назвать пара-сексуальными», — неизменно заканчивала она.

— Что-ж, — возражал Боб. — Мы с тобою другие люди. Совсем другой породы. Но это не значит, что она плоха. Однажды, в Париже, у стойки кафэ, случайный собеседник мне сказал: «Вот вы, кажется, очень умный человек, все понимаете и чувствуете, но пока вы не встретите женщину, у которой, без рассуждений, будете готовы лизать пятки, вы только мальчишка, щенок и болтун».

— И ты лижешь ей пятки? — спросила Магда.

— Нет, кажется. И не в этом суть. Но я начинаю понимать своего старого собутыльника. Хотя и тогда я не смеялся. О, нет.

(«Боже мой, что я делаю! — испуганно взывала душа Боба: — Занимаюсь глупостями, время течет. Посмотри на эту руку: она черная, давно уже, и такой остается. Ночь. Безумие. Окружен друзьями: утешают меня, но совсем не помогают. И не должны помочь»).

Вражда между Сабиною и Магдой, благодаря «пара-сексуальной» обстановке, в конец укрепилась. Но к чести Сабины следует отметить: она не пыталась отделаться от ненавистного соглядатая, — ведь легко могла прогнать ее. «Я всегда чувствую свою вину перед отвратительными личностями и стараюсь ее загладить, искупить», — призналась она как-то Бобу.

По вечерам, когда все собирались, воздух этой неизменной злобы рассеивался, беседа струилась оживленная, мирная и доброжелательная. Кастэр высмеивал галантные ухватки Прайта; мрачные выпады Магды смягчались удачными шутками Спарта, который оказался весьма остроумным. Так создалось их маленькое объединение, окрещенное Сабиной — «Возвращение к детству». Обсуждались военные события, обменивались впечатлениями, спорили о немецкой культуре; (Спарт утверждал: Толстой и Достоевский связаны с большевизмом, а Гёте и Шиллер ответственны за MeinКampf). Попутно делились воспоминаниями и личным опытом. Боб даже сочинил род поэмы, — Дарданеллы, — и читал ее вслух.

33. Дарданеллы

Дарданеллы — это узкий пролив, по которому может плыть только одно крупное судно, — не садясь на мель и не задевая берегов.

На берегу установлены батареи с таким расчетом, что всякий идущий мимо корабль попадает в фокус артиллерийского огня: достаточно нажать кнопку и смертельный шквал свинца низвергнется на смельчака.

В жизни любого человека есть такие Дарданеллы: когда его курс лежит через узкое горло и тяжелые орудия готовы обрушиться на него, — яростно, сразу. Все проблемы… Социальная: честный гражданин вдруг обнаруживает, что он проживет и умрет нищим, а вот другим доступно многое, благодаря деньгам. Сексуальная: он женат и привязан к семье, а все-таки не удовлетворен… хочется любви еще, так и кончит, разминувшись с обещанным даром. Биологическая, религиозная: молодость прошла, начались недомогания, а впереди неминуемая пустыня, смерть, и душа бунтует.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*