Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2005)
Ты понимаешь, Крупочка, чем вызваны столь сильные эмоции. Ведь это он превратил твою жизнь в муку, это он угрожает всем европейским странам своим ультиматумом. Даже во сне тебя, мою гордую, не оставляет этот шантажист. Только бы Россия от него откупилась, а то ведь не постоит ни перед чем и устроит здесь свой жуткий Post Scriptum.
Надеюсь, что все-таки не оскудела казна российская, реформы покойного Пьера Столыпина86, кажется, возымели действие, да и несколько лет урожайных было. Только бы они, правительство и монаршая семья, с должной серьезностью отнеслись к угрозам В. И. Но это, пожалуй, действительно “слабое звено” в моем горячем желании. Не привыкли эти высокие особы к большевистским инсинуациям, даже очень нашумевшим, прислушиваться. Они только боевой организации партии СР опасаются. А зря! Мы — мирные люди, но, конечно, наш запасной эшелон с грузом снарядов готов к борьбе и обороне.
К сожалению, об этом железнодорожном составе донесли в охранное отделение, и гонения на партию СР, и без того имевшиеся, до чрезвычайности усилились. Хватают всех подряд и волокут в острог. Почти все наши дипломированные курьеры уже там, кроме одного, последнего. Он завтра с этим письмом отправляется в Варшаву, и ему рекомендовано задержаться там, сколько будет возможно. Так что, когда я смогу отправить тебе следующее послание, даже и не представляю.
Но ты, Крупочка, не печалься, может быть, все образуется когда-нибудь. Вот только мне тоже что-то очень грустно.
Тем не менее я тебя ЦК на очень продолжительное время.
Твой печальный Фантик.
Потомки
[email protected] Нэдди, дорогой мой друг, вот я, нет, все мы дошли до длинного перерыва в переписке, которая по “естественным” (политическим) причинам обрывается примерно в середине 1914 г.
“Треугольники” мне вернуть не удалось. Все мои попытки (и даже приезд в ее семейное гнездо с ползанием на брюхе на глазах любопытствующих соседей) ни к чему не привели.
Следующая и последняя порция “переписки” начинается с письма Крупы, из небезызвестного пломбированного вагона, в котором Ульянов, Крупа и Маняшка прибыли в апреле 1917 г. в Петроград.
Как только все расшифрую, сразу вышлю. Почерки у наших родственниц хоть и крупные, но малопонятные. Впрочем, я привык.
Жду твоих набросков. Пришли сначала “типажи”. Мне интересно.
А все равно думаю только о пропавших военных “треугольниках”.
ЦК. Увы, грустный Фрэнки.
[email protected] Фрэнки, не отчаивайся. Как говорится, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Я узнал потрясающую вещь про “треугольники” — не про содержание (к нашему сожалению), а про форму.
Вот как было дело. Некоторое время назад умер один мой престарелый родственник. По завещанию (кроме изрядной суммы в акциях компании “British Petroleum”) я получил права на некий патент. При этом в завещании были оговорены условия наследования — чистой воды майорат, это в 21-м веке! Представляешь, Фрэнки, там оговаривается тайная (!) передача прав одному из представителей семейства, непременно мужчине, который не должен сообщать своим родственникам о характере предмета патентования. Поковырявшись (с помощью моего lawyer’а) в различных архивных документах, я понял, что это патент на те самые “Треугольники Фантика”. Его еще в 1915 г., находясь в Кракове, оформила Крупа, получив права патентовладельца. Автором же патента указана Фанни Каплан!!!
Давай не откладывая что-нибудь измыслим на эту тему.
Теперь об иллюстрациях. К этому письму я пришпилил файл с набросками портретов и туловищ в целом наших прабабок.
Честно тебе скажу, хоть давно и не баловался рисованием, но я доволен результатом — по-прежнему “рука крепка и танцы наши быстры”, гы. А все-таки волнуюсь, отдавая на суд.
ЦК тебя робкий Нэд.
[email protected] Нэдди, не робей. Рисунки замечательные. Почему ты скрывал свою гениальность? Я показал твои “штучки” издателю. Он совершенно счастлив и даже сделал встречное предложение. Если все, говорит, пойдет хорошо (это он намекает на “продажность” нашей книги), то, говорит, издадим комикс “политическая история в картинках”. Это, говорит, будет переворотом в педагогических науках “имени Н. Крупской”, ха, это я уж от себя добавил.
Так что не задерживай присылку и остальных действующих лиц.
ЦК в нетерпеливом ожидании, Фрэнк.
P.S. Про патент. Ты владелец, тебе и думать.
Прабабки
А мы все едем, мой Фантик. Все едем. И сколько это еще продлится, знают только служащие железной дороги, гы.
Передвигаемся мы в одном из тех самых пломбированных вагонов с заготовками мраморных памятных досок. Все эти военные годы вагоны как-то фланировали по Европе, нигде надолго не задерживаясь. К нашему счастью (?), они очень своевременно оказались в Швейцарии, как раз к моменту наметившегося нашего отъезда. Доски слегка потеснили, и высвободилось пространство для нас троих (Маняшка всегда с нами!). Загрузили съестные и канцелярские припасы, какие-то сувениры, нас… А потом пришли швейцарские коммунисты (где только нет наших единомышленников, гы), и двери вагона были тщательнейшим образом закрыты, можно сказать, замурованы. Не уверена даже, что они знали, чем “нафарширован” вагон.
Существование на колесах не самое комфортное — разговаривать можно только во время передвижения, а большую часть времени вагоны наши стоят на каких-то полустанках. Так что мы, чтобы не быть услышанными случайными прохожими и путевыми обходчиками, переписываемся друг с другом.
А между тем писанины и так хватает. В. И. планирует по случаю своего торжественного въезда в Петроград произнести речь прямо на улице. Говорит, что она должна быть очень короткая, лучше даже в виде тезисов, но судьбоносная. Я, по случаю вынужденного безделья, сразу приступила к выполнению партийного задания. Назвала этот опус, с одобрения В. И., по-простому — “Февральские тезисы”. Но когда закончился февраль, они были переименованы в “Мартовские тезисы”. Как бы наше путешествие не затянулось до апреля — снова придется менять название. Надоело.
Итак, Фантик, мы направляемся в Россию, которая единственная из европейских стран (кроме Албании, куда они с Парвусом и ультиматум-то свой не посылали вроде за отсутствием там пролетариата) не отреагировала на угрозы “изобретателей”. Война эта спутала все карты, и теперь не много ума надо, чтобы найти “слабое звено” по месту нашего рождения.
Эта горькая уже почти реальность открывается мне во всем своем безобразии, когда я через крошечное оконце в конце вагона вижу разоренную войной Европу. Неужели и мой любимый Питер будет похож на эти руины?
Между тем В. И. являет собой пример бодрости и, как он говорит, деловитости. Ненавижу это слово, но оно как нельзя лучше подходит к его теперешним “занятиям” — целыми днями он, заложив пальцы за проймы жилета, мелкими шажками меряет свой “кабинет” (так он называет вагонный коридор). И больше ничего. Может, думает? Интересно, о чем. Даже Маняшка проявляет явные признаки раздражения от его бесконечных мельканий, но вслух говорит только, чтобы Володя поберег “гороховый” галстук, истреплется, говорит, по дороге, не в чем будет речь держать перед питерским пролетариатом, гы.
Не знаю, дойдет ли до тебя это письмо, которое я сейчас просто просуну в щель под дверью вагона (может, подберет его добрый человек и перешлет), а вот то, что я не смогу на него ответа получить, к сожалению, знаю совершенно точно. То есть написать-то ты можешь, но на “деревню дедушке”, как в известном рассказе Антуана Чехова87.
ЦК тебя, родная, твоя “заезженная” Крупа.
Крупочка, милая, кто же знал, что твой приезд (это ведь для нас обеих счастье) придет рука об руку с такими из ряда вон выходящими политическими обстоятельствами. Пока, конечно, все в порядке, но такое ощущение, что что-то готовится.
А наши вполне легкомысленные и доверчивые эсеры между тем ликовали, когда до них дошел слух, что на пост главы Временного Правительства прочат нашего Шурика Керенского88. Разумеется, никто не знает, как долго это Правительство пробудет у власти, оно же ВРЕМЕННОЕ. Тут и спиритические сеансы (помнишь наши развлечения?) не помогут. Да что уж тут гадать? Хоть бы что-нибудь наверняка знать.
Говорят, что, невзирая на отвратительную питерскую погоду, которая обычна для этих широт в начале апреля, какие-то люди все-таки пришли вас встретить. Еще говорят, что В. И. был очень возбужден и для произнесения своей речи (это ведь те самые Тезисы?) взобрался на подвернувшийся броневичок. Кто-то из наших эсеров там был и все это потом в Москве рассказал. Давно мы так не смеялись. Наверное, это такая истерическая реакция на все тяготы жизненные.
