Кнут Фалдбаккен - E-18. Летние каникулы
«Сохраняй спокойствие, — приказал он себе. — Всякая суета вредит делу».
Поэтому лишь только тогда, когда стрелка спидометра показывала 110, он спросил:
— Вам куда? Куда едем?
— Да-а… Ну…
Ах, вот оно что, она сама не знает, куда ей надо. Это открывало перед ним новые возможности.
— А я просто решил проехаться. Быть может до Арендала…
— Ну что ж, меня это устраивает…
Он взглянул на нее украдкой, но из-за очков не смог рассмотреть выражение ее лица, хотя заметил, что она нервничает, она кусала свой ноготь, несколько раз меняла положение, клала руку на подголовник, потом снова убирала ее оттуда, барабанила по коленке своими красивыми пальчиками, всматривалась в показания приборов. Вздыхала и поглубже усаживалась в сидение, а он все набирал скорость, надеясь, что и ее охватит радость быстрой езды, правда, в случае чего, это могло стоить ему сотенной бумажки, но да ну их к дьяволу, дорожную полицию, все этих местных коротко стриженных парней с портупеями и в пилотках. Сейчас он несся, как на крыльях, в сторону Арендала, а рядом с ним сидело чудное создание с пляжа!
— Ну, а где вся остальная компания?
От этого вопроса он не смог удержаться. Интересно, как это получилось, что она разгуливала по шоссе в одиночестве, не имея никакой цели.
— А-е… Ну-у-у…
— Ну что ж, понятно, иногда в жизни нужно некоторое разнообразие. Так сказать, передышка, правда?
На этот раз она повернулась к нему и заговорила, около рта обозначилось нечто похожее на морщинку. Он обратил внимание на ее зубы: прекрасные, белые. Позади нее за окном мелькали Серландские домики и ярко-красный амбар. Фруктовые деревья. Ягодные кусты. Гравийные дорожки. Лужайки. Сверкающие стекла множества теплиц. Белый штакетник. Легкие белые облака над темной грядой холмов позади. Ветерок играл ее светлыми льняными волосами, они так красиво сочетались с внутренней красной обивкой автомобиля. Белые полоски облаков и белые пряди волос. По обеим сторонам шоссе — шхеры, золотистый песок, ветер шевелил цветы и былинки на обочине. Солнце было высоко, и так палило. Его бросило в жар, настроение повысилось. Она была у него на крючке. Она решила отдалиться от всех этих своих пляжных суперменов, автомобилей и прицепов. Ей тоже осточертела жизнь в кемпинге.
Огромный белый щит, нарушивший, вторгшийся в красоту местного пейзажа, указывал: «Вейкро, Автосервис. Ночлег. 500 м». Надо же, как по заказу. Он остановился.
— Что такое? Мы остановились, — она как будто только очнулась.
— Я подумал, может быть, нам выпить кофе или чего-нибудь еще…
И он одарил ее своей самой лучшей улыбкой, такой невинной, мальчишеской, одновременно дразнящей, делая разворот на автостоянке. Она была настолько новой, что асфальт по краям еще даже не успели разровнять. Частные сады почти вплотную подступали к автостоянке. Он остановил машину в тени огромного ветвистого дерева. Старая вишня. Они здесь повсюду.
— Придумаем что-нибудь вместе, чтобы преодолеть курортный кризис, — закончил он свою фразу, склонившись к ней и положив руку на спинку сидения.
— Что вы, собственно говоря, имеете в виду? — она высоко подняла брови из-за темных очков. И голос ее зазвучал так, как обычно звучал голос его матери, когда та отвечала по телефону или изображала важную даму.
— Да не ломайся же ты!
Он постарался, чтобы его тон и улыбка никак не помешали тому контакту, который, как ему казалось, у них установился. Натиск и нежность, лесть в сочетании с грубостью всегда давали желанный эффект.
— Тебе ведь, ужас, до чего надоели твои приятели и весь этот летний «рай». Ведь правда? То же и со мной. Почему бы нам не побыть четверть часика вместе.
Он придвинулся на несколько сантиметров ближе к ней и стал перебирать пальцами пряди ее волос. Тихий ветерок. Зеленые ягоды вишни. Запах асфальта. Постоянно подъезжают новые машины. Снуют люди вокруг киоска, магазина, станции обслуживания. Солнечные лучи играют на блестящей поверхности машин. Марево выхлопных газов витает над автостоянкой и всей округой.
— Правда, все будет о’кей, правда? Ведь это никому не повредит. От этого никому не станет хуже, не так ли?
Теперь он держал руку у нее на шее. Ему доводилось уламывать в своем автомобиле сгорающих от желания домохозяек, которые судорожно сжимали ноги, стоило ему только взглянуть на рычаг для переключения скоростей.
— Да что тебе от меня нужно? Подонок…
Вырвавшиеся у нее слова и манера их выговаривать показали, что она отнюдь не дама из высшего общества, не какая-нибудь жена зубного врача, как он вообразил вначале. Сидя почти вплотную к ней, он заметил складки у нее на шее и темные волосы у самых корней. Да, нелегко так долго оставаться юной блондинкой. Это открытие вдохновило его на новую атаку.
— Я хочу того же, что и ты, — пробормотал он, прижимаясь к ней лицом. Он ощутил запах помады и мыла. Это продолжалось несколько мгновений, она оттолкнула его со всхлипом, нет, со стоном:
— Ну что ты делаешь, ты?..
— Играю с тобой в кошки-мышки, — ухмыльнулся он и попытался поцеловать ее еще раз. Теперь он уже смог ощутить ее гладкие, ровные зубы. На этот раз, прежде чем оттолкнуть его, она замешкалась еще больше, и он даже успел залезть к ней под блузку, одновременно он не забывал смотреть вокруг из окна машины, чтобы держать в поле зрения окружающую обстановку.
Она буквально задыхалась, как после бега:
— Ты оставишь меня в покое, или я закричу.
— Кричи, зови на помощь, — ухмыльнулся он, — если хочешь выставить себя на посмешище…
— Ну и свинья же ты! — вырвалось у нее. — Вот сволочь! Что ты о себе воображаешь? Рокер несчастный! Отвези меня в Арендал, или я донесу на тебя в полицию!
— Я отвезу тебя потом, — пробормотал он и так решительно провел рукой по ее блузке, что ей стало больно.
После этого она сидела тихо, не шевелясь, с застывшим выражением лица, только из-под очков текли слезы.
19.Томми вернулся в кемпинг вечером. На заднем сидении у него громыхал ящик пива, а сверху — бутылка кое-чего покрепче и четыре бутылки вина. Все это он приобрел в Арендале, в насквозь прогретой солнцем «Винной монополии» на набережной.
Он удачно сбыл магнитолу, и, кроме того, ему удалось прихватить с собой пару складных стульев, которые какие-то туристы оставили на стоянке. А на одной из бензоколонок ему удалось наполнить бензином бак и смыться. И никаких опасений, что его могли заметить в такой толчее.
Он был в прекрасном настроении. Что касается блондинки, то он высадил ее на площади в Арендале. Никакого продолжения действия под вишневым деревом не последовало. Она была совершенно сломлена и с плачем поведала ему, что поссорилась со своим парнем. Ему это показалось скучным, поэтому он купил по мороженому — ей и себе, и поехал дальше на юг.
Он вынужден был признать, что не был на высоте в своих отношениях с блондинкой в этом эпизоде. Ничего хорошего не было в том, как она рыдала, может быть, из-за того, что он так гнусно вел себя с ней, но ведь в том, что она поссорилась с приятелем, никакой его вины не было. И, тем не менее, у него после всего этого остался какой-то неприятный осадок, какие-то угрызения совести, и это его раздражало, потому что он догадывался, что совесть его мучит из-за Алисы. Ведь за это время она сумела сильно привязаться к нему. Он не мог ее бросить, хотя из-за нее у него было больше шансов иметь неприятности, к тому же она постоянно за ним следила… Ну уж, конечно, старушке Алисе никак не могло понравиться, что он подсаживал к себе кого-то на шоссе в поисках приключений. Самое плохое, самое неприятное то, что фактически она по-настоящему нравилась ему. Он очень редко испытывал глубокие чувства к девушкам, и вот, надо же, его угораздило связаться с такой балаболкой, как Алиса. Она крепко к нему прицепилась, и он не мог так просто отделаться от нее. Вот так-то, черт побери…
А вот и она: склонилась над пластмассовым тазиком, выставив задницу, прямо-таки типичная домохозяйка на отдыхе, которая имеет пристрастие заниматься всевозможными, никому не нужными делами с твердым убеждением, что в этом состоит ее долг.
— Привет! Наконец-то ты приехал! — закричала она, прежде чем он успел выйти из машины.
— Теперь я смогу развесить белье.
Она привязала конец веревки к одной из полых трубок, поддерживающих конструкцию палатки, а другой конец — к антенне на крыше автомобиля. На веревке мгновенно появились трусики и еще раз трусики, мокрые майки, носки, всевозможные полотенца и тряпки, несколько свитеров, с которых неприятно капала вода. Слава Богу, кажется все это ненадолго, солнце так и шпарило, но у нее в тазу было еще белье. Вода с белья текла темными ручейками по земле, по ним плыли сосновые иголки и муравьи. Господи, хотя бы мусор относила на помойку в кусты, у ручья, а не оставляла у палатки.
